Нефритовый тигр - Сутямова Александра

Выжидающее молчание.

– Можно ли прервать проклинающую предков и потомков связь? – не выходил из своей роли Мо Джун.

– Непременно, если потомки смогут даровать новый титул носящему это имя, – ответил Ю Ху, будто обучал маленького сына, спрашивающего, почему вода мокрая.

– Как же потомки даруют новый титул и имя почившему отцу отца, если на то не имеют власти? – принялся возражать Мо Джун.

– Если поначалу отец отца дарует им эту власть.

– Как возможно?

– Союзом семей.

– Но могут ли клясться в браке мужчина и женщина разной веры?

– Когда один примет веру другого. Если не может невеста, ведь принадлежит она знатному роду основателей, то сменит свою веру жених.

Хозяева сидели тихо, будто наблюдая за театром двух актёров.

– Кто может стать женихом, способным дать невесте и её роду сию желаемую власть? Притом не запятнать их имя предательством?

Ю Ху вновь улыбнулся:

– Генерал, что ближе всех к Совету союзного государства. В его силах отправить армию, провизию и золото. Жена, оставаясь в доме мужа, принадлежит его дому, муж, оставаясь в доме жены принадлежит своему роду. В священном «Сы Бэн»[218] сказано: «Держись родителей как головы, что научена жизни; своего брата как ноги́, что даёт тебе опору…» Так, родные кровью и святыми узами люди не чужды, а потому им следует жить в заботе друг о друге. Дети же такого союза станут самыми достойными Лон И.

В конце короткого представления со многих зрителей сошёл так старательно отыгрываемый хмель.

Второй брат, тучный и красный, сидел, сложив руки на животе. Третий смотрел куда-то сквозь тарелки, четвёртый не сводил глаз с самого старшего – все ждали ответ Фу Жуна. Но тот лишь встал и с якобы непонимающим взглядом вышел во двор.

Без сомнения, каждый играл свою роль.

На утро разговор состоялся без лишних зрителей. Однако на него заглянул один из преданных вельмож, скорее всего, приглашённый хозяином в качестве свидетеля.

– Времена ныне тяжёлые, всякий солдат на счету, – жаловался старик, словно беседовал не с врагами, – город нуждается в защитниках, дабы последнюю крепость рода Фу не осадили захватчики.

О ком говорил Фу Жун? О роде У или Ван? Ответ на этот вопрос старик оставил на усмотрение собравшимся.

– Прошу, примите письмо в знак нашего уважения к роду Фу, – Ю Ху подал знак Ян Це, чтобы тот передал слуге гуна красный конверт с имеющейся внутри датой рождения жениха.

Гун вновь делал вид, что ничего не понимает. Наученный же слуга поклонился со словами:

– Здоровье господина не то, что прежде. Позвольте, ваш подарок примет господин Фэй[219], – он указал на вельможу, – и передаст моему господину, когда тому станет лучше. А сейчас настало время принять лекарство.

Гости с уважением поклонились старцу, и тот ушёл, ведомый под руку личным слугой. Конверт был передан.

* * *

Рассказ Мо Джуна как-то больно кольнул Сону. Она так надеялась на его дружбу, а может, больше… Чтобы привязать его к себе и всегда быть под защитой сильного, наделённого властью и добрым сердцем покровителя. А быть может, она лишь хочет видеть в нём добро? Не становится ли она сама добровольной жертвой тирана?

– Фу Жун – потомок родственной ветви Фу? – блеснула своими малочисленными знаниями Сона.

– Именно так, он избежал заточения в поместье. Его ветвь могущественна, и род Ван не способен пресечь их власть. Семья Фу Жуна издревле жила в Хуан Цзюй и правила им, поэтому забрать город и ближайшие деревни Ван Ян не сможет. А потому мирится, жалуя роду Фу титулы гунов. Свою слабость он превратил в облагодетельствование.

– Значит, ваш брак вернёт власть роду Фу? Не можешь победить врага извне – победи его изнутри.

– Вижу, госпожа много читает военные трактаты, – приятно удивился генерал.

