Мигрант, или Brevi Finietur - Марина Дяченко

— Нет, — глухо сказал Крокодил. — То есть он предложил мне… И я согласился. Но потом не стал этого делать.

Старик и женщина снова переглянулись.

— Правда ли, что во время прохождения Пробы инструктор издевался над испытуемым Тимор-Алком, обращая внимание на цвет его кожи, волос, особенности строения?

— Да, — Крокодил отвернулся.

— Ваши показания приняты, — сказал старик. — Спасибо за помощь.

Трое мальчишек сидели на тротуаре, болтали ногами и управляли парусником посреди улицы-реки. Крокодил остановился, чтобы посмотреть, — все равно больше нечего было делать и некуда идти.

Катамаран, легко меняющий очертания парусов, зависел от ветра. Ветер нагнетало летающее устройство в виде головы с надутыми щеками — мальчик, сидящий в центре, управлял им, и пульт похож был на маленькую арфу с десятком струн. Все трое смеялись, младший азартно пищал, а держатель пульта вдруг развернул летающую голову и заставил ее дуть на мальчишек. У всех троих взвились волосы, захлопала свободная широкая одежда, младший зашелся совсем уж победоносным писком, и все трое на мгновение замерли, увидев, наверное, одну и ту же картину: просторы, ветер, палуба…

Ветер коснулся Крокодила, и по спине поползли мурашки. Он смотрел на ребят и не мог отделаться от мысли, что через каких-нибудь несколько лет они отправятся проходить Пробу. Будут преодолевать свой страх и боль, ходить по углям, проливать кровь; выпьют галлюциногенной дряни и увидят в бреду отвратительное и ужасное. И кто-то из них, может быть, не выдержит и останется на всю жизнь в статусе зависимого. А кто-то, может быть, погибнет. Потому что в попытке быть больше, чем ты есть, цена жизни не так уж высока.

«А может, и нет, — сказал он себе, с трудом отворачиваясь от мальчишек и продолжая путь по улице, похожей на длинный балкон над водой. — Может, они вернутся домой победителями, пройдут учебу и устроятся работать офицерами в миграционном центре… И детей своих — а у них обязательно будут дети — станут с младенчества готовить к важнейшему времени в жизни — к Пробе…»

Кто были те трое в комнате с исполинским скелетом? Один из них Консул Раа, но не старик. Тот — «сотрудник прокуратуры». Расплывчатое понятие. Возможно, новый родной язык Крокодила сбоил, не обеспечивая необходимого словарного запаса в специальных областях. Бабушка Тимор-Алка — сотрудник миграционной службы Раа. Вот бы с кем поболтать о деле… Крокодил случайно оказался на окраине чьего-то конфликта. Он никогда не узнает истинный смысл сегодняшней сцены. Аира — вещь в себе, навсегда незнакомец, и тот разговор на ночном пляже, внезапно возникшая иллюзия понимания — мираж, эпизод, смысловая голограмма. Было и развеялось.

Он остановился перед большой панелью с множеством гнезд, поднял свое удостоверение и совместил годовые кольца деревянной плашки с такими же на приемном устройстве.

— Андрей Строганов!

— Транспорт, — сказал Крокодил. — Домой.

— Это ты?!

Камор-Бал смотрел с экрана, погруженного в аквариум. Над его головой медленно проплывали рыбы.

— Привет, — Крокодил улыбнулся немного заискивающе. — Просто хотел увидеть тебя… Спросить, как дела.

Камор-Бал выглядел исхудавшим. Глаза ввалились. Длинных волос, собранных в хвост, больше не было — вместо них коротенький ежик, едва отросший после стрижки наголо. Мальчишка переживал сложнейшее время в жизни — время после заваленной Пробы.

— Я не виноват, честное слово, — искренне сказал Крокодил. — Я даже не знал… что все может так обернуться.

— Ты не виноват, — неохотно, после паузы признал Камор-Бал. — Мне уже объяснили, что виноват только я сам.

— В чем ты виноват? Я знаю много людей, которые поступили бы так же, — быстро сказал Крокодил. — Просто по горячности. Это были настоящие люди, смелые, нормальные мужчины…

Он осекся.

— Зачем ты позвонил? — спросил Камор-Бал.

— Я же говорю: просто спросить, как дела.

— А ты как думаешь, мигрант?

— Я тоже провалил Пробу, — сказал Крокодил неожиданно для себя. — И Бинор-Дан. И Дорин-Гай…

— Я видел отчеты по нашей группе! — Камор-Бал ощетинился. — Ты прошел Пробу! Зачем ты врешь?

Крокодил почувствовал себя идиотом.

— Я просто хотел сказать тебе, что Проба — не главное в жизни…

Экран погас.

Рыбы, которым плевать было на разговоры, ярко-желтые и белые как снег, поводили длинными усами, будто вкус воды доставлял им колоссальное удовольствие. Крокодил устало привалился к стене. Где-то за стенами, под землей, в корнях большого дерева пели местные кроты; голосов было три или четыре, они то сливались, то расходились басовыми и теноровыми партиями. «У-о, у-о, — пели басы, а тенора сперва постукивали, имитируя звук деревянных колокольчиков, потом нежно шипели и, наконец, разражались чистым и светлым: — Еае, еае, а-е-е-е-а-а-а…»

— Информаторий.

— Андрей Строганов?

— Когда мне следует прекратить здесь жить? Когда иссякнет ресурс?

— Через десять часов. Вы получите уведомление.

— Хорошо, мне собираться недолго, — пробормотал Крокодил.

Кроты притихли. Только глубоко-глубоко, кажется, в самом центре планеты, постанывали, призывая самок, заставляя вибрировать почву, басовитые певцы.

— Информаторий.

— Андрей Строганов?

— Обзор истории и культуры Раа. Как можно более полный.

— …Внимание! Ваш ресурс для пользования жильем истекает через три минуты.

— Спасибо, я помню, — Крокодил мял и растирал щеки, будто надеясь вылепить себя заново.

Уже очень давно он не сидел над текстом по десять часов без перерыва. Теперь ему казалось, что глаза у него фасеточные, как у стрекозы, а в позвоночник загнали арматурину. Его новый родной язык не то чтобы сбоил, но ощутимо покряхтывал, переключаясь с бытовой лексики на культурологическую. Может быть, поэтому Крокодил не мог избавиться от чувства, что ему вычурным наукоподобным слогом рассказывают примитивную легенду о сотворении мира — легенду, достойную пещерного племени.

Не было представления о возникновении на Раа разумной жизни. Не было даже гипотез. Мир Раа возник сразу, вне всякого развития, и все было при нем: единое племя с единым языком, природа, понятия не имеющая о хищниках, жертвах и естественном отборе. Во всех источниках, к которым обращался Крокодил, было написано, нарисовано, представлено в объемных клипах-иллюстрациях одно и то же: совершенный, не постижимый человеческим мышлением идеальный образ Раа воплотился в материи по воле Творца. После этого Творец ушел, не попрощавшись, а мир Раа остался, населенный разумными людьми, живущими патриархально и дружно. Просуществовав колоссальный промежуток времени, этот неизменный мир вдруг начал разрушаться; короткий, но страшный период деградации закончился с появлением стабилизаторов: первых искусственных спутников Раа.