В объятиях злого рока (СИ) - "Julia Candore"

Кто же знал, что этой ночью мы повздорим из-за пустяка…

Глава 29. Первые симптомы

Всесторонний анализ капсулы показал: эта привереда не в ладах с сыростью и совершенно не переваривает атмосферные осадки.

— Нужны доработки. Дополнительная внешняя защита! — внесла предложение Мира.

— Пха! — сказала я. — На капсуле, вообще-то, рецепторы расположены. Если ты покроешь ее дополнительной защитой, от рецепторов не будет никакого толку.

— А для чего они вообще нужны! — вспылила Мира. — Фараон создал не пойми что, и работает оно не пойми как…

— Просто скажи, что не хочешь мне помогать! — вскипела я, ощутив прилив жгучего гнева. Руки вдруг зачесались, к лицу хлынул жар. Обзор мне застелил кровавый туман.

А спустя несколько мутных мгновений будто выключателем щелкнули. "Клак!" — и тьма бессознательного сдает вахту свету прозрения. И мы с Мирой колошматим друг дружку, остервенело катаясь по земле. И Мира выдирает мне волосы — разумеется, с благородной целью самообороны. А ко мне внезапно приходит понимание: я творю какую-то дичь.

Бой тут же прекращается. Знамёна свернуты. Ничья.

Похоже, нынешнюю осень создавали специально для помутнения рассудка у отдельных продвинутых девиц.

Мы садимся и осовело глядим друг на друга. Грязные, потные, потрепанные. Время подсчитывать потери.

Моему наряду в пастельных тонах не поможет даже химчистка. Можно сразу в утиль. На одежду Миры тоже больно смотреть… Впрочем, для нее привести нас обеих в порядок не проблема. Р-р-раз! — и твой костюмчик, сотканный из подручных молекул, снова просится на обложку глянцевого журнала.

— Извини, не знаю, что на меня нашло, — пробормотала я, осматривая обновку из зеленого бархата в лучах капсульных фар. Что ж, весьма актуально. Зеленый вроде как успокаивает.

— Нет, ты всё правильно сказала. Я была не права, — возразила Мира.

— Чья-то неправота — не повод бросаться на людей, — самокритично заявила я. — Прости.

В общем, повздыхали мы, повздыхали. Заключили перемирие — и давай дальше копаться в Фараоновом изобретении. А на дворе, между прочим, стояла глубокая ночь.

Мира увлеченно орудовала атомарным сепаратором и бубнила под нос, что мне следует попить настойку пиона. Что из-за Гликерии, которая превратилась чуть ли не в зомби, у меня случился сдвиг по фазе и я малость "ку-ку". А полет кукушки штука тонкая, малоизученная. Поэтому да, лучше попринимать настойку от греха подальше.

Когда я вздумала оспорить диагноз, мы едва опять не подрались.

От фатальной ошибки меня уберегло внеплановое нашествие не-совсем-живых. Они с хлюпаньем подлетели к нашей ремонтной площадке и взяли нас в окружение. Мира, конечно, тут же побросала инструменты — виртуальные и реальные — забралась в капсулу и с традиционным визгом, от которого закладывает уши, задраила люки. Мне еле удалось заскочить за ней, когда сгустки материи облепили агрегат сплошным слоем слизи.

В капсуле весьма кстати обнаружился выдвижной перископ. Я припала к окуляру металлической трубы, и система линз оперативно выдала мне изображение — кого бы вы думали? — Арсения. Он самодовольно торчал за глазастой оградой дворца иллюзий, исходил потусторонним пламенем и выглядел что-то уж больно счастливым. Ох и угораздило же меня навлечь на себя любовь этого типа!

Такой, как он, может счастливо прирезать тебя где-нибудь в подворотне и смыться в твердой уверенности, что обществу только что была оказана неоценимая услуга.

Впрочем, Арсений, зазомбированный межпространством, предпочитал бескровные методы. Он просто-напросто натравил на нас свои кляксы.

И что теперь? Мы тоже станем кем-то вроде зомби? Пора прощаться с нормальной жизнью и писать завещание? Кляксы-то вот-вот проникнут внутрь!

Но у них там, похоже, произошла непредвиденная заминка. Облепить капсулу — они облепили, присосались на совесть, а вот вглубь — ну никак. Словно между ними и нутром агрегата установлен барьер. Хотя щелей в обшивке предостаточно, просачивайся — не хочу.

