Зачистка - Алексей Гравицкий

Снейку Снейково, — усмехнулся криво. — Помирились?

Не ссорились, — отозвался Змей. — Теперь уходим?

Ага, — кивнул Мун и бодро зашагал прочь.

Снейк поглядел заинтересованно. Седой уходил в глубь Зоны, оставив за спиной не только Агропром, но и кордоны.

Бодрость ему давалась тяжело и выходила наигранной, Мун сам чувствовал это. Бородатый догнал почти сразу.

Долги отдавать? — поинтересовался на ходу.

Скорее ошибки исправлять.

Мун остановился и поглядел на бородатого.

Снейк, тебе не обязательно со мной. Хочешь, уходи, как хотел. Встретимся потом, за Периметром.

Снейк фыркнул, посмотрел на приятеля с легким укором:

Ну и кто из нас дурак после этого?

10

Снег валил крупными хлопьями, уже не припорашивая, а засыпая все вокруг. Дул ветер. Сырой снег залеплял глаза, лез в рот.

Дрянная и опасная погода. И когда ветер утихнет и снег уляжется, лучше не станет. Какие-то аномалии по снегу видно лучше. «Карусели», например, чудесные снежные вихрики гоняют. За версту видать. Зато другие не видно вовсе. А к примеру, разряжающаяся во влажной среде «электра» — это вообще песня.

Вот потому и мертвый сезон. Да еще потому, что холод собачий. А по холоду выживать всегда тяжелее.

Мун ступал с запредельной осторожностью. Снейк отдыхал, шел сзади, только следил за тем, чтоб след в след попадать. Менялись каждые пятьсот метров. Когда быть ведомым выпадало ему, седой с головой уходил в мысли.

Первоначальную идею сунуться к «долговцам» быстро забраковали. Натравливать «Долг» на армейских было небезопасно. Кто этих солдафонов знает, как они отнесутся к идее повоевать со своими, пусть и бывшими, коллегами.

Тогда пришла мысль вернуться к Резаному. Кидать два или даже три десятка его желторотиков на взвод десантуры Мун, конечно, не собирался. Это было бы равноценно самоубийству. Конечно, генеральские бойцы Зоны не то что не знают, а даже не нюхали, но это единственный их минус перед ребятами из группы Резаного. А такое преимущество, как познание местных реалий, в данном случае не сыграет роли.

Генерал уже держит Агропром. Четверть сотни профессиональных военных закрепились на объекте, где нет ни аномалий, ни мутантов. Если, конечно, по катакомбам под бывшим НИИ не лазать, а Мун сам посоветовал старому хрену этого не делать. Выходит, с Зоной генералу сталкиваться не придется.

По всем остальным позициям генерал в плюсе. Люди его вооружены, профессионально подготовлены. Если на кордоне еще могут появиться какие-нибудь балбесы, то в войска дяди Васи кого попало не берут. И эти люди не в чистом поле сидят, их с Агропрома вышибать придется. Так что кинуть мальчишек Резаного на два с лишним десятка десантников, засевших в стенах бывшего НИИ, все равно что штурмовать крепость с окопавшимися в ней вооруженными до зубов рыцарями силами крестьян из соседней деревеньки.

Но ведь с чего-то начинать надо. Не вдвоем же на Агропром кидаться.

И потом, недалеко от деревушки Резаного «Свобода». С этими договориться будет тяжело, но если получится, то это уже дело. У этих и с оружием и экипировкой проблем нет, и башни сорваны настолько, что в свое время весьма успешно погнали армейских с военных складов. Любо-дорого было смотреть, как солдатня драпает.

Взметнулся снежный бурунчик. Мунлайт шарахнулся, как от огня, но тревога оказалась ложной. Никаких аномалий тут не было. Только ветер сыграл злую шутку.

А еще один балбес думает не о том, о чем нужно.

— Чего там? — поинтересовался Снейк.

— Ничего, — отозвался седой. — Твоя очередь гулять с Калигулой.

Чего? — не понял бородатый.

— Вперед топай, — не стал вдаваться в подробности Мун. Снейк неторопливо обошел приятеля и побрел дальше.

Надо было у «долговцев» заночевать, — буркнул он.

Не гунди, пришли уже почти.

Змей пробурчал еще что-то нечленораздельное и зашагал осторожно, взвешенно.

Мунлайт потопал следом. Теперь вот можно думать о чем угодно, можно вообще ото всего отключиться, только следи на автопилоте, чтоб со следа не сбиться, и все.

Но мыслей почему-то не осталось. Ушли куда-то. Голова очистилась, и он тупо шел, ступая след в след.

Внутри звенела пустота. Ее хотелось заполнить чем-то ярким, но не было рядом ничего яркого. Все яркое порастерял ось.

