Правила обмана - Кристофер Райх

— Для этого мы и существуем. — Презрительный вздох и взгляд в потолок. — Джонатан предпочитает наиболее трудные назначения. Он один из наших самых преданных делу врачей.

— В каком смысле?

— Как правило, условия работы очень тяжелые. Рано или поздно доктор зацикливается на страданиях и перестает воспринимать картину действительности в целом. Ощущение тщетности всех усилий может оказаться невыносимым. У нас нередко встречаются случаи посттравматического стресса, который сродни неврозу военного времени. А Джонатан никогда не уклонялся от тяжелых назначений. Некоторые считают, что это из-за Эммы.

— Из-за Эммы? Его жены?

— На наш взгляд, иногда она чересчур близко к сердцу принимает трагедию населения. Что называется, «солидаризуется с местными жителями». Между тем важно сохранять барьер между ними и нами, иначе планка их ожиданий поднимется слишком высоко.

— А это обычное дело, что муж и жена работают вместе?

— Кому захочется оставлять свою половину за тысячи миль?

На мгновение фон Даникен задумался. Кажется, он начал понимать, как все это могло работать: командировки за границу, постоянные разъезды.

— А каким образом принимаются решения, куда направлять докторов?

— Мы сопоставляем сильные стороны врача с нашими нуждами. Например, доктора Рэнсома мы долгое время пытались переманить в штаб-квартиру. Его солидный опыт работы в полевых условиях мог оказаться той самой, крайне необходимой дозой здравого смысла при разработке наших проектов.

— Понимаю, но кто именно решает, куда направить доктора Рэнсома?

— Мы принимаем решение все вместе — Джонатан, Эмма и я. Просматриваем список вакансий и решаем, где они нужнее всего.

Фон Даникен и не знал, что жена Рэнсома имела такое непосредственное отношение к работе своего мужа. Инспектор поинтересовался о ее должностях в этих назначениях.

— Эмма занималась абсолютно всем. Официально ее должность называется «специалист по логистике». Она занималась всей организацией миссии, следила за своевременной поставкой медикаментов, координировала работу местных помощников и откупалась от местных головорезов, чтобы они оставили нас в покое. Она обеспечивала условия, в которых Джонатан мог спасать жизни. Она одна стоила пятерых обычных смертных. То, что с ней случилось, — это трагедия. Нам уже сейчас не хватает Эммы.

Жена, добровольно участвующая в работе своего мужа. Да к тому же сама хороший специалист. И наверное, задавала вопросы. «Может, однажды она задала лишний вопрос?» — подумал фон Даникен.

— А над чем сейчас работает доктор Рэнсом? — спросил он.

— То есть работал, пока не начал убивать полицейских? — Африканка одарила его еще одной презрительной ухмылкой, давая понять, что́ она думает о нем и его расследовании. — Он руководит антималярийной кампанией, мы занимаемся этим проектом совместно с Фондом Бейтса. Но по-моему, ему не нравится: это административная работа, а он предпочитает практику.

— А как долго он будет занимать этот пост?

— Обычно ограничение по времени не предусматривается. Человек занимает тот или иной пост, пока программа не будет выполнена, затем он передаст дела своему преемнику. К сожалению, я только что получила жалобу на доктора Рэнсома. По-видимому, он немного резко поговорил с американской стороной — с денежной, — шепотом уточнила она. — Он не нравится мистеру Бейтсу. Уже принято решение снять его с должности.

Фон Даникен кивнул, у него появилось ощущение, что он нашел ту невидимую руку, которая переводила Рэнсома из страны в страну. Жалоба, спущенная сверху директору по персоналу. Настоятельная рекомендация. Может, и кое-что посильнее, но так или иначе суть распоряжения этой женщине понятна. Джонатан Рэнсом должен поехать в Бейрут. Его нужно послать в Дарфур.

— А что-нибудь известно о следующем пункте назначения доктора Рэнсома?

— Я подумывала о Пакистане. Появилась вакансия в нашей миссии в Лахоре. Руководитель умер от сердечного приступа. Бедный, ему было всего пятьдесят. На вторник назначена важная встреча с министром здравоохранения и социального обеспечения Пакистана. И я надеялась, что уговорю Джонатана вылететь туда в воскресенье.

— В это воскресенье?

— Да. Вечерним рейсом. Я понимаю, это чересчур для человека, который только что потерял жену, но, зная Джонатана, думаю, назначение пойдет ему на пользу.

