Нерон - Александр Кравчук

Но здесь, в этой несколько запущенной пригородной местности, были и свои прелестные уголки — сады, доставшиеся императору Калигуле в наследство от матери, которые он великолепно украсил. Остальные ватиканские сады принадлежали Домиции, тетке Нерона. Она умерла в 59 году, вслед за Агриппиной, которую ненавидела. Не обошлось без слухов о том, что и Домицию отправил на тот свет Нерон, жаждущий завладеть ее виллами в Байях и Равенне. Так или иначе, известно, что завещание Домиции вообще не предавалось огласке, а император тотчас прибрал к рукам все ее имущество, в том числе и сады за Тибром. Таким образом, вместе с парком Калигулы, который Нерон, естественно, тоже унаследовал, в Ватикане образовался обширный комплекс прогулочных садов.

Эти императорские сады располагались за рекой и за городом, то есть чуть на отшибе и вместе с тем не слишком далеко от центра столицы, ибо от ватиканских пастбищ в сторону Палатина вел мост, построенный еще при Калигуле, который позже все называли Мостом Нерона. Он находился там же, где и нынешний Мост Виктора Эммануила. За ним путник из Рима вступал на дорогу, называемую Via Cornelia, которая шла по равнине к склону холма. Как и подле каждой римской пригородной дороги, здесь тоже по обеим сторонам тянулись многочисленные гробницы. В IV веке, когда император Константин на территории Ватикана, у подножия холма, приступил к строительству базилики Св. Петра, часть дороги и могил засыпали, выравнивая территорию. В 1452–1667 годах базилика и колоннада вокруг площади перестраивались, и тогда Раскопали, а отчасти и уничтожили остальные могилы возле старой Via Cornelia. Лишь раскопки, проводившиеся вплоть о 1939 года в подземельях базилики, позволили исследовать могилы, засыпанные во времена Константина. Эти раскопки также показали, что Via Cornelia проходила непосредственно вдоль южной стены нынешней базилики.

На одной из гробниц обнаружили надпись — отрывок из завещания покоившегося в ней. Надпись начиналась со следующих слов: «Гай Поппилий Геракл приветствует своих наследников. Мои наследники, прошу вас и вверяю это вашей преданности, наказываю вам: поставьте мне могильный памятник возле ватиканского цирка».

Наследники распорядились высечь на камне это завещание, дабы доказать, что исполнили волю умершего. Для нас же это важная информация об истории застройки Ватикана. Ведь она свидетельствует, что возле этого отрезка Via Cornelia, то есть в непосредственном соседстве с позднейшей базиликой, во времена империи находился цирк. О том, что ватиканский цирк существовал, было известно и до того, как обнаружили надпись, но только теперь удалось точно обозначить, где именно он располагался.

Своим возникновением этот цирк обязан Калигуле. Страстный любитель состязаний, тот обожал управлять колесницей, поэтому и построил личный стадион в уединении ватиканских садов. Свой цирк он украсил обелиском, доставленным прямо из Египта. Вероятно, гем самым, который и поныне стоит на большой площади перед базиликой, где установили его в 1586 году, передвинув на несколько десятков метров.

На этот ватиканский цирк и обратили теперь свое внимание Сенека и Бурр. Они предоставили Нерону возможность вволю тешиться состязаниями, как некогда это делал Калигула. Первоначально зрители состояли только из скромного круга друзей и слуг. Потом по милости императора допускалось все больше зрителей из города, в том числе даже из плебса. И как раз простому люду эти зрелища особенно нравились. Сановники были смущены, но близился и их черед деятельного участия в хорошей забаве!

Как раз в это время в столице начались грандиозные торжества и игры. Они призваны были отразить благодарность простого люда богам за чудесное спасение императора и смерть Агриппины. Сам же властитель устраивал их pro aeternitate Imperii — чтобы империя существовала вечно. Их назвали Ludi Maximi — Величайшие игры.

Игры действительно получились великолепными. Они продолжались несколько дней, происходили в разных театрах и цирках столицы. Не жалели усилий, чтобы они затмили все, что Рим созерцал до этого. Поставили комедию Афрания, поэта, жившего двести лет назад, которая называлась «Пожар». И в самом деле, в маленьком городке, специально сооруженном на сцене, вспыхнул настоящий огонь. Актерам разрешили забрать себе все, что они успеют спасти в охваченных пламенем домах, где намеренно оставили немало ценных вещей. Сам вид актеров в длинных одеждах, смело скачущих в грозное пламя, дерущихся друг с другом из-за каждой мелочи, больше позабавил публику, чем перипетии старой комедии. Но роли переменились: актеры все больше веселились видом зрителей. Ежедневно, пока продолжались игры, зрителей забрасывали дичью, лакомствами, жетонами на хлеб. Император и сам швырял в толпу небольшие шарики; тот, кому повезло их поймать, получал соответственно недурное вознаграждение: дорогие наряды, рабов, коней, золотые и серебряные изделия, драгоценности, картины, домашних животных, даже суда, дома и домашний инвентарь.

