Наследие - Эль Кеннеди

Поэтому, когда Такер просыпается, потягиваясь сквозь утреннюю сонливость, я предлагаю мир. Он стонет, когда я запускаю руку под простыни, чтобы обхватить его яйца и погладить растущую эрекцию.

– Доброе утро, дорогой.

– Утро, – мило отвечает он.

Затем я опускаюсь ниже, чтобы обхватить губами головку его члена и лизнуть кончик.

– А, обожаю твой ротик, – говорит он, зарываясь пальцами мне в волосы.

Я глубоко всасываю его, поглаживая, облизывая и сжимая, пока он не раздвигает бедра и не сжимает мои волосы. Мне не требуется много времени, чтобы заставить его кончить, и как только он приходит в себя, он отдает долг, что приводит нас к купанию нагишом в шикарном частном бассейне, окруженном пышной растительностью, которая окутывает весь дом, обеспечивая нам полное уединение. Тут есть настоящая кокосовая роща, отделяющая нас от ближайших соседей, которые находятся далеко за пределами слышимости огромного поместья.

Вытершись полотенцем и одевшись, мы неторопливо идем на кухню, чтобы приготовить завтрак. Но едва мы входим в огромную комнату, я истошно кричу.

– Что?! Что такое?! – Такер, склонивший голову над телефоном, моментально переключается в боевой режим. Его длинное, мускулистое тело принимает защитную позу, пока он дико оглядывается, готовый защитить меня от любой опасности.

Я безмолвно указываю на кухонный стол.

Он бледнеет.

– Нет. Неприемлемо, – рычит он.

Я чувствую, как на глаза у меня наворачиваются слезы.

– Как он оказался тут?

Мы застыли, уставившись на Александра, прислоненного к корзине со свежими ананасами. Я понимаю, что его, должно быть, принесла экономка. Но почему? Зачем ей так поступать с нами? Мой недоверчивый взгляд скользит по жуткому белому лицу куклы и крошечному красному рту с сжатыми в жуткой ухмылке губами, как будто он скрывает отвратительную тайну.

Я – в половине секунды от того, чтобы не уподобиться собственной дочери и не закатить эпичную истерику, когда внезапно появляется невысокая женщина с темными волосами. Одетая в розовую футболку пастельных тонов и белые брюки, она врывается на кухню с озабоченным выражением лица.

– Что случилось? Все в порядке? – Она говорит с сильным акцентом, но я не могу его определить. Большинство тех, с кем мы общались на острове, говорили по-французски, но у этой женщины совсем другой акцент.

– Да, мы в порядке, – отвечает Такер. – Извините, если мы напугали вас. Вы, должно быть, Иза?

Она осторожно кивает.

– Я – Такер, а это – моя жена, Сабрина. Спасибо, что принесли нам ананасы. Выглядят вкусно. – Его взгляд перемещается к кукле. – Эм. Есть мысли, как сюда попала эта штука?

Она выглядит смущенной.

– Кукла? Я его принесла. Мистер Дин сказал, что это свадебный подарок. Он сказал, что это… Как это сказать, коллекционная игрушка? Хотите, чтобы я забрала ее?

Требуется вся сила воли, чтобы не схватить Александра и не разбить его фарфоровое личико о край стола. Но бедная Иза уже выглядит достаточно потрясенно, и я не хочу, чтоб она считала, будто принесла ананасы сумасшедшим. Это не ее вина. Она не знала, что выполняет дьявольское поручение, и я не могу злиться на нее.

Такер читает мои мысли. И поскольку в его ДНК запрограммировано спасать даму, попавшую в беду, он одаривает ее теплой ободряющей улыбкой.

– Нет, нет, можете оставить его, – говорит он. – Нас застигли врасплох, но не волнуйтесь, все в порядке. Это просто шутка между нами и мистером Дином.

Шутка? Ну да, точно. В духе мертвого мальчика времен «золотой лихорадки», запертом в странной кукле, нет ничего даже отдаленно комичного. Я все еще не могу поверить, что Дин действительно считал, что моей милой невинной дочери может понравиться эта вещь. Тогда ей было всего восемнадцать месяцев. Кто так поступает с младенцами? Кто так поступает со взрослыми?

Я делаю глубокий вдох. Нет. Я не позволю Дину Хейворду Ди Лаурентису испортить мой медовый месяц.

Я натягиваю на лицо ободряющую улыбку и обращаю ее к потрясенной экономке.

– Большое вам спасибо за то, что привезли фрукты и газеты. Это было крайне предусмотрительно.

– Я сейчас иду к лодке.

Она все еще выглядит неуверенно, поэтому Такер снова сверкает своей дурацкой улыбкой техасского парня и протягивает:

– Я провожу вас. Кстати, мне нравится ваш акцент. Я так понимаю, вы живете на голландской стороне Сен-Мартена?

Голландский. Вот оно. Я и забыла, что тут есть французская и голландская оконечность острова, и у каждой – своя особая культура.

Иза расслабляется.

– Да.

– Родились и выросли там? Или эмигрировали откуда-то? – Он все еще болтает с ней, когда они исчезают за входной дверью. Оставив меня наедине с Александром. Я стараюсь не дрожать. Почему на нем красные туфли? И почему они такие блестящие? Я ненавижу его.

– Ненавижу тебя, – говорю я кукле.

Его пустые глаза прожигают дыру в самой ткани моей души. Я почти ожидаю, что они моргнут. Логан клянется, что видел, как они двигаются сами по себе, но в те три несчастных раза, когда я была во власти Александра, он не совершал никаких дерзких поползновений.

Пока я жду возвращения Такера, я убираю Александра со стола – потому что за ним едят люди, черт подери, – к буфету в другом конце комнаты.

Мой муж возвращается, разговаривая по телефону, на его лице раздражение.

– Одно дело – послать его ни с того ни с сего без повода, – говорит он, – но наш медовый месяц, чувак? Неужели у тебя совсем нет стыда?

– Это Дин? – требовательно спрашиваю я.

Так рассеянно кивает.

– Включи громкую связь. Немедленно!

Такер проводит пальцем по экрану.

– Ты теперь на громкой связи. У Сабрины есть что сказать.

– Миссис Такер! – доносится из телефона жизнерадостный