Двадцать три раны Цезаря - Тиана Веснина

Елена не увидела Марка. Она вообще ничего не видела. Чернота застлала ей глаза. Она сморгнула, но черная завеса не отошла. Она замотала головой и судорожно повела вокруг себя руками.

Марк ухватил ее за трепещущую руку.

— Лена, что? Что с тобой?

— Не вижу, — испуганно проговорила она. — Ничего не вижу! — вдруг вскрикнула с ужасом.

Гурьев усадил ее в кресло. В приемную вышел адвокат.

— Что случилось? — обратился он к Марку.

— Она говорит, что ничего не видит, — пожал тот плечами.

Адвокат вздохнул и попросил своего помощника принести флакон нашатырного спирта.

— Вот, — протянул он Гурьеву флакон и кусок ваты, — потрите ей виски. — И все пройдет.

— А?.. — хотел было узнать он содержание завещания, но адвокат, выставив перед собой ладони, не стал с ним разговаривать и удалился в кабинет.

Черная пелена потихоньку стала исчезать, замерцали пятна света. Разглядев Марка, Елена вяло усмехнулась:

— А, это ты!..

Он помог ей подняться и выйти на улицу.

— Леночка, что? — теряя терпение, спросил он.

— Мне плохо, Марк, очень плохо… Голова…

Но он не слушал, он спрашивал:

— Лена, что? Что?..

— …Все кружится. Мне страшно. Я сейчас упаду!..

До Марка стало доходить.

— Кому он все завещал? — спросил сухо, но все еще поддерживая Елену под руку.

Она хотела сказать, но имя не шло с губ.

— Ему, Константину? — допрашивал Гурьев.

Елена отрицательно мотнула головой.

— Маринке?

Елена кивнула.

— Б… б… — слова тоже не шли с губ Марка. Он окаменел. Немного придя в чувства, выругался и бросился к машине.

Елена смотрела ему вслед, беспомощно призывая его руками.

— Марик… — прохрипела она. — Мне плохо… Я падаю…

Кто-то помог ей прислониться к стене дома. Кто-то засунул в рот валидол. Кто-то довел до скамейки, спросив: «Может, «скорую»?!

— Пройдет, — прошептала Елена. — Ничего не надо…

— Ну папик и выкинул финт! — после длительного молчания, уже подъезжая к дому, — проговорил Константин. — Не ожидала или знала? — посмотрел он на сидящую рядом Марину.

— Все равно не поверишь, — нехотя ответила она.

— Тебе поверю.

— Не ожидала. Надеялась на приличную сумму, не более.

— Что же это он так, а? Любил тебя, выходит?

— Выходит.

— А ты его?

— Слушай, отвяжись! Сам-то не лучше. Я-то что, жена. А ты сын!

— Ладно, ладно, — похлопал он Марину по руке. — Могло бы быть гораздо хуже, стукни ему в голову оставить все Ленке. — Константин залился смехом: — Нет, ты представь себе физиономию Гурьева, когда, наконец-то, как он думал, ему удалось ухватить кусок с чужого стола, а тут бац!..

Марина тоже не удержалась от смеха.

— Признаться, мне этот Гурьев совсем не нравится. Чего Ленка в нем нашла?

— А он в ней?

Марина пожала плечами.

— Вот что мы нашли друг в друге, — помогая ей выйти из машины, продолжал Константин, — это понятно.

— Ты куда? — спросил он, увидев, что Марина, сбросив плащ в прихожей, стала подниматься по лестнице.

— К себе. Я очень устала.

— И я устал. Но нам надо все окончательно решить, — серьезным тоном заметил он.

— Решим, решим, — отвечала, лишь бы поскорее отделаться от него, Марина, поднимаясь по лестнице.

Он нагнал ее.

— Что это значит, решим?

— Ну я… — Марина затруднилась с ответом, — я… я выделю… поделюсь с вами.

— С кем это нами? — следуя за ней, изумленно спрашивал Константин.

— С тобой и Еленой, — входя в полукруглую диванную с окнами во всю стену, ответила Марина.

Константин вперил в нее взгляд, будто хотел просверлить в ней отверстие.

— У Ленки два бутика, с нее станется. А со мной делиться не за чем. Ты выйдешь за меня замуж.

— Опять ты за свое, — опускаясь на диван и снимая с шеи прозрачный платок, недовольно заметила Марина. — Ну подумай, как это мы с тобой вдруг поженимся. Мачеха вышла замуж за пасынка! Да нас со свету сживут намеками да статейками в газетах. А в МУРе сразу решат, что мы с тобой убили Романа.

— Да пусть решают, что хотят. Плевать! — наступал он на Марину.

Она даже отодвинулась немного в сторону.

— Успокойся! Чего разошелся? Надо подумать. Может, даже посоветоваться с адвокатом. Нельзя вот так сразу нам жениться. Надо выждать, хотя бы год.