Мун сплюнул. Да какое яркое? О чем он? О человеческой глупости? Один дурень пер, как бык на красный цвет, туда, куда никто не ходит. Второй поперся его провожать. Оба были обречены, оба это знали. Теперь один пропал без вести, а второй с прокисшими мозгами пулю в голову заработал. Спрашивается, зачем поперлись? Где логика?

Нету. Логика вообще несовместима с человеческими поступками. Кто вообще, руководствуясь логикой, полезет в такую дыру, как Зона? Зачем?

Находясь в здравом уме и твердой памяти, люди просто живут. Как все. Тихо и спокойно. Те, кто дружит с логикой, не ползают по закрытым и запретным территориям, будь то метро, заброшенный бункер, стройка или Зона отчуждения. Те, кто дружит с логикой, не изобретают колесо, не горят на костре, крича «она вертится», не пишут стихи и не пилят себе вены от неразделенной любви.

Логика — штука чудесная, особенно когда с ее позиций раскладываешь чужие поступки. Свои-то, понятно, логичны всегда. Ну или хотя бы до тех пор, пока на них со стороны не посмотришь.

Снейк остановился. Мунлайт завис с поднятой ногой, но бородатый лишь повернул в сторону от дороги. Деревня Резаного была уже совсем рядом.

По логике, их здесь уже давно быть не должно. А по жизни выходит, что возвращаются к тому, от чего уходили.

Стой, — окликнул Мунлайт тихо. Снейк резко замер.

Чего? Где?

Ничего и нигде, — передразнил седой. — Ты часовых видишь? И я нет. А они, насколько помню, уже должны были бы проявиться.

Снейк оглядел ближайшие домики, торчащие из-под снега высохшие палки бурьяна. От густой травы остались лишь редкие пучки высоких плотных стеблей, остальное присыпало снегом.

Мунлайт тихонько вышел вперед и сделал несколько осторожных шагов. Потом вдруг расслабился и зашагал вперед смелее. Бородатый тоже увидел идущую им навстречу девушку и улыбнулся.

Наталья ответила улыбкой, хоть и немного странной.

Привет, камси-комса, — ухмыльнулся Мун. — Рада нас снова видеть?

Девушка резво подошла ближе и бросилась Мун-лайту на шею. Седой обнял девушку, расслабляясь, и тут же напрягся снова. Между ребер слева что-то легко кольнуло. Наталья отпрянула. В руке ее был зажат охотничий нож, острие которого царапало теперь Мунлайто-ву шкуру.

Ты чего?

Рада вас видеть, — холодно бросила Коса.

Из-за ближайшего домишки вышли двое парней с МР-5. Наталья ловко сдернула с Мунова плеча автомат. Бросила не оборачиваясь:

Чего встали? У второго оружие заберите.

Чего за хрень? — обозлился Мун.

А ты чего ждал? Встречу хлебом-солью? — в голосе девушки появилась чисто женская обида. — Мне казалось, ты похож на него. А ты… За таким, как он, можно было идти в Зону вместе с Егоркой. А ты просто дерьмо.

Наталья убрала нож и с размаху саданула седому по лицу. Оплеуха вышла сочная и звонкая. Женщина вложила в нее всю обиду за несоответствие реального человека нарисованному воображением образу.

Когда заговорила снова, эмоций в голосе не было. Слова выходили холодными, как лед.

— Новости по Зоне быстрее людей ходят, — бросила женщина.

И Мунлайт наконец понял причины столь радужного приема.

Интерлюдия

Откуда берется мысль?

Каким чудесным образом она зарождается в голове?

Нет, правда. Вот в человеческой голове откуда берутся мысли? Мне доводилось видеть то, что спрятано в черепной коробке. Ничего, похожего на мысли, там нет. А если и есть, то это очень грязные мысли.

Или тот несчастный зомби. У него в голове было примерно то же самое, но мыслил он уже иначе.

Принято считать, что мысли — результат работы мозга. Мозг одного человека похож на мозг другого, но мысли-то разные. Почему?

Или вот мозг того пресловутого кадавра. Почему-то мне проще называть их этим словом. Так вот его мозги выглядели как человеческие, а работали… нет, скорее, не работали вовсе.

А я. Не хочу выпячиваться, но откуда берутся мои мысли, ведь я другой.

Или у матери? Многие считают, что она вовсе безумна. Это не так. Она разумна, но иначе.

Спросите, откуда я это знаю? Размышлял.

Когда ты ищешь ответы, а взяться им неоткуда, размышления бывают очень полезны.

У меня ответов нет. Мне некому ответить. Отец мертв, мать… мать — это отдельный разговор. Кто-то когда-то сказал, что человек, называющий маму матерью, не очень хороший человек. Не знаю. С одной стороны, я не совсем человек. С другой — называть ее мамой у меня не повернется язык. Она никогда не уделяла мне внимание, если так можно выразиться. Она тратила его на других. Она была матерью, но не мамой. И она никогда не давала ответов.