Лев Гумилев: Судьба и идеи - Сергей Лавров

Когда Л.Н. защитил своих «Тюрок», то одно из первых поздравлений пришло от А. Г. Грумм-Гржимайло – сына ученого, теснейшим образом, как и отец, связанного с Русским географическим обществом554. Думается, что это письмо было особенно радостно для Л.Н. Исследователей проблемы и у нас, и за границей, в том числе очень именитых, было немало; это и академик В. В. Бартольд, и французский классик востоковедения Е. Шаванн, и немецкие ученые. Но сам Л.Н. все-таки особо выделял Г. Е. Грумм-Гржимайло. Дело, по-видимому, в том, что русский исследователь взглянул на историю глазами географа, то есть как бы показал Л.Н. верный путь555.

Задачу своей книги Л.Н. сформулировал так: «Почему тюрки возникли и почему исчезли, оставив свое имя в наследство многим народам, которые отнюдь не являются их потомками?»556 Эта задача превосходила то, что сделал Л.Н. в «Хунну», поскольку по масштабам Тюркский каганат («Вечный Эль») далеко превосходил Хуннскую империю. Достаточно взгляда на карту № 1 и сопоставить ее с картой № 2, чтобы понять – императивом здесь становится геополитический подход. В конце VI в., когда границы Каганата на западе сомкнулись с Византией, на юге – с Персией и даже Индией, на востоке – с Китаем, возникла принципиально иная, чем когда бы то ни было раньше, ситуация – средиземноморские и дальневосточные культуры впервые встретились. «Тюрки стали посредниками в связях «Запад-Восток»557.

Во введении к своей книге «типичный естественник» Л.Н. «вдруг» заявил, что важнее всего социальная и политическая история этих стран (Каганат, Китай, Иран), то есть опять же, как и в «Хунну», он выступает обществоведом – тонким и знающим! Родилось это давно, поскольку кандидатскую Л.Н. защищал еще в 1948 г., в «просвете» между отсидками, а называлась она «Политическая история первого Тюркского каганата в 546–657 гг.». Я видел отзыв профессора Петрушевского о допуске к защите, подписанный еще в 1947 г., когда на истфаке шла «игра» – то ли допускать, то ли не допускать. Два авторитетных ученых – член-корр. АН СССР А. Якубовский и проф. М. И. Артамонов дали блестящие отзывы на книгу Л.Н. того же названия, но она так и не вышла тогда по не зависящим ни от автора, ни от рецензентов причинам. Между тем А. Якубовский писал, что это ценнейший материал по истории первого Тюркского каганата, чего нет ни в советской, ни в зарубежной литературе. Кроме того, он обращал внимание на четкий анализ политической обстановки в то далекое от нас столетие. Для Л.Н. характерно, что когда он занимался конкретикой, отпадали любые теоретические «загибы», которые могли бы стать мишенью оппонентов.

Понятно, что тюрки – звено этногенеза, этап тех этнических процессов, которые шли в Великой степи, но изучать их без политической истории оказалось нельзя. Сначала перед Л.Н. возникли два естественных вопроса: кто такие тюрки и что такое «Вечный Эль»?

Согласно красивой легенде тюрков, их праматерью была волчица, а праотцом стал мальчик из племени, истребленного врагами. Волчица спасла ребенка, выкормила его, унесла в горы Восточного Тянь-Шаня и спрятала в пещере. Там впоследствии она родила десятерых сыновей, отцом которых был сын человеческий. Когда сыновья волчицы вышли из пещеры, они женились на женщинах ближнего к их горам Турфанского оазиса. Один из внуков волчицы получил имя Ашины558. Народ Ашины и был предками этноса «тюрк». Гумилев считал, что этот этноним не следует путать с современным лингвистическим значением этого слова, В XIX в. их называли по-китайски «ту кю», а по-монгольски «тюркют»559.

Теперь попытаемся вместе с Л.Н. ответить на вопрос, что такое «Тюркский великий Эль» ? Создание великой державы рода Ашина шло как «блицкриг» VI в., завершившийся в очень короткий период с 545 по 581 г. В 545 г. сын Ашины, Бумын-каган подчинил телеутов, ранее уничтоживших Хуннское царство в Семиречье. Тогда же, в год Быка (т.е. 545 от P. X.), китайское посольство прибыло в его ставку; это было признанием одной из крупнейших держав того времени и, современно выражаясь, подняло международный статус державы Ашины. В 552 г. Бумын покорил бывших сюзеренов – свирепых жужаней, а в 555 г. тюркюты дошли до «Западного моря», т. е. до Арала. Теперь граница прошла севернее Ташкента до низовьев Амударьи и южного берега Арала. За 1,5 года тюркюты подчинили Центральный Казахстан, Семиречье и Хорезм. В 558 г. они вышли к Волге, «гоня перед собой тех, кто отказывался покориться»560.

