Ловите принца! (Щепки на воде) - Инна Сударева

— В покои.

— Ты слыхал ли? — вновь крикнул трактирщик мальчику. — Поди забери у повара все, что он приготовил для господ, и подай им в комнату. Да салфетки не забудь.

Вместо 'хорошо' или 'ладно' парнишка кивнул и юркнул в кухню.

Ларик вернулся в комнату и покачал головой, завидя Мелина: тот, похоже, за все время даже не пошевелился.

Через пару минут к ним постучались — Нил принес обед. Ларик открыл ему дверь и удивленно приподнял брови: мальчик, несший корзину и поднос с едой, почему-то был в капюшоне.

— Хозяин говорил, что ты малый неплохой. Так разве не знаешь, что это невежливо — с покрытой головой в доме находиться? — проворчал молодой человек и, преследуя воспитательные цели, сдернул гугель с головы Нила.

Парнишка лишь вздрогнул и поднял на Ларика большие карие глаза.

— Ого! — выдохнул парень. — Да ты не Нил, а Нина!

Мелин отреагировал на звук этого имени моментально: подпрыгнул на месте, бросился к дверям, ухватил мальчика, который оказался девушкой, за узкие плечи. Та от неожиданности выронила все, что несла. Ларик едва-едва успел поднос подхватить.

— Ты ли? Чудо какое! — прошептал Мелин и, ничего и никого не стесняясь, крепко-крепко прижал к себе Нину, столь драгоценную для него находку.

Глава пятнадцатая

Он готов был обнимать девушку бесконечно долго, получая неимоверное удовольствие от тепла ее тонкого тела, от знакомого запаха каштановых волос, пусть теперь и остриженных, но по-прежнему мягких и душистых. Мелин понял, чем она была для него: долгожданным светом и теплом после тяжких ударов, которыми последнее время щедро награждала жизнь. Может быть, даже счастьем.

Потому и шептал, тихо-тихо, прижимаясь щекой к ее прохладному маленькому уху: 'Нина, Нина, Нина… Как она исхудала, как она дрожит. Наверняка — тоже многое пережила за последнюю неделю. Но теперь — все: он никуда ее не отпустит, он сделает все необходимое, чтоб Нина была в безопасности, чтоб ни в чем не нуждалась ни она, ни ее муж…

Нина попросила, тихо, твердо и весьма холодно:

— Пустите меня, ваша милость.

Мелин не сразу понял, а поняв, с огромным сожалением расцепил руки. Девушка прерывисто вздохнула полной грудью: объятия кронпринца были сильны и не давали ей такой возможности. Не поднимая глаз на молодого человека, Нина сделала шаг назад.

— Что с тобой случилось? Мне так страшно было за тебя, — заговорил Мелин. — За тебя и т-твоего м-мужа, — он предательски заикнулся в опасном месте.

— Со мной все в порядке. А Иллар умер. Его волки порвали, — коротко ответила девушка, а через секунду, вспыхнув лицом и ушами, выпалила, ударив кулачками в грудь наследника престола. — Ты виноват! Ты во всем виноват!

Мелин едва сдержал крик: острые костяшки пальцев Нины попали ему в рану, и резкая боль полоснула от груди до горла, словно плетью кто безжалостно перетянул.

— Зачем ты приказал нам уехать из Илидола? Зачем? Зачем? Зачем? — и трижды прокричав вопрос, она расплакалась, горько-горько, упав на колени.

Ларик подхватил ее также быстро, как недавно поднос с мисками, и провел мимо остолбеневшего Мелина к стулу, усадил, дал ей полотенце — слезы вытирать. Нина чуть успокоилась и заговорила, всхлипывая, — прорвалась на волю её печальная история, как вода сквозь развороченную неосторожным шагом бобровую плотину. Рассказывала именно ему — Ларику, а на Мелина даже не смотрела:

— Нагнали нас в пуще. Карл крикнул, чтоб мы скакали, что есть духу. Мы и поскакали. Слышали, что сзади бой завязался — крики, звон стали. Карл и его товарищи нас прикрыли. А мы с Илларом скакали так, будто за нами бесы гнались. До самой ночи, без остановок скакали. Мне страшно было, очень. Зачем такое? Почему? — Нина вновь заплакала, и Ларик успокоил ее, подсуетив кружку с водой.

— Что ж дальше было? — спросил молодой человек, как можно мягче и участливее.