— Что?! — придя в ярость, повернулся на одной ноге вокруг себя Константин. — Год?! Это значит, что ты проведешь целый год богатой вдовой, а я из милости буду жить в твоем, — он сделал ударение на «твоем», — доме?

— Ну что ты несешь?! — возмутилась Марина. — Из какой милости? Это твой дом.

— Значит, и Ленкин.

— Ну, и Ленкин… Ах, — она сжала голову ладонями, — хватит!

Константин с ненавистью посмотрел на нее и сел рядом.

— Ну послушай, Костик, — придвинулась она к нему. — Ну согласись, нельзя же нам завтра в ЗАГС.

— Нельзя, — был вынужден признать он.

— Вот. Сам видишь, необходимо выждать время. Ну хотя бы полгода, пока я не вступлю в наследство. Иначе нашим необдуманным поступком мы дадим карты в руки Елене. Ее адвокат не преминет истолковать наш брак как осквернение памяти убитого отца и мужа, как наш сговор и такое затеет, что мое вступление в наследство будет приостановлено, — она прижалась губами к его виску. — Успокойся. Все будет, как ты хочешь…

— А ты, ты разве этого не хочешь? — обнимая ее, прошептал он.

— Хочу. Но надо подождать.

— Хорошо, — примирительно произнес Константин, — ждем до твоего вступления в наследство. А теперь пойдем к тебе, — он встал и потянул ее за руку.

Она посмотрела на него и кротко попросила:

— Не сейчас, Костик. Я устала.

Но он подхватил ее на руки и понес в спальню.

Елена не помнила, каким образом очутилась у ворот дома. Шофер такси повернулся к ней и сказал:

— Приехали.

Она глянула в окно. Расплатилась, вышла и остановилась перед калиткой, не в силах поднять руку и набрать код. Ее ли теперь это дом? Подбородок мелко затрясся, к глазам подступили слезы, но она сдержалась.

«Еще остается полгода до вступления этой твари в наследство. Я так просто не сдамся!»

Елена вошла в дом и заглянула на кухню. Горничная спросила, будет ли она пить кофе.

— Да, — машинально ответила Елена и села за стол. — А Константин? — спросила она.

— Давно уже дома.

— А… — у нее не хватало сил произнести ставшее ненавистным имя.

— Они вместе приехали и сразу поднялись наверх.

Елена поднесла чашку к губам.

— Вы же сахар забыли положить, — напомнила ей горничная.

— Спасибо, — улыбнулась Елена, но сахар так и не положила, сразу о нем забыв. Да и какое это имело значение? Она все равно не чувствовала никакого вкуса.

— Я буду у себя, — сказала Елена.

У лестницы она остановилась и посмотрела на дверь кабинета отца.

«Подлец! Какой подлец! И за что? Разве я была плохой дочерью? За что он так со мной? Кто я теперь? Владелица двух бутиков по продаже бижутерии, которые прогорят без его финансовой поддержки в течение нескольких месяцев? Кредиты?! Ни один банк мне теперь копейки не даст. Я же никто! Раньше была дочерью Уманцева, а теперь приживалка у его вдовы!»

Она вошла в свою комнату и без сил упала на кровать.

«А Марк… скотина! Бросил меня посреди улицы. Деньги… ему нужны только деньги, а я… неприятное, но необходимое приложение к ним. А этот красавец-джентельмен, потомок белоэмигрантов Ильин-Вязигин. Приглашал меня в рестораны, в театры, появлялся со мной на самых крутых вечеринках, все уже стали шептаться… А он уехал и ни одного звонка. Как больно! Как больно! — кривясь от отчаяния, шептала Елена. — Зачем он так со мной? Он же видел, знал, что я люблю его. Я даже сказала ему об этом. Дура!»

Она вспомнила их последний вечер. Сначала они поужинали в ресторане, а потом поехали в клуб. Заказали коктейль. Голова у нее закружилась, к глазам подступили слезы, сердце защемило, и слова сами собой сорвались с губ:

— Ты знаешь, а ведь я люблю тебя… — она улыбнулась, а потом вздрогнула, съежилась и с тревогой посмотрела ему в глаза, боясь уловить в них даже малейший намек на усмешку.

Он взял ее руку и поцеловал. Она осмелела и спросила:

— А ты… ты как ко мне относишься? — И тут же, боясь услышать равнодушно-приличный ответ, добавила: — Я подумала, что ты уделяешь мне столько внимания… Я подумала…

— Ты правильно подумала, — сказал, он целуя ее в щеку. — Ты очень нужна мне.

Он еще что-то хотел сказать, и ей, казалось, она знала что. Но тут, черт его принес, к их столику подошел какой-то его приятель и завел нудный разговор. Потом он подозвал еще каких-то бельгийцев. Правда, Александр все же успел шепнуть, что тоже любит ее.