Ты полюбишь - Дарья Белова

что когда Саша откроет глаза, он останется один стоять под этим холодным и мерзким дождем. Сладкий вкус ее стонов, которые невольно вырываются из ее рта, возбуждают сильнее, чем любая пошлая фраза. Сочность ее губ заставляет сердце биться сильнее, а нарастающее желание оказаться как можно скорее внутри нее становится заветным желание.

Саша остановился первым. Он легонько коснулся ее лица, убрав непослушную прядь, и, едва касаясь, провел пальцем по нижней губе Полины, вызывая новую волну дрожи в их телах. Дождь уже не холодил, а порывы ветра не ощущались так сильно. Им было тепло и хорошо вместе.

— Все еще считаешь, что я могу проиграть? — спросил Саша, глядя в голубые глаза, которые сейчас как два хрусталя: сверкающе манят в свои силки.

Сев в машину, Саша завел двигатель вопросительно поглядев на Полину. А ей уже было все равно, куда ехать, в какой машине, главное, что с ним рядом. И пусть не прекращаясь идет дождь, пусть светофоры горят то зеленым, то красным сигналом, останавливая движение , пусть вокруг сигналят машины в бессмысленных попытках ускорить движение в пробке, пусть закатное солнце отражается бликами на крышах домов.

По просьбе Полины Саша остановился у длинного подземного пешеходного перехода и вопросительно посмотрел на Полину.

— Пойдем?

Слившись с потоком людей, они спустились в тускло освещенный переход. Оттуда доносились звук гитары и синтезатора. А еще красивый бархатный женский голос. Эта пара музыкантов стояла ровно в середине перехода, собирая зрителей, которые в такую погоду не спешили покинуть крышу над головой. Чтобы не потерять Полину в такой толпе, он взял ее изящную руку в свою, уже понимая, что она хотела ему показать.

— Почему именно здесь?

— Я каждый день проходила через этот переход на работу, а они тут стояли и пели. Утром и вечером. Просто среди всей этой суеты, что крутилась вокруг меня, единственное, что меня зацепило и заставило остановиться на каких-то пару минут и просто послушать — были эти ребята. Вот в этом вонючем, темном переходе полном людей так встала однажды и минут пятнадцать стояла и слушала. И впервые за долгое время у меня не было ни одной мысли.

— И что они пели?

— Не пели. Просто играли. К Элизе. В обработке Хоффмана (Прим. автора: Wolf Hoffmann — Blues For Elise).

Саша удивленно посмотрел на Полину.

— Не смотри так. Я зашазамила, — улыбнулась Полина.

Саша выпустил руку Полину, чтобы достать несколько купюр, и подошел к тем ребятам, что сейчас играли тоже какую-то обработку классики. Шепнул что-то на ухо парню с гитарой и вернулся обратно к Полине, когда первые аккорды Блюза уже заполнили своим звуком весь переход.

— Красиво, — через некоторое время сказал Саша.

— Очень, — ответила Полина.

Когда они оказались уже в машине дождь пошел еще сильнее, превратившись в настоящий летний ливень, несмотря на то, что за окном был еще апрель. Дворники работали в полную силу и тем не менее машина двигалась со скоростью черепахи из-за невозможности разглядеть дорогу. И Саша свернул в ближайшую подворотню, где дождь лил так же сильно, но уже не слышно стало шума дороги, только громкий звук бьющихся о металл машины капель дождя.

— Надо переждать, все равно сейчас все в пробках, — заключил Саша.

— И что тогда будем делать?

Саша одним движением перекинул Полину себе на колени, а другой рукой отодвинул водительское кресло.

— Ты что делаешь? — усмехаясь спросила Полина.

— А на что похоже? — улыбнулся Саша.

Обжигающими губами Саша сразу страстно и глубоко начал целовать Полину, исследуя каждый миллиметр ее губ и рта. Глубоко и влажно, усиливая напор и крепко держа Полину за голову, погрузив свою руку в ее каштановую капну волос. Жадно сжимая Полину и вдавливая ее в себя.

— Саша, увидят… — уже возбужденным голосом сказала Полина.

— Пох*й, — лаконично ответил.

Одна рука уже крепко сжимала ее бедро, поднимаясь вверх к упругой груди, где его пальцы уже сжимали темные вершинки сосков.

— Сними его нах*р, — потребовал Саша, и Полина послушно сняла платье, где предусмотрительно была расстегнута молния.

Она осталась в одном кружевном лифчике, который уже был спущен, в трусиках и сексуальных чулках. Саша накрыл своим ртом сначала один сосок, жадно всасывая и проводя горячим языком по ним, вызывая рой колючих мурашек. Затем второй сосок, выводя своим языком какие-то непонятные рисунки на нежной и чувствительной коже. Он оставил горячую влажную дорожку, проведя языком от груди к тонкой шее. Слегка покусывая и слизывая следы легкого укуса, аккуратно приближаясь к мочке уха и захватывая ее в рот. Затем снова возвращаясь к груди, алчно сжимая ее до боли, граничащей с удовольствием.

Его губы, такие горячие и жесткие, вихрем накинулись на ее податливые и мягкие, которые уже приоткрылись впуская его порочный язык. Сплетаясь в ярком и пошлом танце, Саша одной рукой сдвинул ее трусики накрывая самое сокровенное, которое уже пульсирует желанием, и проникая внутрь.

— Бл*ть, Полина… — низким вибрирующим голосом сказал Саша.

Полина, сидя на Саше, всем своим телом чувствовал как напряжена каждая его мышца, как часто и сбивчиво его дыхание, как его горячие руки исследуют каждый миллиметр ее тела, даже самые скрытые и уже влажные от ее возбуждения.

Исчезло время, исчезло пространство. Ничего нет вокруг. Только они и шум дождя за окном.

Полина пыталась расстегнуть пуговицы на Сашиной рубашке, когда он уже двумя пальцами погружался в нее, вызывая дрожь во всем теле и желание, чтобы эти пальцы поскорее сменились на что-то более масштабное. Полина накрыла своей рукой место, где концентрировалось его желание. Такое твердое, горячее и возбуждающее.

Долгожданный лязг ремня и звук открывающейся молнии. Саша взял руку Полины и опустил на свой член, которого уже невозможно было держать в брюках. Аккуратные движение наманикюренных пальчиков вверх-вниз, как будто она исследует чужую территорию. Медленно, поступательно,