Джагер - Андрей Левицкий

— Лезь в кузов.

Завел двигатель, сел на приступок у борта и включил передачу. Вырулив со двора по наезженной колее, направил мотоблок вдоль плетня, иногда оборачиваясь в сторону кургана, где вновь зазвучали выстрелы.

На Вика накатило странное чувство, казалось, что подобное с ним уже было, вот только когда, где? Он подобрался к дребезжащему борту. Фермерская изба скрылась за деревьями, мотоблок приближался к опушке леса, стеной возвышавшегося справа. И Вик понял: все повторяется. Его снова увозят, как тогда, из башни клана, только вместо Дюка машину ведет сам Владыка Гест. Опять все изменилось. Остались в прошлом Эван и Стод, Гош с Макаром и Петр. Впереди лишь бегущая колея, да и та исчезает под колесами мотоблока, и за облаком пыли позади уже не увидеть дороги. Он зажмурился, крепче схватился за борт.

И открыл глаза, только когда мотоблок запрыгал на кочках, вкатившись в лес.

Впереди раздался шорох: кто-то быстро приближался. Мирч выхватил автомат и вскочил. Смещаясь вправо, он дал очередь по коренастой фигуре, бегущей от подлеска. Человек упал в траву. Продолжая двигаться боком, Мирч выстрелил еще раз. Боёк щелкнул. Над сизой пеленой снова вырос человек со «Штерном» на плече — и киевлянин понял, с кем вступил в схватку.

Трижды тренькнула пружина: первое лезвие вспороло левый рукав, второе полоснуло по щеке, третье ударило в раненое плечо, развернув Мирча кругом. Киевлянин рухнул в траву, хрипя, выдернул засевшую в мышце пластину. Рука горела огнем, перед глазами расплывались круги. Отработанным движением он выщелкнул магазин, зажав автомат коленями, вынул из чехла под мышкой новый, вставил в рукоять, дослал патрон в ствол и перевернулся на живот.

В подлеске зазвучали голоса. Раздался хлопок, ругательства, но Мирч не разобрал слов. Он поднял автомат над головой и повел стволом — пули веером разлетелись по низине. Откатившись в сторону, снова перезарядил автомат. Загудел двигатель, и справа зашелестела трава. Кто-то еще выбежал из подлеска, судя по звуку, и устремился прямо к Мирчу. Привстав, монах вскинул автомат. Выстрелил. Пули ударили в грудь высокого мутанта с большими желтыми глазами. Он не остановился, даже не дернулся, когда кровь брызнула из ран и на серой безрукавке расползлись бурые пятна. Мутант бежал, выставив вилы, и шипел: «О-о-ошшш…»

Мирч снова вдавил спусковой крючок, автомат запрыгал в руке. Жрец продырявил мутанту легкие, шею и попал в голову, выбив глаз.

Шипение оборвалось. Мутант изогнулся и, сделав еще один шаг, метнул вилы в Мирча. Тот уклонился, плавно подавшись вперед и в сторону, прыгнул и ударил снизу вверх. Ствол автомата пробил горло, хрустнули шейные позвонки. Мутант завалился на спину и затих.

— Живучая тварь, — прозвучало за спиной.

Мирч развернулся… и будто увидал свое отражение. В двух шагах стоял похожий на него жрец. Хотя одежда другая и лицо без шрамов, но рост, стойка, взгляд — те же.

— Назовись, — сказали оба одновременно.

И плавно, сохраняя дистанцию между собой, как по воде перетекли, сместились в стороны.

— Мирч Сельмур, — отозвался киевлянин первым. Бросил разряженный автомат, откинув полу куртки, захватил пальцами метательные ножи в петлях.

— Петр Растов.

Жрец повернул меч острием книзу и прижал левый локоть к боку, где по одежде расплывалось бурое пятно.

В тайных классах Канториума обучались лишь избранные — личные охранники Владыки да бойцы элитных карательных отрядов Ордена. Им не было равных среди простых воинов-монахов, солдат замка Омеги или бойцов топливных кланов, только наемные убийцы из школы Меха-Корпа могли состязаться с ними в мастерстве. И если им доводилось сходиться в бою, то все решали мгновенья. Один неверный шаг, выпад, даже взгляд — и тебя настигнет смерть.

Мирч отклонился назад. Петр сделал шаг вперед. Сплелись руки, прозвенела сталь, миг — и они разошлись: Петр Растов, сжимая окровавленный меч острием книзу, а Мирч Сельмур с рассеченным лицом.

Киевлянин упал на колени. Согнувшись, уперся ладонью в землю.

Петр вздрогнул, повернулся кругом. Ноги его заплелись, жрец вытащил торчащий из груди метательный нож, взялся за другой, в плече, и рухнул на спину.

