Пуля для полпреда - Фридрих Незнанский

Если Игорь стрелял под сорок пять градусов, пуля наверняка перелетела трассу. Скорее всего, и ста-полторастаметровой ширины болото за трассой и упала где-нибудь в лесу. Это не так только в том случае, если пулю остановила раньше какая-нибудь преграда, например другая машина, но таковой не было, стена, забор… тоже ничего такого не наблюдалось, птица, в конце концов, низко летящая ласточка, например, но птица бы шлепнулась на дорогу, Игорь бы такое запомнил.

Мысленно очертив квадрат, в котором надлежит искать, и с трудом волоча за собой миноискатель, Николай Иванович попытался перебраться через болото в лес. Но только извозился в грязи, глубина болота уже в паре метров от дороги была ему по пояс, и чем дальше, тем глубже. И никакой тропинки, по которой можно было бы болото обойти, в пределах видимости не было, а судя по карте, нужно было вернуться по шоссе на двадцать пять километров назад, там свернуть на проселок, объехать изрядный участок леса и еще километров семь топать пешком назад к трассе. С таким «багажом», как у него, задача была невыполнимой.

Ладно, решил Николай Иванович, может, оно и к лучшему? Он вернулся к повороту.

Итак, Игорь не убивал. Более того, Игорь не видел, как произошло убийство, значит, оно однозначно произошло за поворотом. Тут лес вплотную подходит к трассе, и он достаточно густой плюс высокий, колючий и весьма плотный кустарник по узкой опушке, так что убийца мог не опасаться, что сквозь просветы в деревьях Игорь увидит, как остановилась машина. Кроме того, Игорь сказал, что подполковник прибежал минут через десять, получается задачка с тремя неизвестными: x минут «Волга» двигалась до остановки; y минут понадобилось на убийство; z минут потребовалось подполковнику, чтобы добежать до Игоря. x + y + z = 10. Естественно, львиную долю времени заняло возвращение подполковника к Игорю, скажем, минут восемь. Пройти за это время можно приблизительно километр, пробежать – ну два километра. Еще минуту даем «Волге». При скорости сто или чуть больше километров в час она прошла бы тоже порядка полутора-двух километров. И минута остается на убийство. Вроде бы правдоподобно получается. И слова Игоря такую раскладку подтверждают: если второй выстрел он принял за запоздавшее эхо, вряд ли он мог случиться позже чем через минуту после его выстрела.

Отсчитав шагами приблизительно два километра от точки, где стоял Игорь, Николай Иванович осмотрел дорогу и обочину. Естественно, никаких следов он найти и не надеялся, но для очистки совести проверил. Нет, гильзы на обочине нет. Даже если убийца не подобрал ее сразу после выстрела, он обязательно сделал это позже. Остается пуля. Тут, слава богу, искать ее было проще, болота не было. Мелькнула мысль, что он, как тот пьяный из анекдота, ищет не там, где потерял, а там, где светлее, но он эту мысль прогнал и, перекурив, взялся за поиски.

Методично обследовал землю под кустами – ничего, осмотрел сами кусты – пуля могла перебить несколько веток – тоже ничего, даже если и были сломанные ветки – за четыре месяца все следы исчезли. Зашел в лес, «прозвонил» землю метров на двадцать от дороги и метров на сто влево-вправо от предполагаемой линии полета пули. Раз десять миноискатель взволнованно потрескивал, но это был всего лишь разнообразный металлический мусор. Оставив тяжелый агрегат под кустами, Николай Иванович проверил последнюю возможность, уже почти не веря в успех. Прикинув, что раз Вершинин сидел в машине и пуля пробила ему затылок и лоб, значит, она летела на высоте где-то метр – метр двадцать, он стал осматривать каждое дерево, вернее, ту сторону каждого дерева, что была обращена к дороге.

Он чертовски устал, ноги отказывались ходить, а глаза болели оттого, что приходилось очень внимательно рассматривать пятнистые стволы сосен. А поскольку лес был естественный, не посаженный рядами, Яковлев очень быстро запутался, какие деревья он уже осматривал, а какие – еще нет. Пришлось ножом ставить небольшие отметки. Надежда, такая сильная еще утром, таяла с каждой минутой. Он возился уже больше шести часов безо всякого результата, а тут еще небо заволокло жирными грозовыми тучами, стало откровенно плохо видно, поиски пора было прекращать. Прислонившись к стволу, он закурил, размышляя, как сказать Игорю, что так и не добыл ни одной улики в его пользу. Прямо под ногами расположилась веселая семейка маленьких крепеньких боровичков, наверное, последних в этом году – по утрам-то уже заморозки. Николай Иванович присел на корточки, аккуратно срезал десяток на суп и, тяжело подымаясь, оперся на ствол могучей сосны. Большой палец чуть провалился в какое-то углубление, не похожее на след от выломанного сучка и на дупло не похожее и даже на работу дятла, короеда или другой живности. Рассмотрел повнимательней: ровная аккуратная дырочка, меньше сантиметра в диаметре. Посветил фонариком внутрь, вроде бы что-то блестит или уже галлюцинации? Подтащил миноискатель, приставил к дырке – звенит, родимый! Трещит как базарная баба, не остановишь. И высота подходящая, и чистый просвет от дыры до дороги, и, что главное, если это она, та самая пуля, в дереве на ней все следы сохранились, может быть даже кровь или волос Вершинина, а не на ней, так в канале, в стволе.

