С архимагом во главе - Макс Крынов

сторону. — Помните, неофитов послабее тоже временами ломало? Падали в корчах на пол и минут десять подняться не могли. Делай с ними, что хочется.

— Адепт, слышь? Есть монеты?

Голоса обступивших меня умников казались крайне противными. Или это субъективное ощущение, возникшее из-за того, что эти гении хотят меня обобрать?

— Да есть у него монеты, чего вообще спрашиваешь. Видишь же на поясе кошель, — один из пацанов подошел и попытался ткнуть меня в указанный кошель, но я уклонился, двигаясь, будто в патоке. С непривычки отклонился гораздо дальше, чем следовало и пришлось сделать пару шагов, чтобы не упасть. Со стороны мои дергания, наверное, смотрелись нелепо. Зато я вырвался из центра треугольника и теперь видел всех троих адептов.

Черт... Как же ответить на такое, с учетом грандиозного культурного разрыва между воспитанной на Ильмсхуре личностью и здешними аборигенами?..

— Кошель действительно твой, — кивнул я. — Его со всеми деньгами дала мне твоя мать, когда я вместе со всеми практиками школы ее в театр водил.

Получилось не так остроумно, как мне хотелось. Благо, состязания в риторике на этом закончились: пара стоявших по бокам адептов выдернули из рукавов большие черные платки и ювелирно воздействуя на ткань ветром, понесли ее к моему лицу. Стоит признать, выглядело эффектно. Возможно, с пьяным адептом они действительно могли бы справиться.

Но у меня тоже была магия. И в отличие от тела со сбитой координацией, бао повиновалась мне лучше, чем до прорыва. Гора-аздо лучше.

Я не стал формировать заклинания — был неиллюзорный риск покалечить или даже убить пацанов, а разбираться со школьным руководством по поводу тройного убийства не хотелось. Да и не требовались мне заклинания.

Я махом опустошил на четверть увеличившийся источник. Возникший из ниоткуда ураганный ветер смел платки и ударил по адептам: по управлявшим тканью и по тому, который хотел обойти меня со спины. Учеников опрокинуло и протащило по каменному и отнюдь не скользкому полу. Пока адепты поднимались и сыпали проклятиями, я вытащил клинок и направился к тому, который лежал в стороне.

— Ты чего...

А вот теперь за меня взялись всерьез: порыв ветра буквально разметал на клочки огненный шар, пущенный мне в спину. Я мельком вспомнил, как провал источника на скале рассеивал мои заклинания, а потом меня накрыла злость.

Пацан, к которому я шел, отползал, помогая себе руками, но я метнулся вперед, умудрившись не споткнуться, и вполсилы плашмя ударил по лодыжке адепта. Хруста я не услышал, но истошный крик, заполнивший коридор, подсказал, что все в порядке, и перелом находится именно там, где должен.

Когда я обернулся, остальные умники убегали, впечатленные моей скоростью и тем, как я смог расправиться с заклинанием. Догонять их я уже не стал: запал схлынул после одного лишь удара. Сомневаюсь, что они меня выследят и как-то подпортят жизнь. А если уж и выследят, то переломы их от этой мысли не избавят. Да и не думаю, что стоит бояться адептов: у меня, черт побери, в вероятных противниках собственный наставник, как минимум один адепт и не последняя леди Лурскона. Я уже во врагах, как в шелках.

Мелькнула мысль обеспечить пацану анестезию трюком, с помощью которого Апелиус уложил спать Ниаз, но я отмахнулся от такой мысли. Как-нибудь в другой раз.

— Очевидно, тебе стоит научиться нормально ходить, — прокомментировал Апелиус, когда крики пострадальца остались далеко позади.

— Думаю, жадность к монетам превосходит осторожность. Я ни разу не видел этих адептов, поэтому вряд ли встретил бы их, если бы у пацанов получилось, что они задумали.

— Ты их видел, просто не помнишь, — возразил архимаг. — Ты встречал их на двенадцатый, семнадцатый и пятьдесят третий день после твоего прихода в школу. Но они двигались поодиночке, либо вдвоем и на тебя не обращали внимания.

— Ну и ладно. Не о том разговор.

— Хорошо, давай поговорим о другом, — согласился архимаг.

— Опять о теле?

Архимаг уже столько раз поднимал эту тему, что она меня уже подбешивала.

— Нет. Давай обсудим твои вспышки гормонов от вида Ниаз.

— Разве это не твоих рук дело?

— Отнюдь. Ты подавлял эмоции тела пацана, а сейчас они рвутся наружу. И я предупреждал — трахайся!

— Хорошо, как-нибудь обязательно начну, — отмахнулся я. Сказанному стариканом я не верил — наверняка все эти приступы несвойственных мне мыслей — дело деда.

— Это радует, — заключил Апелиус. — А теперь, раз ты все-же сам поднял эту тему, не могу не спросить: не пора ли заняться обеспечением меня телом?

Кажется, я зарычал.

Следующие несколько часов я тренировался контролировать собственное тело. Если начиналось это с попыток плавно ходить, то чем больше у меня получалось, тем больше я пробовал, удивляя Эмили, читающую давно забытый мною учебник с травами. Я пробовал бежать по стене, вставал на руки и отжимался, затем на руку, потом прыгал с одной ладони на другую... В общем, спустя два часа упражнений я полностью взял тело под контроль, а во взгляде девчонки появилось что-то голодное. Как бы не подумала, что я перед ней выделываюсь.

В этот раз за новой формой пришлось идти самостоятельно. Одежду получить вышло довольно просто: у меня даже не потребовали показать что-то, подтверждающее мою второранговость. Слуга выслушал запрос и спустя минуту вынес мне форму по размеру. Впрочем, размеры в школе были довольно условными: халаты можно было туже подвязать, затянуть пояс на штанах. Проблема была только с нательным бельем, но я уже на глаз знал, какое буду выбирать, когда понадобится.

А еще я еще раз прикинул исправленную с помощью Иллюра версию ритуала и пошел в лабораторию, намереваясь начертить печать и запустить ее вхолостую, проверяя, рванет ли она без защитного контура.

— Похоже, тебя ждут, — заметил архимаг, стоило мне войти в сады.

— Вижу, — ответил я старику, глядя на утоптанную тропинку, которой несколько часов назад здесь не было.

— Примешь приглашение?

— Как будто у меня есть выбор...

Я вздохнул и пошел по тропинке, предчувствуя неприятный разговор. Другого с наставником я не ожидал.

Пау Лимбос встретил меня в беседке. Наставник развалился на скамейке, сочился дружелюбием, улыбался и был