Эшафот в хрустальном дворце: О русских романах В. Набокова - Нора Букс

Гоголь Н. Указ. соч. Т. 3.

255

Цитирую по русскому переводу: Набоков В. Николай Гоголь. — Новый мир. 1987. № 4. С. 199. «But a poshlyak even of Chichikov’s colossal dimension inevitably has somewhere in him a hole, a chink throught which you see the worm, the little shriveled fool that lies all huddled up in the depth of the poshlost’-painted vacuum» (Nabokov V. Nicolai Gogol. N.Y.: New Directions Books, 1961. P. 71–72).

256

Там же. С. 200. «The poshlost’ which Chichikov persionifies is one of the main attributes of the Devil, in whose existence, let it be added, Gogol believed far more seriously than he did in that of God. The chink in Chichikov’s armor, that rusty chink emitting a faint but dreadful smell […] is the organic aperture in the devil’s armor» (Nabokov V. Nicolai Gogol. P. 73–74).

257

Там же. С. 177. «In Switzerland, he had quite a field-day knocking the life out of the lizards all along the sunny mountain paths. The cane he used for this purporse may be seen in a daguerreotype of him in Rome in 1845 […] He is shown in three quarters […] He wears a coat with ample lapels and a fancy waistcoat. And if the dim print of the past could burst into color we would see the bottle-green tint of that waistcoat flecked with orange and amaranth, with the pleasing addition of minute dark-blue eyespots in between — on the whole resembling the skin of some exotic reptile» (Nabokov V. Nicolai Gogol. P. 7–8).

258

Там же. С. 226.

259

«Все тут веселило шахматный глаз: остроумие угроз и защит, фация их взаимного движения, чистота матов […] но, может быть, очаровательнее всего была тонкая ткань обмана, обилие подметных ходов […] ложных путей, тщательно уготовленных для читателя».

260

Из замечаний Кончеева: «Вы иногда доводите пародию до такой натуральности, что она, в сущности, становится настоящей серьезной мыслью и, в этом плане, вдруг дает непроизвольный перебой, который является уже собственной ужимкой, а не пародией на ужимку» (с. 380). Набоков в романе делает неоднократные попытки «забежать дорогу» критику, воспроизвести его возможные замечания. Указание на прием служит одновременно гарантией его укрытия. А критик не без иронии утверждается как активное действующее лицо в творческом процессе.

261

Даль В. Толковый словарь… Т. 4. С. 665.

262

Смирновский П. В. Учебник русской грамматики для церковно-приходских школ. М., 1900.

263

В «Энеиде» Харон соглашается перевезти Энея, соблазнившись золотой веткой, той самой веткой, которой Эней приобщается к таинству. Набоковское снижение — «сук сырой, кривой» — очередное пародийное разрушение божественности дара.

264

Именно в этом контексте прочитывается образ «темно-пепельного orpheus Godunov — наподобие маленькой лиры» (с. 127), бабочки, которую Федор хочет «выставить как frontispiece к своему роману об отце» (с. 127).

265

Фет А. А. Стихотворения и поэмы. С. 192, Ср. у Бальмонта стихотворение «Безглагольность». Прием становится признаком описываемого предмета. См.: Бальмонт К. Стихотворения. Л., 1969. С. 293.

266

— Ах, да, — говорит Зина на вокзале уезжающей матери. — Я сегодня дала тебе мои ключи. Не увези их, пожалуйста.

— Я, знаешь, их в передней оставила… А Борины в столе… Ничего: Годунов тебя впустит, — добавила Марианна Николаевна примирительно.

Но ключей у Годунова нет. Их накануне украли в парке вместе с его одеждой.

267

Это наблюдение, сделанное мной в статье о романе (см.: Букс Н. Роман-оборотень.), опубликованной в 1990 году, было подтверждено свидетельством биографическим, сделанным в том же 1990-м Б. Бойдом (см.: Boyd В. V. Nabokov: The Russian Years.). Б. Бойд пишет, что четвертая глава романа была написана первой (р. 408), см. также гл. V наст. издания.