Естественно, выковыривать пулю Николай Иванович не стал, этим эксперты должны заниматься. А заодно они просто обязаны доказать, что именно эта пуля убила Вершинина, но выпущена она была не из автомата Игоря.

Но добраться до экспертов можно только через ведущего дело следователя, знакомого Грязнова-младшего.

Николай Иванович решил, что расскажет Турецкому о пуле, объяснит реальную схему убийства и умолчит пока о Друбиче. До того как будет готова экспертиза, лучше вслух подполковника не обвинять, мало ли на что он еще способен, а организовать постоянную охрану для Марины и тем более Игоря в СИЗО у Николая Ивановича не было никакой возможности. И о том, что Игорь халтурил на самом деле не в Буграх, он тоже решил не рассказывать, сам пока не понимая, не повредит ли это каким-либо образом Игорю.

14 сентября. А. Б. Турецкий

Звонок по мобильному разбудил Турецкого около четырех утра. Во всем районе отключили свет: то ли авария, то ли экономия, как бы там ни было, но тьма стояла кромешная, космическая. Только во внутреннем кармане пиджака, висевшего на стуле, пульсировал зеленый огонек. Россия во мгле, подумал спросонья Турецкий.

Звонил Денис Грязнов:

– Здравствуйте, Александр Борисович, у вас там уже утро?

Турецкий вместо ответа зевнул в трубку:

– У-у-у-а!

– Яковлев хочет с вами немедленно встретиться.

Несколько секунд Турецкий мучительно соображал, как Яковлев мог позвонить из СИЗО, да еще среди ночи, да еще в Москву Денису Грязнову, о котором понятия не имеет, пока до него наконец не дошло, что речь идет о его дяде.

– Он ждет вас в пивбаре на автостанции возле центрального рынка. Найдете?

– Угу. Постараюсь. Во сколько?

– Он уже там. Сказал, что сам вас узнает.

– Он хоть объяснил, в чем дело?

– Нет. Что-то важное.

Он меня узнает, проворчал Турецкий, нажав отбой, это я его узнаю! По ротвейлеру. Интересно, он его у входа привязал, чтобы лишние посетители не набежали, не мешали обсуждать важные дела, или, может, под стойкой пристроил, пивом поит?

Турецкий решил пройтись пешком – погода была теплой и безветренной, заодно проверить, нет ли «хвоста», хотя после инцидента у дома Лемеховой соглядатаев, похоже, отозвали. Сегодня тоже все было чисто, но, срезав угол через неосвещенный квартал, он заблудился, долго протискивался мимо каких-то гаражей, несколько раз перемахивал через ямы, перелезал через забор, чистил туфли, в итоге добрался до автостанции только к пяти часам.

Яковлев пил пиво в одиночестве. Без ротвейлера. Турецкого он узнал не сразу, а узнав, вместо приветствия ткнул в плечо:

– Что это с вами?

Из плаща был выдран клок. Турецкий в сотый, наверное, раз за последние полчаса выматерился сквозь зубы:

– Бандитская пуля.

Яковлев подвинул ему кружку. Турецкий залпом отхлебнул две трети и моментально почувствовал просветление в голове.

– Я нашел пулю, – сказал Яковлев и с сожалением во взгляде отдал Турецкому последний бокал.

– Не надо, я себе закажу, – запротестовал из вежливости Турецкий.

– Порядочного больше нет, привезут не раньше девяти, я уже узнавал.

Пока Турецкий смаковал прохладное ароматное, колючее, в самом деле «порядочное» пиво, периодически прикладывая пустеющий бокал к щеке – его снова начало клонить в сон, – Яковлев изложил ему суть своих изысканий.

– Ладно, – кивнул в очередной раз Турецкий. – С пулей более или менее ясно. Очень хорошо, что вы не пытались ее вытащить.

– Вы за идиота меня держите?! – тут же надулся Яковлев.

– Нет. Просто я не совсем проснулся. Скажите-ка мне лучше такую вещь. Две вещи. Еще лучше – три. Во-первых, какого черта нужно было меня будить в четыре утра?!