Рука Мирча подломилась, он свалился лицом в траву. Кровь заливала глаза, дрожащие пальцы не слушались, не получалось попасть во внутренний карман. Прокусив губу. Мирч замычал, перевернулся на бок и достал брезентовый сверток. Сорвал зубами тесьму, нащупав холодный цилиндр, выдернул из петли. Вдавив большим пальцем кнопку, вонзил иглу между ребер. Она проткнула сердечную мышцу и впрыснула лекарство в кровь.

Мир взорвался сотнями вспышек, разрастаясь, сметая границы между болью и наслаждением, — дохнуло холодом, полыхнул огонь, отовсюду полился яркий свет. Сознание рванулось вверх, воспарило над телом — оно больше не нужно, оно лишь скелет, обтянутый мышцами, сосуд, заполненный жидкостью, кожаный кокон, который не сравнится с бескрайней вселенной, принявшей в свои объятия душу Мирна Сельмура, с безграничной силой Создателя, с бесконечной рекой времени…

Свет померк, сознание ухнуло в черную бездну. Мирч закричал, вернулась боль, казалось, на грудь уронили гранитную плиту, и теперь ни за что не выбраться из-под нее.

И только шевельнув рукой, он понял, что лежит на спине и смотрит в ясное холодное небо Пустоши. Все еще живой.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

МАШИНЫ АПОКАЛИПСИСА

Глава 17

— Что ж тут такое было? — спросил Ильмар.

Гулкое эхо улетело в туннель за спиной. Он повернулся к Юлу.

Калеб с Оглоблей пялились на высокие своды, стоя снаружи у входа. Яков остался наверху с лошадьми и повозкой, атаман не рискнул тащить их по крутому склону в котлован, опасаясь камнепада: дорога, которая вела вниз, была завалена валунами в человеческий рост еще со времен Погибели. Во всяком случае, так поведал Юл, а откуда он это знал, атаман не стал уточнять.

Ильмар топнул ногой о бетонный пол и оглянулся, слушая, как затухает эхо.

— И далеко туннель тянется?

— Шагов триста, — ответил Юл, направляясь к выходу. — Потом сужается и вниз резко уходит. Раньше там лесенка была, а сейчас… не знаю, если не завалило, пройдем.

— А если завалило?

Юл мотнул головой влево, в сторону выезда из котлована, рядом с которым под склоном чернели лазы в заброшенные штольни. Над каждым висел жестяной козырек, подпертый чугунными столбиками.

— Ползком.

Атаман вытер пот со лба. Солнце нещадно жарило сквозь белесую дымку, над камнями струился горячий воздух. Ничего — Ильмар расстегнул куртку, — под землей всегда прохлада, глядишь, Зиновию полегчает, идти сможет. Так и доберутся до цели, а там и Гест появится, и тогда… Атаман сжал распятие на груди. Все в кулаке будут: киевские, Московия. Главное-джагера захватить.

— Ближняя штольня отливная, по ней за главным туннелем в ходы подземные попасть можно, — сказал Юл. — Узковата, правда, но сработана из стальных труб.

— А остальные? — спросил Калеб, стягивая куртку из чешуйчатых шкур маниса.

Штаны он давно закатал до колен, клетчатый платок намочил и набросил на голову, прикрыв шею и плечи от палящих лучей, и сверху соломенную шляпу надел.

— Не ходил, не знаю.

— А что здесь было-то? — Оглобля разделся до пояса, стянул узлом рукава рубахи на животе. Его лысый череп и покатые плечи лоснились от пота.

— Не знаю. И никто толком уже не расскажет, — ответил Юл.

— Эт почему? — удивился башмачник, уперев руки в бока.

Он медленно поворачивался на месте, разглядывая склоны огромного котлована.

— Ходов много. До Погибели тут крепость подземная была, а мож, не крепость, схрон. Только такой, что по туннелям до самого Минска дойти можно.

Оглобля присвистнул:

— Так что ж добро-то такое пропадает? Почему здесь не живет никто?

Юл усмехнулся:

— Отчего ж не живет, живут.

— Кто?

— Мутанты.

Калеб крякнул, Ильмар нахмурился, а Оглобля скинул с плеча винтовку и проверил затвор.

— И много их? — спросил он.

— Кого? — Юл сел на валун и стащил сапог.

— Мутантов! — едва не выкрикнул Оглобля.

— А-а, та мне откуда знать. Мы же к Нарочи идем. Раньше в поозёрье поселение было. Туда путь трудный, но зверья там давно нет. Некроз ведь кругом.

Юл перемотал портянку и натянул сапог, притопнул и сказал:

— Ну что, пошли за поклажей?

Ильмар кивнул и направился к завалу на выезде из котлована, за которым наверху стояли лошади и повозка. Юл шагал рядом, за ним Калеб с курткой и карабином в руках. Оглобля, задумавшись, остался на месте.

— А если все же вляпаемся? — спросил он.

— В дерьмо, что ль? — хохотнул Юл, переглянулся с Ильмаром. — В конце туннеля летучих мышей полно, помет хоть лопатой выгребай. Правда, чем глубже, мыши почти не попадаются, а вот идти трудней, многие с непривычки психовать начинают.