Летописный замок - Андрей Лукин

Смакла посмотрел на Стёпку, вздохнул, натянул поглубже шляпу и выскользнул наружу.

Они пошли к караулке. Наверное, зря пошли. Наверное, нужно было броситься во весь дух. Но кто же знал?..

Враги появились, когда до невысокого каменного крыльца осталось метров десять. Два мордастых студиозуса вывернулись из-за угла, преградив им дорогу. Оба торжествующе ухмылялись. Стёпка оглянулся: ещё двое приближались сзади. Не один Смакла, видимо, знал, как можно тайком выбраться из замка, минуя ворота.

Гоблина ударили, и он послушно шмякнулся на мостовую, жалобно брякнув мешком. Стёпку чья-то сильная рука ухватила за шею и бесцеремонно отшвырнула к стене:

— Постой в сторонке, чародейчик, ежели по ушам огрести не хочешь! А того лучше — лындай отсюдова к своему дяде!

Это был Махей. Стёпка промолчал. Он испугался, конечно, потому что отчётливо намечался крупный мордобой, — но уходить не хотел. У него даже мысли такой не возникло, что можно бросить гоблина в беде.

Четвёрка окружила распластавшегося Смаклу. Один из незнакомых Стёпке парней — самый крепкий на вид и почему-то с влажными волосами — грубо вздёрнул гоблина на ноги:

— Втихаря утечь решил, Сморчок? Думал, ворюга, не изловлю тебя?

Смакла затравленно замотал головой:

— Меня хозяин послал. По делам. С энтим вот, с племянником.

— А к нам в гости тебя тоже хозяин послал, да?

Смакла поджал губы:

— Ты мне, Вар, долг не возвернул. А обещался отдать!

Крепыш влепил ему звонкую пощёчину. У гоблина с головы слетела шляпа, и Махей сразу втоптал её в пыль сапогом.

— О чём ты бормочешь, Сморчок? Какой долг? Это ты мне должен за то, что я тебя по сию пору не прибил. Кабы не твой хозяин, ты бы уже давно раков в Лишаихе кормил.

— Зимой ты, Варварий, помнится, по-иному пел, когда батя вас на деньги наказал.

— Прикуси свой поганый язык, ворёныш! — тут же вскипел крепыш.

Махей толкнул гоблина в плечо и, дурачась, выкрикнул:

— Сморчок-дурачок!

— Ты тоже обещался вернуть, — зло взглянул на него Смакла.

— Возвращаю! — захохотал Махей и сильно ударил Смаклу кулаком в живот.

Гоблин закусил губу и согнулся.

— Скидывай мешок, — приказал Варварий. — Он тебе больше не понадобится.

— Не скину! — набычился Смакла. — Не отдам!

— Ты не отдашь, а мы отымем, — довольно сказал Варварий. — Мы у тебя всё отымем: и мешок, и сапоги, и денежки. Думаешь, мне то не ведомо, что ты у Шкворчака целый драк разменял? Признавайся, у кого ты его стянул? — он схватил гоблина за ухо и стал выворачивать его сильными пальцами. У Смаклы из глаз брызнули слёзы.

— Скидывай мешок!

На Стёпку никто не смотрел. Словно его тут уже и не было. Словно он уже слындал отсюдова к своему ненастоящему дяде. Наглые парни прекрасно понимали, что малорослый племянник серьёзным противником считаться никак не может, потому и внимания на него не обращали.

Что же делать? И на помощь позвать некого. Караулка, как назло, была расположена в глухом углу, отгороженном от двора высокой стеной оружейного склада. До вурдалаков попробовать докричаться? Стёпке почему-то казалось, что вурдалаки не поторопятся выручать из беды младшего слугу. Так что рассчитывать следует только на себя. А вот в себе-то Стёпка и не был уверен. Ну что он может, один против четырёх? Ничего не может: ни припугнуть, ни прогнать, ни заколдовать… Однако молча наблюдать за тем, как издеваются над Смаклой, он тоже не мог.

— Отпустите его! — сказал он не слишком уверенным голосом.