— В воскресенье, — повторил фон Даникен, все яснее понимая, что к чему.

Семьдесят два часа.

Теория фон Даникена была проста. Рэнсом — квалифицированный агент иностранного государства. Его работа в организации «Врачи без границ» служила идеальным прикрытием для переездов из страны в страну без привлечения особого внимания. Чтобы выяснить, на кого работал Рэнсом, нужно было установить, чем он занимался в прошлом. Фон Даникен засел за компьютер в дежурной части женевской полиции на улице Готье и сейчас разглядывал фотографию тяжело раненной женщины, извлеченной из-под обломков взорванного госпиталя. Фотография помещалась на первой странице ливанской англоязычной газеты «Дейли стар» от 31 июля прошлого года.

Статья называлась «Следователь погиб при взрыве». В ней говорилось о взрыве, унесшем семнадцать жизней, включая видного сотрудника полиции, который возглавлял расследование убийства бывшего ливанского премьер-министра. Во время взрыва он проходил еженедельную процедуру диализа в связи с болезнью почек. Криминалисты определили, что бомбу заложили в пол клиники во время ремонта, который закончился три месяца назад. По силе взрыв был равен сорока пяти килограммам в тротиловом эквиваленте.

В статье также упоминалось, что ответственность за взрыв никто на себя не взял и что единственная информация, которой располагает полиция, — это то, что перед взрывом в клинике видели сотрудников сирийских спецслужб.

Фон Даникен оторвал взгляд от экрана. Бомба, вмурованная в пол во время ремонта за три месяца до взрыва. Сорок пять килограммов тротила. «Ничего себе масштаб!» У фон Даникена по спине побежали мурашки. Количество людей, имевших отношение к этому делу, исчислялось десятками. Строители, контрактники, городские чиновники, подписывавшие разные бумаги, врачи, которые могли передать подробности о процедурах, назначенных жертве. Как полицейский, он не мог не признать, что такая операция производит впечатление. Как человек, он был в ужасе, что такое возможно.

До Ливана был Дарфур…

Самолет ООН «С-141», который перевозил делегацию мусульманских лидеров «Джанджавид» и коренных суданцев в Хартум для обсуждения возможности прекращения между ними военных действий, взорвался в воздухе. Все погибли. Бомба оказалась вмонтированной в один из двигателей. Обе стороны обвиняли друг друга. В результате — обострение гражданской войны.

А до Дарфура было Косово. Вторая страница национальной газеты:

«Взрыв унес жизнь генерала в отставке Владимира Дракича, больше известного под именем Драко, и еще двадцати восьми человек. Во время взрыва пятидесятипятилетний Дракич находился на тайном собрании запрещенной правой партии патриотов, чьим лидером, по слухам, он сам и был. Дракич более десяти лет находился в международном розыске и должен был предстать перед трибуналом ООН по обвинению в зверской расправе над двумя тысячами мужчин, женщин и детей в районе Србеницы в ноябре 1996 года. Причиной взрыва стало повреждение газовой магистрали. По версии полиции, взрыв был устроен враждебно настроенной албанской организацией. Арестовали двоих мужчин».

Эти три взрыва обладали характерными особенностями, очень напоминающими единый фирменный почерк: в каждом случае мишенью являлась некая высокопоставленная, хорошо охраняемая персона, все три теракта были тщательно спланированы и улики каждый раз указывали на третью сторону.

Но в том, что Рэнсом причастен ко всем трем событиям, фон Даникена окончательно убедило время: бомба в Бейруте взорвалась за четыре дня до отъезда Рэнсома из Ливана в Иорданию, суданский самолет упал за два дня до того, как Рэнсом покинул страну, а взрыв в Косово — за день до возвращения Рэнсома в Женеву.

Но он по-прежнему не знал, кто больше всех выиграл от этого. Cui bono? Кому это выгодно? Мотив — краеугольный камень для следователя, а в этом случае мотив не был очевидным.

Сжав пальцами переносицу, фон Даникен встал из-за стола. В ушах звенели слова директора по персоналу: «Появилась вакансия в нашей миссии в Лахоре. Я надеялась, что уговорю Джонатана вылететь в воскресенье».

53

По вызову на улицу Вальдхохевег, 30, прибыл патруль из двоих человек. Полицейские позвонили, и их впустили в здание. Улица находилась в одном из самых спокойных районов города. По статистике преступлений, за последние три месяца всего две кражи. И никаких вооруженных ограблений, изнасилований или убийств за последний год.