В 565 г. они покорили эфталитов и объединили степь и Согдиану, в 576 г. вышли к Боспору Киммерийскому (Керченскому проливу), обеспечив себе опорный пункт в Крыму, а ставка тюркского военачальника (Тьма Тархана) была организована на Таманском полуострове (отсюда и название Тьмутаракань)561.

В 579 г. они вторглись в Китай. Под их контролем оказалась огромная империя – первый Тюркский каганат, они контролировали и Великий Шелковый путь, по которому шла торговля между Китаем и Византией. В своей кандидатской диссертации Л.Н. называл 580-й год кульминационным пунктом могущества Тюркского каганата. В это время он простирался от Маньчжурии на востоке до Боспора Киммерийского на западе, от верховьев Енисея до верховьев Амударьи. «Тюркские каганы стали создателями первой евразийской империи, политический опыт которой в еще больших масштабах был повторен в VIII в. монголами, а в XVIII-XIX вв. – Российской империей», – пишет известный петербургский востоковед Сергей Кляшторный562.

Каганат стал огромной колониальной империей. Как удавалось держать в покорности из одного центра (да еще неоседлого, нестабильного, степного) самые разные народы империи? Л.Н. считает, что это было реально сделать лишь при наличии жесткой социальной системы. Тюркюты ее создали и назвали «эль»563.

Здесь, как и при анализе подъема хуннов, Л.Н. начинает не со спорных проблем этногенеза, а с социальных моментов, с социально-политической системы. В центре ее «орда» – ставка хана с воинами, их женами, детьми и слугами. Вельможи имеют свои «орды» с офицерами и солдатами. Вместе они составляют этнос «кара-будун» – тюркские беки и народ (почти как в Риме – «сенат и народ римский»). Еще более, чем материальная культура, исследователя поражают сложные социальные институты: система, иерархии чинов, воинская дисциплина, дипломатия, четко отработанное мировоззрение, противопоставленное идеологическим системам соседних стран564.

Честный ученый пересматривает свои позиции, если они противоречат новым открытиям, новым работам коллег. Вспомним, как громил Л.Н. гуннов, любя и превознося хуннов. Но это было в 60-х гг., а в 90-х он писал, что «идейное единство хуннов и гуннов сохранилось»565. Развивая эту мысль, он утверждал, что объединение орды Ашина с племенами хуннов усложнило этносистему и сделало ее способной к сопротивлению, а потом и к завоеваниям. Пребывание этноса в привычном ландшафте повело к восстановлению кочевого хозяйства и развитию оригинальной культуры. Блестящая переводная и оригинальная древне-тюркская литература возникла не позднее конца VI в., а вместе с ней сложился общетюркский литературный язык, началось освоение достижений культур Дальнего и Ближнего Востока. Можно утверждать, что в результате культурного прорыва конца VI в. началось формирование древнетюркской цивилизации566.

Необходимо заметить, что, согласно точке зрения Л.Н., тюркский период был продолжением хуннского, хотя социальные формы изменились: вместо родовой державы возникла орда. Но сменившие тюркютов уйгуры вернулись к родоплеменной системе, так что, очевидно, обе формы сосуществовали, образуя «эль»567. Этой мысли придерживался и Г. Е. Грумм-Гржимайло, писавший, что «первыми тюрками, с которыми нас знакомит история Срединной Азии, были хунны»568.

В пору своего расцвета Каганат был сильнее раздробленного Китая (Китая двух царств: Бей-Чжоу и Бей-Ци), платившего за военную помощь и даже за нейтралитет. Тюркютский хан мог позволить себе такое высказывание: «Только бы на юге два мальчика (Чжоу и Ци) были покорны нам, тогда не нужно бояться бедности». Шелк шел в Византию, торговый путь проходил через Иран, наживавшийся за счет таможенных пошлин с караванов. Но хан не хотел пропускать их слишком много, дабы не наращивать потенциал соперника Византии. Все это вело к войнам Каганата с Ираном, в которых тюркюты использовали изобилие железа и создали латную конницу, не уступавшую персидской. Однако Каганат истощал силы в этой борьбе, тем более что геополитическая картина была еще сложнее: враги были не только на западе (Иран), но не исчезли они и на востоке (Китай).

Соотношение сил было стабильным, пока не сказал своего слова обновленный Китай, объединившийся в 581 г. Л.Н. пишет, что ситуация изменилась в начале VII в., когда снова в историю вмешалась природа и произошел раскол каганата на Восточный и Западный, два разных государства и этноса, у которых общей была только династия Ашина569.