Варварий ухмыльнулся и отбросил со лба мокрые волосы:

— Гляньте все: племяш пробудился! Никак, твой дядя опять сапоги потерял?

Махей густо покраснел, вспомнив свою глупую промашку, и пнул Смаклу носком тяжёлого сапога под колено. Гоблин упал. Парни весело заржали. Это было похоже на кошмарный сон. Стёпка с отчаянием сознавал своё полное бессилие.

— Перестань! — его голос предательски дрогнул.

— Не перестану! — Махей пнул лежащего Смаклу и угодил по мешку. Остальные снова заржали. — Вытряхай своё барахло! И сапоги скидывай: вонючему гоблю в сапогах ходить не по чину!

У Стёпки тяжело застучало в висках и сами собой сжались кулаки. В груди непривычно ощетинилось что-то злое и неуправляемое. Страж колыхнулся под рубашкой, кольнул грудь острой гранью.

— Я сказал: не трогайте его, — тихо произнёс Стёпка, и голос у него больше не дрожал. Он понимал, что драки уже не избежать и что хорошая взбучка ему железно обеспечена, но поделать с собой ничего не мог — до того эти парни его взбесили.

— Ты сказал? ТЫ?! — немедленно взъярился Варварий. — А кто ты таков — приказывать мне? Что за день нынче, ровно сглазили! Один малохольный ведро на меня опрокинул, другой обворовал, третий указы раздаёт… Дуй отсель, шелупонь болотная, да пошустрее! Мне на твоего дядю… — он запнулся и рявкнул на притихших дружков. — Чего встали? Вытряхайте гобля из мешка!

— Кто Смаклу тронет — пожалеет! — торопливо сказал Стёпка и сам тут же пожалел, что у него вырвались эти слова. Но сказанного не воротишь.

Махей, не раздумывая, пнул Смаклу и заорал:

— Я тронул! Я уже жалею! Ой, как я его жалею! Охо-хо!

Стёпку подхватила властная, нерассуждающая сила. Одним движением сбросив с плеч котомку, он прыгнул вперёд и вбил крепко сжатый кулак в незащищённый живот Махея. Сделать это было совсем не трудно, раз — и готово!

— Уй-й! — Махей переломился пополам и скривился от боли. Смотреть на его перекошенную физиономию было одно удовольствие. Славно он позеленел, будет знать, как пинать лежачих!

Стёпка не ожидал от себя подобной прыти. Он ведь впервые в жизни по-настоящему ударил человека. Пусть даже это и само собой получилось. Пусть даже человек этот был явно не самым лучшим среди человеков.

Парни опешили. Тоже не ожидали, что хлипкий племянник отважится на этакое самоубийственное безрассудство. Первым опомнился Варварий:

— Гниляк преподлейший! Дави его!

Они бросились на Стёпку с трёх сторон, три взрослых разъярённых парня. «Убьют!» — мелькнуло у него. — «Что я наделал?» Он даже не успел зажмуриться, даже не успел закрыть руками лицо…

Трое на одного — знатная потеха! Ох, как славно они отделали бы этого возомнившего о себе племянничка с неправильно остриженными волосами; с каким удовольствием изваляли бы его в пыли, заставив молить о пощаде!..

Но всё получилось иначе. Дала вдруг о себе знать некая третья сила, о которой студиозусы ведать не ведали, а сам Степан, честно говоря, напрочь забыл. В ход событий вмешался подорожный страж. Дорога ещё толком не началась, а ему уже пришлось защищать хозяина. Он торкнулся под сердце, ощутимо царапнул кожу на груди, и Стёпка независимо от своей воли начал действовать. Подчиняясь безмолвному, но очень настойчивому приказу, он открыл глаза и слегка отклонил голову назад. Тяжёлый кулак промелькнул в сантиметре от его скулы. Стёпкина рука сама собой взметнулась вверх. Он сомкнул пальцы на чужом запястье и уверенно вывернул вражескую руку, легко заставив здоровенного парня повалиться наземь. Оглядываться было некогда — второго он ударил локтем, наугад, но очень точно. Противник зажал обеими руками разбитый нос.