Мигрант, или Brevi Finietur - Марина Дяченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— С голоду никто не умирает, — согласился Крокодил. — Гляди.
Он подвел Лизу к круглой тумбе, увитой лианами-трубками, выбрал красную трубу, легко переломил, протянул девушке: — Попробуй.
— Что это?
— Напиток вроде молока или йогурта. Утоляет жажду, голод, и в нем есть все, что нужно для жизни, калории там, витамины. И вкусный. Можно только этим питаться и горя не знать.
Лиза подставила палец, поймала бело-розовую каплю, попробовала кончиком языка.
— Не бойся, — поощрил Крокодил. — Это не противно.
— Это бесплатно?
— Совершенно. Захотел есть, нашел тумбу с лианами — и сыт.
— Эту штуку ты имел в виду, когда звал меня поужинать?
— Нет, — Крокодил смутился. — С едой тут нет проблем, еда растет и на деревьях, и в земле. Можно делать заказы…
— Значит, можно вообще не работать?
— Можно, — Крокодил вздохнул. — Но, знаешь, самое странное… У них тут процентов девяносто всей работы — для симбионтов. То есть ты служишь частью некой биологический системы. Подключаешься, и тебя используют как синтезатор белка, например, или как распределитель информации, или еще как-то. Все равно как если бы ты работал колесом. Приходишь утром, становишься на свое место и вырубаешься как человек. И весь рабочий день ты колесо. А потом ты свободен, гуляешь, читаешь, сам пишешь рассказы о том, как съездил в отпуск…
— А на Земле что, по-другому?
Крокодил удивился:
— По-моему, да.
— А по-моему, нет! — сказала Лиза с вызовом. — Приходишь в офис, подключаешься к компьютеру, и вот ты уже не человек, а приставка. Мозги выключаются. Отсидишь свой день, и все равно не свободен: не можешь гулять, читать и ездить в отпуск, потому что кому-то вечно должен, должен, должен!
— За что ты на меня злишься? — спросил, растерявшись, Крокодил.
— Не на тебя, — она смотрела в сторону. — Вот эта штука едет — это мой вагон?
— Будет твой, если ты в него сядешь.
— Спасибо тебе, Андрей, — она легко поцеловала его в щеку. — Ты мне помог, в общем-то. Я тебя потом найду, ладно?
— Хорошо, — он в последний раз коснулся ее жестких рыжих волос.
— Пока.
— Bye, — сказал он шепотом. Вагон уехал.
Крокодил нашел себе место под деревом, светящимся, как новогодняя елка, и сел, прислонившись спиной к стволу. Все, что приводило в движение его мышцы, глаза, желания, мысли, — все это иссякло одновременно, будто на шланг наступили ногой.
Вот он полноправный гражданин Раа.
Он может работать, а может не работать. Может учиться, а может не учиться. «А на Земле что, по-другому?»
И на Земле то же самое. Он садился за компьютер и становился колесом… Ладно, переводчиком. Лучше бы колесом — так честнее. В его жизни не было ничего, за что стоило держаться, — только привычка. Только чередование дня и ночи. Блондинок и брюнеток. И вот случилось чудо: добрый волшебник похитил его с Земли и перенес на Раа, где дал смысл жизни.
И дал его достичь. Теперь Крокодил — единственный мигрант, сумевший добиться статуса полноправного гражданина. Приплыли; теперь он с чистой совестью может выучиться на донора спермы.
И все, оказывается, так живут в этом волшебном лесу, полном светлячков, цикад и поющих источников. «На Земле у тебя нет будущего, Андрей». А на Раа что, по-другому?
Он скорчился, обхватив колени руками, и с удивлением понял, что вспоминает дни, проведенные на острове, с ностальгией.
Батюшки! Да ведь он всю жизнь будет вспоминать Пробу чуть ли не как лучшее время в жизни! Говорят, так ветераны вспоминают войну…
Он закрыл глаза, чтобы не видеть праздничных огней вокруг, и отключился, как тостер.
* * *Впереди мерцал огонек. Сумерки сгущались, снег визжал под лыжами, и поднимался ветер. Но до избушки оставалось совсем немного. Рукой подать.
— Ты не устал, малыш?
— Не-а.
— Не замерз? Мы скоро придем.
— Мне не холодно, па. Скрип-скрип.
— Как дела в школе?
Нет ответа. Дурацкий вопрос. Какая школа, если вокруг снежные склоны, далекий лес и огонек избушки впереди?
— Хочешь, мы сделаем робота из картонных коробок?
Нет ответа. Им не нужны роботы из коробок, они покупают китайских роботов в магазине. Или играют роботами на экране компа.
«Я не знаю, о чем с ним говорить, — в ужасе подумал Крокодил. — Мы никогда не сдвинемся ни на шаг, все так же будем скрипеть лыжами. И огонек, как вязанка хвороста перед носом осла, не приблизится ни на пядь…»
— Андрей Строганов?
Он сел и затряс головой. Прямо перед лицом покачивался, как подсолнух, большой коммуникатор на зеленой ножке. На траве лежали солнечные пятна: высоко над лесом, над кронами, светила добрая и мягкая звезда Раа — местное солнце.
— С вами хочет говорить представитель ювенальной прокуратуры Раа.
— Чего-чего?!
И тут же возник, как бес из коробочки, человек в черном форменном костюме с высоким воротником. У костюма не было рукавов; круглые плечи и рельефные мышцы представителя прокуратуры странно сочетались с его постным, очень смуглым, немолодым лицом.
— Андрей Строганов. Гражданское звание вменяет вам в обязанность присутствие на судебном процессе в качестве свидетеля по нескольким эпизодам, в качестве потерпевшего по одному эпизоду.
— Свидетеля? — Крокодил протер глаза. — Потерпевшего?!
— Заседание назначено на сегодня. Получите направление, пропуск и транспортную карту.
Человек вежливо помахал рукой и исчез. Коммуникатор выплюнул ленту бересты, сложился, как цветок на закате, и втянулся в мягкий дерн. Крокодил застонал и взялся за голову.
* * *Он воображал себе сводчатые залы, длинные ряды кресел, суровых людей в мантиях. Он тридцать раз по-разному представлял себе зал суда, пока городской трамвайчик вез его, согласно путевой карте, через красные, бежевые, медовые кварталы мегаполиса Раа.
Трамвайчик представлял собой шарик на подвеске, прилепившийся к сотне подобных шариков, издали похожих на рыбью икру. Прозрачность стенок регулировалась прикосновением: стоило нажать сильнее, и стенки постепенно исчезали, растворяясь, так что пассажир парил в воздухе над улицей. Стоило стукнуть костяшками пальцев, и стенка рывком затемнялась. Слегка побарабанив по звонкому покрытию, можно было очутиться в полностью затемненной кабине: тогда загорался свет.
Забавы с трамвайчиком скрасили Крокодилу дорогу. С каждой минутой он нервничал все больше. Чтобы отвлечься, полностью убирал затемнение, смотрел вниз, где по крупным улицам текли реки, а по мелким — ручьи, причем течение никак не было связано с рельефом местности. Реки текли вверх и поворачивали под острым углом, когда это нужно было градостроителям. Грузовые тоннели-трубы казались вздувшимися венами, солнечные батареи поднимались на лапки-присоски и переползали с места на место, из тени уходя на свет. Трамвайчик шел неторопливо, по причудливому маршруту, и Крокодил удивлялся, каким бесконечным был этот их Сити, казавшийся издали нагромождением зданий-игл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});