Прислужник межпространства за оградой заметно занервничал и от нетерпения начал притопывать ногой. Похоже, сегодня он уйдет несолоно хлебавши. Ему нас не заполучить.

Вдруг дно капсулы подо мной мелко завибрировало. Я уж подумала, это Мира трясется от страха, как студенистый десерт, и передает панические настроения агрегату. Но нет. Пол вибрировал из-за поезда, который грохотал колесами по нашей железной дороге из ниоткуда в никуда.

Поезд Арсения и спугнул. Парень встрепенулся, созвал кляксы свистом, леденящим кровь, и быстренько ретировался. Я взглянула на подругу.

Мира восседала за рычагом с видом человека, которому только что открылись тайны мироздания. Всю ее тревожность как рукой сняло. На ее милом личике прописалась хитрая-прехитрая улыбка. Стало быть, что-то себе смекнула — будто нашла, как подступиться к сложному линейному уравнению. А со мной не поделилась. Ну еще бы, тайны мироздания непосвященным разглашать!

— Иди-ка, Сафро, спать, — сказала очаровательно-скрытная Мира. — Иди-иди! Я сама доведу эту консервную банку до ума.

Я послушно приволокла свое грешное тело в осеннюю комнату. И прямо так — в новеньком бархатном платье — нырнула к Тай Фуну под одеяло, совсем как кошка, которая льнет к батарее, когда ее запустят в дом с морозной улицы.

Тай Фун был горячим, как печка. Он сграбастал меня в объятия и непривычно низким голосом произнес:

— Рецепторы. Дело ведь в них…

— Что? — растерялась я.

— Рецепторы на капсуле Фараона. Мира сообразила, что у этих ребят с межпространством своеобразное родство. Даже я понял. А ты поняла?

Я фыркнула и мысленно щёлкнула мистера Шпиона пальцем по лбу. Подключился, значит, к моей головушке на вечерний сеанс ужастиков, занял место в первом ряду — и строит из себя умника. Рецепторы, родство… Да тьфу!

Конечно, о чем же еще могут говорить в постели парень и девушка? Биомеханика, инженерные технологии, конструкторские разработки. Берите на заметку, друзья: вот они, идеальные темы для приватной беседы с глазу на глаз. И вообще, вступайте в наш клуб гениальных мыслителей! Открыт круглосуточно.

— Ты сегодня несколько на взводе, — подметил Тай Фун. — Что с тобой?

— А спрут его разберет! — с чувством высказалась я. — Наверное, в ретрограде какая-нибудь особенная планета.

Сонно гудели латунные трубы. Стрекотали невидимые шестеренки. Устало колыхались на ветру занавески с узором из кленовых листьев. Свежий воздух осенней ночи осваивался в спальне, свивался в кольца и укладывался на ночлег.

Я пригрелась и приготовилась провалиться в сновиденческую яму, как вдруг Тай Фун дремотно прошелестел мне в ухо:

— Что бы ни случилось со мной, что бы ни случилось с тобой, пожалуйста, всегда устремляй свои мысли ввысь. Ты будешь спотыкаться, но всё равно меть, пожалуйста, в облака. Не дай низменным чувствам одержать над тобою верх. Тогда наверняка сможешь пойти вперед, а не ко дну.

— В какую еще высь? — тоже дремотно пробормотала я. Про какие облака он толкует, а? Как долго он, интересно, разучивал эту речь, прежде чем выложить ее на одном дыхании?

А впрочем, неважно.

Сил соображать больше не было. Я потянулась и, кажется, заехала Тай Фуну по голове. А потом шелковистая тьма под ресницами затопила разум — и меня не стало.

… В мозгу бродили стерильные мысли, лениво разгоралось утро. Эх, одеться бы в рассвет, шагнуть бы к горизонту, напроситься к солнцу в напарники, чтобы сплоченной командой патрулировать мир от востока до запада. И сжигать, сжигать дотла идейных врагов…

Хм, какое странное желание! Сегодня утром со мной творилось явно что-то не то.

И всё бы ничего, но, кажется, ночью я тоже малость учудила. Мой учитель нравственности и тренер личностного роста был сослан за плохое поведение. И не куда-нибудь, а в пространственный карман. А то разлёгся, понимаешь, как морская звезда, меня чуть на пол не спихнул, одеяло отобрал. Вот я его и упекла. Бессознательно, конечно. Но надо признать, он заслужил.