Сын крестьянский - Александр Савельев

— Красавица! Дай ей боже всякого добра. Больно девка хороша!

Повстанцы спешили по дороге. Собрались свертывать в лес. Показалось с полсотни верхоконных стрельцов. Гикая, летели они, выхватив сабли; впереди — черный усатый начальник, в рысьей, как и у других, шапке. Овчаров крикнул:

— Ребята! В лес, а сорок человек с самопалами в обочины лезь с обеих сторон дороги.

Те вместе с Овчаровым притаились в обочинах. Остальные побежали к опушке леса. Свист, улюлюканье и дробный топот лошадей приближались.

— Бей! — рявкнул Овчаров. Из обеих обочин раздался залп. Был убит усатый начальник и еще несколько стрельцов и коней. Беспорядочные выстрелы с их стороны не поражали повстанцев. Стрельцы опять — вперед. И снова резкий залп, после которого всадники ринулись назад. Повстанцы спокойно пошли в лес, обобрав убитых и раненых. Последних добили.

— Прощай, Волоколамск! — крикнул один.

— Да, веселая была беседа, — добавил другой.

Все засмеялись.

Часа через три, когда над лесом с желтыми, бурыми, оранжевыми листьями горел закат, повстанцы добрались до своего острога, усталые, но веселые после ратной удачи. Пели песни. «Ишь без вина пьяны», — подумала Варвара, сама очень довольная. Пришли в острог, и Овчаров приказал выкатить несколько бочек вина. Живо выбили днища, и начался пир. К Варваре подошла стряпка Федосья.

— Варюшка, тебя атаман к себе кличет.

— Что надо?

— Кто его знает. Тоже приложился. Весел.

Варвара пришла в атаманов сруб. Тот, выпивши, сидел за столом, обмякший, осовелый, совсем не похожий на бравого атамана, который так лихо командовал и бился в Волоколамске.

— Садись, Варюша, садись, красавица! Винца не хошь ли? — Придвинул к ней ендову. — Нам ныне веселиться надо: ворогам ишь какой беды наделали! Душа горит от радости несказанной.

Встал, слегка шатаясь, подошел к двери, запер ее на крючок, вернулся и сел.

— Что не радостна, красавица? Душу мою ты согрела… Уважь атамана, выпей…

Варвара молчала и тревожно глядела на него. Он подвинулся, хотел обнять ее. Негодование охватило Варвару: «Такие дела сегодня делали, а он винища нажрался, обнимать лезет, мордоворот». Молча изо всей силы ударила Овчарова кулаком в лицо. Тот отшатнулся, заморгал выпученными глазами.

— Ай, ай, ай! — забормотал он.

— Вот тебе и ай, ай, ай, дурило! — крикнула Варвара, открыла запор в двери и — бежать! Так ей противно стало в этом остроге, так противно! Бросилась в стряпущую. Ни слова не говоря Федосье, озадаченно глядящей на нее, собралась, взяла пистоль, самопал, зарядов в мешочке и еды.

— Прощай, Федосья! Ухожу! Пес Овчаров лапаться вздумал. Глядеть на него нет сил моих!

Стряпка ахнула:

— Ишь он, уродина, для ча звал-то тебя, ясыньку мою!

Варвара крепко обняла заплакавшую Федосью, разбудила спавшего на печи Никишку. Тот, видя ее встревоженное, гневное лицо, ни слова не сказал и быстро собрался. Молча проходили мимо пировавших повстанцев.

— Куда, Варюша, поспешаешь?

Не отвечала.

Калитка у выходных ворот не охранялась. Хотела выйти. Навстречу ей шагнул кто-то, узнала Анисифора.

— Куда, Варя?

— Прощай, паря! К Болотникову ухожу!

Варвара и Никишка исчезли в темноте. Анисифор с сомнением покачал головой:

«Сумная какая-то, нерадостная… Али обидел кто?»

Болотников, продвигаясь с повстанцами к Москве, расположился в большом селе Расторгуеве. Он сидел вместе с Федором Горой за столом. С аппетитом уплетали горячие наваристые щи, которые подала им в горшке пожилая, истомленная хозяйка избы.

— Ешьте, родимые, поправляйтесь! — говорила она радушно, нарезая ломти ржаного хлеба. Затем она вышла в сени и тут же вернулась.

— Спрашивает тебя, воевода, женка одна. Дюже приглядна, оружна.

— Зови! — воскликнул заинтересованный Болотников, а Гора подкрутил свои сивые усы, приосанился, в ожидании многозначительно прокашлялся:

— Хто цэ така?

Вошла высокая женка в азяме. За кушаком торчал пистоль, за плечами — самопал и сумка. Из-под шали выбивались черные волосы, черноока, румяна, в смехе сверкают зубы. Захохотали и оба сотрапезника, к недоумению почтенной хозяйки.

— Ну и ну! Варвара!

— Це вона! — воскликнули оба, обнялись с ней.

— Скидывай, Варя, полушубок, садись за стол.

