Летописный замок - Андрей Лукин

Смакла уже как ни в чём не бывало стоял рядом, и дурацкая похожая на колпак шляпа вновь красовалась на его голове. Он даже не позаботился отряхнуть её от пыли. Полученные тумаки и пинки настроения ему не испортили. Похоже, ему нередко доставалось на орехи, и он научился относиться к побоям, как к чему-то вполне обыденному. Подумаешь, отпинали! Зато этим гнилякам тоже хорошо досталось! На Стёпку гоблин теперь смотрел с опасливым уважением. С таким попутчиком никакие враги не страшны. И младшему слуге впервые пришло в голову, что их безнадёжный, как представлялось поначалу, поход к элль-фингам вполне может завершиться успешно.

Солнце давно миновало зенит, уйма времени была потрачена впустую. Стёпка подобрал котомку, подтянул ремни и пошёл прямиком к воротам. Плевать на всех Смаклиных должников и недругов! Он сейчас никого и ничего не боялся. Окрылённый победой, он был железно уверен, что теперь ни одна живая душа не сможет его остановить. И неживая тоже. Разве что сам Серафиан, да и то…

Смакла, не пикнув, потопал следом. Тоже поверил и воодушевился. Только от Стёпки всё-таки старался не отставать ни на шаг.

Балбесы, подстерегавшие Смаклу у ворот, ещё ничего не знали. Весть о великом разгроме студиозусов не достигла ещё их лопоухих ушей. Завидев издали приближающегося гоблина, они прекратили грызть орешки и лениво двинулись навстречу. Они заходили с двух сторон, чтобы Смакла не смог убежать или прорваться к воротам.

При виде их наглых ухмыляющихся физиономий у Стёпки в груди вновь набухла горячая волна. И на этот раз страж был, кажется, ни при чём. Сейчас они у меня получат!

Сменивший Шкворчака вурдалак с интересом наблюдал за мальчишками. Он знал, что здесь затевалось, — студиозусы были словоохотливы и своих намерений не скрывали, — но вмешиваться не собирался. Ещё не хватало пацанят разнимать. Сами разберутся.

Пожилой гоблин, поправляющий упряжь, отвлёкся от своего коня и исподлобья смотрел на Смаклу. Он ничего не знал, но заподозрил неладное и потому положил руку на рукоять тяжёлого кнута. Негоже бросать родича в беде.

Балбесы приближались.

— Далеко ли собрался, Смаклянтий? — начал было один, совершенно напрасно не обращая внимания на идущего первым Стёпку. — С тобой Варварий оченно хочет погутарить сам знаешь о чём. Да ты стой-кося, стой!..

Стёпка с ходу двинул ему кулаком в плечо, заставив отшатнуться. Хорошо двинул, ощутимо, чтобы сразу показать, кто здесь самый сильный и самый наглый.

— Ваш мокрый Варварий с нами уже погутарил, — сказал он с усмешкой прямо в прыщавое крупногубое лицо. — И ему почему-то оченно не пондравилось. Желаете тоже попробовать?

— Ах ты!.. — парень наткнулся на Стёпкин спокойный и очень уверенный взгляд и опустил занесённую для удара руку. Сообразил, что с ЭТИМ связываться не стоит, хлопот потом не оберёшься.

Стёпка надеялся, что его глаза в эту минуту излучают некую магическую силу, заставляющую врагов трепетать и малодушничать. Глупо, конечно, но кто знает.

Пропустив Смаклу вперёд, он ещё раз посмотрел на балбесов ОСОБЫМ взглядом, отметил с удовлетворением, как они увяли, улыбнулся уголками губ и медленно, с достоинством, как и полагается отправляющемуся в опасное путешествие герою, пошёл к воротам.

Парни потерянно смотрели вслед. Вурдалак переглянулся с гоблином и понимающе ухмыльнулся. Гоблин в ответ подмигнул и, отложив кнут, вновь взялся за упряжь.

В тупичке у крыльца караулки догорала невидимым огнём окалина с крыльев неудачливого демона.

Глава двенадцатая, в которой демон, исправляя одну ошибку, совершает другую

Пройдя сумрачным тоннелем, заполненным гремящими и скрипящими повозками, мальчишки миновали внешние ворота. Стёпка впервые оказался за стенами замка, который ему, честно говоря, уже слегка поднадоел. Солнце светило прямо в глаза, дорога, извиваясь, бежала вниз по склону сопки. Высокое небо, бескрайние просторы и никаких тебе стен, каморок и пыльных подземелий с призраками.

Массивные, окованные железом створки ворот, распахнутые сейчас до упора, внушали уважение. Такие мощные ворота, укреплённые — а как же иначе? — ещё и надёжной магией, сломать нельзя, их можно только подло, тайком открыть, как сделал это когда-то родной Зебуров дед Бадуй. Хотя… Стёпка, например, сразу понял, что вот он, например, эти ворота не смог бы открыть при всём своём желании. Просто не сдвинул бы их с места ни на миллиметр, даже если бы честно пыхтел с утра до вечера. А крохотным гномам, между прочим, это как-то удалось. Как? Явно не обошлось без колдовства.

Здесь тоже стояли стражники.

— Куды тебя понесло, Смаклянтий? — спросил увешанный рубящим и режущим оружием молодой улыбчивый вурдалак.

— До дому, — буркнул Смакла.

— Надолго ли?

— Навовсе.

— Хозяин, поди, выгнал? — предположил словоохотливый вурдалак.

Смакла, не ответив, тяжело вздохнул.

Рядом с вурдалаком сидело на каменной тумбе странное существо, похожее одновременно и на человека, и на обезьяну, и на большую летучую мышь. Какой-то страхолюдный гибрид с голыми коленками, уродливой вытянутой мордочкой и поросшими серой шерстью крыльями. Крылья были сложены за спиной, и растрёпанные их кончики свисали до земли. Уродец блаженно щурился на солнце, прижимая к груди пузатую оплетённую бутыль.

Почувствовав на себе заинтересованный Стёпкин взгляд — как в зоопарке, честное слово! — уродец чуть приоткрыл один глаз.

— О-о-о, милый друг Смаклик! — пьяно обрадовался он. Степан, принявший его сначала за какую-то прирученную зверюшку, остолбенел: зверюшка говорила по-человечьи! Уродец поднёс бутыль ко рту и звучно глотнул, крылья за его спиной с развернулись с мягким шорохом. — Неужто ты меня покидаешь? Как же я буду без тебя жить, скажи на милость?

— Уж проживёшь как-нибудь, — сказал Смакла невесело.

— Не желаю я жить как-нибудь, — обиделся уродец. — Я широко хочу жить, привольно… А ты, Смаклик, эвон что. Сделай доброе дело — возьми-ка ты меня с собой, а!

— Не могу, Бранда, — развёл руками гоблин.

— Отчего же?

— Меня Серафиан, понимешь, снарядил… — Стёпка толкнул его локтем под ребро, и Смакла, запнувшись, сказал совсем не то, что собирался. — Тебе с нами скушно будет, у нас и выпить-то нечего, окромя воды.

— Тогда не желаю с вами, — легко согласился Бранда. — А энто что за образина с тобой увязалась? — он ткнул лапкой в Стёпкину сторону.

— То попутчик мой. Стеславом его зовут.

— Отведай бражки, Стеславчик, — протянул бутыль Бранда. — Глотни от души на дорожку, веселее шагать будет.