У этих игр была еще одна особенность, восхищавшая простой люд. Актерами, гладиаторами, лютнистами, гонщиками колесниц нередко выступали потомки самых прославленных сенаторских семей, эквиты (как женщины, так и мужчины). Они делали это из уважения к императору и во славу империи. Но ни для кого не являлось секретом, что Нерон за их выступления платит огромные деньги. Зато он тем самым не только придал торжественность зрелищу, но и приглушил недовольство, вызванное его собственным участием в зрелище на ватиканской арене.

Вскоре Нерону представился случай вовлечь еще более выдающихся лиц в массовые выступления на сценах и подмостках, да к тому же и даром!

Ювеналии и Неронии

Осенью 59 года Нерон впервые сбрил бороду. В те времена юные римляне сбривали бороду примерно в двадцатилетнем возрасте. Эту важную процедуру называли depositio barbae, или сбрасывание бороды, и отмечалась она как семейный праздник, веселыми забавами с домашними и друзьями.

Нерону уже исполнился 21 год. Поскольку он был цезарем, его depositio barbae превратилось в празднество для всего Рима, особенно среди знати. Ибо каждый, кто считался (и хотел, чтобы его считали) другом правящего дома, присоединился к императорской свите. Каждый чувствовал себя польщенным, если смог внести свою лепту в забаву. Не приходилось опасаться, что тем самым он подорвет свой авторитет и достоинство: ведь это была чисто дружеская забава, в своем кругу.

Сама церемония бритья состоялась в большом зале, называемом Saepta Julia, где некогда происходило голосование и выборы служащих. Прежде, нежели брадобрей приступил к своей высокой миссии, состоялось состязание атлетов, представленное по греческому образцу. Волосы императорской бороды после бритья были тщательно собраны в золотой шар, богато украшенный жемчугом. Шар этот поместили как дар в храме Юпитера Капитолийского. То было лишь начало празднества. Настоящая забава началась в ватиканских садах, в личном цирке и театре. Император дал ей специальное название: Juvenalia (Ювеналии), или Праздник юности. У этого названия существовала определенная традиция. Дело в том, что уже Калигула к веселым праздникам Saturnalia, отмечавшимся в декабре, прибавил день Juvenilis, посвященный забавам и спортивным выступлениям молодежи.

Все, кто в Риме что-то значил, готовились к Ювеналиям возможно тщательней, независимо от возраста и пола. Старики, юноши и женщины из лучших семей спешно брали уроки ганца, пения и актерской игры. Кто не обладал никакими способностями, с тяжким сердцем скромно растворялся в невзрачной массе хористов. Любовь к императору многим позволила одержать победу над возрастом и зажгла искру скрытых до того времени талантов. Зрители увидели восьмидесятилетнюю матрону, показавшую танцы и пантомиму!

Император выступил как певец. Он четко соблюдал все требования, предъявляемые к профессиональным актерам. Приказал Юнию Галлиону, бывшему консулу, брату Сенеки, оповестить о своем выходе на сцену. Представ перед зрителями, Нерон скромно, как того требовал от актеров обычай, произнес:

— Мои господа, будьте ко мне снисходительны!

Потом он исполнил свои собственные произведения: песни об Аттисе и о вакханках, которые приняли с восторгом. Раздались бурные аплодисменты, перешедшие в овации и крики, выразительно скандируемые и многократно повторяемые:

— Цезарь великолепный! Цезарь Аполлон! Цезарь Август! Цезарь превыше всех!

С особым усердием аплодировали и выкрикивали поздравления группы статных юнцов из аристократических семей. Тогда они впервые выступили как сплоченная корпорация. Наряду с когортами преторианцев они составили как бы личную охрану властителя и одновременно послушную клакерскую организацию. Эти юноши получили официальное название Augustiani[53]. Идея создания такого корпуса императорских друзей была не нова: своими пажами обзаводился Александр Великий, позже его преемники, великие эллинские монархи, цари Египта, Сирии, Македонии.