— Дальше — мы поехали на огонек, что в пуще мерцал, — продолжила Нина, справившись с приступом рыданий. — Иллар правильно решил: нельзя ночевать под открытым небом, на снегу, на морозе. Мы замерзли, наши лошади измучились, а где-то рядом начали выть волки… Огонек хутором оказался. Тамошние жители нас радушно встретили, пустили на ночлег. И вот там Иллар решил сделать из меня мальчишку. Так, мол, безопаснее, — девушка, в очередной раз всхлипнув, провела рукой по лбу, убирая пряди волос, что непривычно на него падали. — Он сам обрезал мне волосы, а нужную одежду купил у хуторян. И утром мы пустились дальше, как два брата. Мы решили держать путь туда, куда с самого начала было решено — в Данн, в ваш замок, ваша милость, — сказав, бросила быстрый взгляд на Мелина, который теперь сидел понуро на одном из табуретов. — Я уж не помню, сколько дней мы в пути пробыли. Два или три. Нам еще раз повезло с ночлегом — наткнулись на пустой охотничий домик. А потом пришлось встречать ночь без крыши над головой. Тогда все и случилось. Волки уже давно за нами шли, но сперва боялись. А с каждым днем их стая росла, и смелость их росла. И в ту ночь они даже костра не испугались — напали на нас. Мы оставили зверью лошадей, чтоб отвлечь их внимание и кинулись, куда глаза глядят. Но не всем пришлась по нраву конина. Несколько волков бросились за нами. Иллар бился с ними, защищал меня, троих убил, а они его сильно ранили… Бедный мои Иллар, — снова горькие капли потекли из ее карих глаз, а Мелин, сам того не замечая, отозвался на эти слова и слезы громким скрежетом зубов. — Волки стали жрать своих убитых, а мы побежали дальше. Как могли, бежали. Сколько могли, бежали. Пока Иллар не упал. Тогда я сломала пару веток у ели и поволокла его на этих ветках дальше, как на санках. Думала — сгинем вместе… Но слава Богу, мы вышли к деревне. Уже утро было, и меня заметили женщины, что брали воду из проруби на реке. Они позвали мужчин, и нас прямо-таки на руках занесли в поселок. Так мы спаслись из зимней пущи. Но Иллар был совсем плох — он потерял много крови и обморозил ноги. Он проболел два дня и умер. Здесь, в этом трактире, словно какой-нибудь нищий бродяга… А в Илидоле у нас был дом, уютный, теплый… Для кого он теперь там? — Нина замолчала, крепко сжав зубы, не желая выпускать на волю еще одно рыдание, потом пару раз глубоко вздохнула и сказала твердо-твердо, сделав голос глухим и низким. — И за это я ненавижу тебя, Мелин! Всё из-за тебя! Всё-всё!

Юноша почувствовал ее взгляд — такого нельзя было не почувствовать. Глаза Нины злыми углями жгли его, а груди от этого становилось намного больнее, чем от телесной раны. Потому что болело уже глубоко — в сердце.

— Нина, не спеши бросаться на Мелина, — взял слово Ларик. — Ты же ничего не знаешь…

— Да! Я ничего не знаю, кроме одного — из-за его приказов погибла уйма людей! Из-за его приказов я потеряла все: дом, мужа, свое будущее! Иллар любил меня, хотел мне счастья. Он заботился обо мне, защищал меня… У меня до сих пор в ушах его стоны — он умирал и мучился от боли. И все из-за тебя! — Нина опять выкрикнула обвинения в сторону кронпринца.

Тот ничего не отвечал, ничего не возражал — словно окаменев, сидел на своем табурете, глядя куда-то в пол: ни одна мышца не дрогнула на его белом, как снег, лице.

— Нина, выслушай, — опять заговорил Ларик.

— Не стану! Не стану! — девушка, похоже, закусила удила и не желала что-либо выслушивать, она даже с места вскочила, распалясь. — Лучше пусть он меня выслушает! До конца! Там, в Илидоле, когда меня и мастера Германа привезли в дом мэра, где тебя ждал король, там я просила тебе разрешить мне уйти. Это ведь было? Было! И после каждый пошел своей дорогой. Так зачем ты снова в моей жизни? Зачем явился? Чтоб все развалить? Для чего? Что тебе надо от меня?

Мелин по-прежнему молчал, упрямо, каменно. Смолкла и Нина. Бросившись в атаку, она не встретила сопротивления и теперь, выговорившись и остыв, не знала, что делать дальше. Однако, в воздухе повисла заметная пауза — она требовала завершения.

— Я прошу вас… я даже умоляю вас, ваша милость, лорд Мелин, — сказала Нина, — оставить меня мне, и не тревожить себя моей особой. Так будет лучше…

— Могу и я попросить? — наконец издал звук юноша — голос его был совершенно тусклым.

Нина ответила не сразу:

— Что ж. Можешь. Только не проси многого.

— Мы едем в мою землю — в Данн. И я прошу тебя ехать с нами. В моем замке ты будешь жить так, как захочешь. Но прошу — в моем замке…

— Никогда! — ответила Нина, обнаружив в голосе необычную для нее жесткость и твердость. — Наши с тобой пути должны разойтись, я ведь уже говорила!

— Ты говорила, ничего не зная, говорила сгоряча, — Мелин сказал и пожелал, чтоб это было правдой. — Но позволь мне все рассказать, и тогда, быть может, ты изменишь свое решение.

Нина покачала головой, горько поджимая губы:

— Ничего я не изменю…

— Эй, Нил! — раздался громкий голос хозяина. — Ты куда подевался? Работа сама не сделается!