268

Большинство научных трудов на эти темы сделано на материале романов Набокова, написанных по-английски. В числе первых следует назвать: Proffer С. Keys to «Lolita», Bloomington, 1968; His: «Ada» as Wonderland: a Glossary of Allusions to Russian Literature. — In.: A Book of Things about Vladimir Nabokov. Ann Arbor, 1974; Appel A., ed. The Annotated Lolita. N.Y., 1970; Grabes H. The Paradistic Treasure of the Boundary between Fiction and Reality in Nabokov’s English Novels. — CASS, 1985, № 19; Butler St. «Lolita» and Modern Experience of Beauty. — SNNTS. 1986, № 18. Как отмечает Г. Шапиро, по отношению к русским романам Набокова «в этом направлении сделано крайне мало» («Русские литературные аллюзии в романе Набокова „Приглашение на казнь“» — Russian Literature. 1981. № IX. С. 367). К небольшому числу работ, названных Шапиро, добавлю несколько, представляющих несомненный научный интерес: Davydov S. The Gift: Nabokov’s Aesthetic Exorcism of Chemyshevskii. — CASS, 1985, № 19; Lane J. A Funny Thing about Nabokov’s Signs and Symbols — RLJ. 1986, № 40; Alexandrov V. E. The Otherworld in Nabokov’s «The Gift». — Studies in Russian Literature in Honor of Vsevolod Setchkarev. Columbus, 1986; Johnson D. B. World in Regression: Some Novels of Vladimir Nabokov, Ann Arbor, 1985.

269

Набоков В. Дар. Ann Arbor: Ardis, 1975. C. 250.

270

Очевидный отсыл к повести Н. Гоголя «Портрет»: «Нигде не останавливалось столько народу, как перед картинною лавочкою на Щукином дворе […] двери такой лавочки обыкновенно бывают увешаны связками произведений, отпечатанных лубками на больших листах, которые свидетельствуют о самородном даровании русского человека […] Всяк восхищается по-своему» (Гоголь Н. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 3. С. 94).

271

Об этом см.: гл. VI наст. издания.

272

Щеголев говорит Годунову: «Мне иногда даже приходит в башку мысль, — а что, если моя Марианна Николаевна, когда была мадам Мерц… Все-таки, ведь тянуло же ее к своим, — пускай она вам как-нибудь расскажет, как задыхалась в этой атмосфере…» (с. 210).

273

«Все, что являло собой плоскую картонку с рисунком на крышке, предвещало недоброе […] За круглым столом при свете лампы семейка: мальчик в невозможной, с красным галстуком, матроске, девочка в красных зашнурованных сапожках […] Эти именно дети ныне выросли, и я часто встречаю их на рекламах: он, с блеском на маслянисто-загорелых щеках, сладострастно затягивается папиросой и держит в богатырской руке, плотоядно осклабясь, бутерброд с чем-то красным („ешьте больше мяса!“), она улыбается собственному чулку на ноге или с развратной радостью обливает искусственными сливками консервированный компот…»

274

«Я был всегда равнодушен к театру; но, впрочем, помню, какие-то были у нас картонные деревца и зубчатый дворец с окошками из малиновокисельной бумаги, просвечивавшей верещагинским полымем…»

275

В главе об отце: «Этнография не интересовала его вовсе, что некоторых географов весьма почему-то раздражало […] Был один казанский профессор, который особенно нападал на него […], обличая его в научном аристократизме, в надменном презрении к Человеку…» (с. 129). Во время войны отец занимал «непатриотическую позицию» (с. 145); «…Константин Кириллович, в тревожнейшее время, когда крошились границы России и разъедалась ее внутренняя плоть, вдруг собрался покинуть семью года на два ради далекой научной экспедиции…» (с.148). Эротическая метафоричность стиля обнаруживает ложность патриотической оппозиционной точки зрения. И далее: «…отец фольклора недолюбливал» (с. 151). И Федор замечает «затоптанную в грязь папиросную картинку из серии „Национальные костюмы“…» (с. 184).

276

Некрасов Н. А. Полное собрание сочинений: В 3 т. Л., 1967. Т. 2. С. 71.

277

Заболоцкий Н. Избранные произведения: В 2 т., М., 1972. Т. 1. С. 39. Тут нельзя не упомянуть стихотворение самого Набокова «Football» 1919 года, еде описание игры предвосхищает манеру Заболоцкого:

Отрадная игра! Широкая поляна;           пестрят рубашки; мяч живойто мечется в ногах, как молния кривая,то — выстрела звучней — взвивается, и вотподпрыгиваю я, с размаха прерывая           его стремительный полет.

У Заболоцкого игра в футбол — возможность проявления героя, у Набокова — возможность его камуфляжа, потаения; в этом воплощается прием буквализации понятия игры, характерный прием набоковской поэтики.

А там все прыгал мяч, и ведать не могли вы,что вот один из тех беспечных игроковв молчанье, по ночам, творит, неторопливый,              созвучья для иных веков.

278

Тема эта — гротескное воспроизведение философского постулата Чернышевского: «Человек есть то, что ест» (с. 241).