— Ешь на здоровьячко! — опять воскликнули оба.

Так Варвара и сделала. После щей они навалились на жареного гусака с мочеными яблоками. Под конец мужчины осушили по единой.

— Варя, не пригубишь?

— Не приемлю. Ни боже мой!

— Не приемлешь? Славно! Видать, что в монашках была.

— Це добре, дуже гарно!

— Сказывай, Варвара, нам, где ходила, что видала, что слыхала, — многозначительно сказал Болотников.

И Варвара выложила им все свои странствования. Спросила:

— Верите мне? — И по глазам их да по молчаливому кивку почуяла, что верят.

— А коли так, чудок обождите.

Она встала, повернулась к ним спиной, завернула рубашку на шею. И перед ними — спина, вся в рубцах с синими полосами. Сострадание заставило обоих воинов, жестоких, беспощадных, когда надо, содрогнуться при виде исполосованного нежного тела. Их молчание было сильнее всяких слов.

— Так-то вот меня дьяк угощал. А вот жуковин да грамота его. Вот деньги, кои я от дьяка, мной убитого, взяла. Прими, воевода, для дела народного.

Варвара с поклоном все это ему передала.

— Ну и девка, ну и монашка! Орел!

— От дивчина! Побачьте, люди добрые!

Иван Исаевич и Гора по очереди облобызали Варвару. Тут и Олешка не вытерпел. Он незаметно через другую дверь юркнул за перегородку вскоре, как пришла Варвара, и восторженно и с состраданием слушал ее повествование. Он подбежал к ней, низко поклонился и любовался ею, раскрасневшейся, смущенной. Она певуче сказала:

— Не доложила я вам, как потянула за собой от атамана кучу немалую народу.

— Как так потянула, не разумею. Привела, что ли? — спросил озадаченный Болотников.

— Сказываю — потянула, потянулись за мной, а не привела.

— Что ты будешь делать? — развел руками Болотников.

Гора в недоумении молчал, Олешка смеялся, видно, уже что-то знал. И Варвара засмеялась:

— Скоро приведу, тогда оба узнаете, что и как.

— Побачим, побачим… — загудел Гора.

Варвара вышла. С крыльца махнула рукой. Из-за угла соседней избы к ней подбежали Анисифор и Никишка. Ввела их в горницу. Оба поклонились, глядя на начальников, одного усатого, бородатого, другого усатого с оселедцем. «Должно, усатый и бородатый будет воевода?» — мелькнула одновременно у них догадка.

— Вот, воевода, Никишка перед тобой.

Болотников внимательно оглядел его.

— Ближе стань!

А Варвара продолжала:

— У деда с бабкой я жила в Волоколамске. Они меня от смерти спасли. А это приемыш их. Увязался за мной: воевать всхотел.

Болотников погладил по белобрысой голове сияющего Никишку и молча подтолкнул его к Олешке. Они ушли за перегородку, где и зашептались.

— А вот воитель Анисифор.

Тощенький воитель смущенно переминался с ноги на ногу.

— Анисифор, сказывай им, как попал сюды!

Тот собрался с духом, выпрямился, заговорил вначале медленно, спотыкаясь, потом разошелся:

— Воевода… так попал… В той вечер, когда мы… гулеванили, опосля победы, встрел я Варвару, спрошаю: «Куды спешишь?» А она с рывом и ответь мне: «К Болотникову». В калитку нырь, и поминай как звали. В сумленье меня оставила. А утром у стряпки Федосьи все я выведал: как изобидеть хотел атаман Варвару нашу, да не на такую, боров, напал. Вот она немешкотно к тебе, воевода народный, и подалась. А мне чтой-то отвратно стало в остроге том. Думаю: будя, поваландался, отзвонил и с колокольни долой. Уговорил я робят своих, а те — своих робят: так, мол, и так, гайда к Болотникову. Набралася нас куча немалая, сотня будет. Взяли и ушли. А уж коло села этого, утречком сегодняшним, с Варварой и встрелися. Вместях к тебе пришли. Кои из нас и самопалы и пистоли несут. А боле с топорами да рогатинами, с косами да кистенями. Все сгодимся. Примай, воевода!

Замолчал Анисифор, поджал губы, стоял выжидательно. Варвара вроде как пропела:

— Ну вот видишь, воевода: и не я их привела, а они за мной всамделе потянулись до тебя.

Болотников похлопал Анисифора по плечу.

— Садись!

Гора шепнул хозяйке. Та вытащила из печки жареного петуха. Гора рассадил петуха кинжалом на две части, крикнул:

— Никишка! Пидь до мэнэ!

Анисифор и Никишка сели к столу. Гора каждому из них дал по полпетуха, Анисифору в придачу — чарку вина.

— Ешьте на здоровьячко!

Так возвратилась странница Варвара. Тут же Болотников вместе с ней сходил к прибывшим с Анисифором повстанцам, поговорил с ними честь честью. Их разверстали по отрядам.