– Для чего же Пи Фу вернулся в Хуан Цзюй?

– Госпоже не стоит пренебрегать родовыми именами. Кому ведомо, какое решение принял расчётливый Фу Жун? Сегодня он может мечтать о превосходстве, а завтра выслать армию.

– Так если неизвестно, чего ждать от старого разума, зачем же сам главнокомандующий рисковал собой и самыми верными людьми?

– Возможно, когда-нибудь вы узнаете.

– Зачем же меня отправили в Хуан Цзюй?

* * *

– Про́клятый усы[220]! – шипел Пи Фу, заходя в шатёр принца после объявления. Здесь уже собрались Ю Ху, Фань Мо Джун и преданный принцу «кровный враг» старого шпиона, Ян Це.

– Диенся[221], – обратился предсказатель к своему господину. – Утром я наблюдал, как облако в виде дракона сменило свой образ на тигра. Такое явное – не что иное, как послания Богов-покровителей о том, что путница встретилась нам по Их воле.

– Ваше Высочество, – подхватил уговоры гадателя генерал Фань, – вы знаете, прямым сторонником гадателей я никогда не был, но всегда уважал их дар. Девушка говорила о матери, молящейся за своего сына с именем Ху Цзы.

– Ваше Высочество, – вновь взял слово Ян Це, – вспомните моё чтение по звёздам. В вашей судьбе появится значимая недобрая тень. И тень та в одно время и здесь, и нет…

– Тем более, ей здесь не место, – оборвал его Смотрящий над соглядатаями. – Если говоришь правду, этой тенью может оказаться сама наша заключённая. Пока неведомо, что она делала в лесу.

– Увидела огни. В бегах, одна… – предположил молодой генерал.

– Откуда бежала? – будто устраивая допрос уже защищающему девушку Мо Джуну, давил Пи Фу. – К тому же, ей известно имя Ху Цзы.

– Послали бы вы столь явного шпиона? – пытался воззвать к здравому смыслу генерал Фань.

– Вы наделяете отсутствующим многих Тайных советников.

– Под крылом генерала Бай мы утратили страх, – прыснул уязвлённый Ян Це. – Госпожа – несомненный мастер оружия, раз направилась против ваших воинов, имея при себе лишь цайдао[222].

Остальные ненадолго замолчали, скрывая смех. Подобную картину спора двух совершенных противоположностей им доводилось наблюдать и ранее.

Не смешно было только главе тайной стражи:

– И травы, придающие гонцам и шпионам силы.

– Я считаю слова генерала Фань верными, – продолжил защищать подобранную у дороги девушку гадатель, – мы встретили девушку, возможно, долгое время скитающуюся по чужой земле. К тому же, не преступницу, ведь из богатого приданого она взяла лишь еду и воду. Чего же нам страшиться?

– К ней нужно отправить джули[223], – попросил Мо Джун.

– Если б хотела, уже причинила бы вред, – продолжил усиливать доводы Ян Це. – Уверен, одинокая девушка испытала много страха, обнаружив себя запертой в повозке в окружении мужчин.

– Либо увидела в вас нечестивцев, либо прознала нужное и потому бежала, – заключил шпион.

Ю Ху будто его не слушал:

– Поедет с нами. Пошлите ей служанок и лекаря.

Мо Джун обеспокоено возразил:

– Не место девушке на поле битвы. Где ей остаться? В шатре цзинью[224]? Мы без того совершили непоправимое, пусть не видит ужасов войны. Ваше Высочество, – обратился он к Ю Ху, – отправьте её в город, вместе с нашими соглядатаями, вернём по пути назад. Генерал Бай сможет наблюдать за ней, и если она шпионка, то, будучи далеко, армии не навредит.

– Согласен, – не унимался Смотрящий. – Кто она? Из каких земель и дома, и отчего говорит на языках, словно на родных? Сможет ли гадатель Ян назвать нам госпожу, что научена так же освобождаться из повозки? Позвольте её испытать.

– Если позволю, успокоит ли это твой разум? – в своей безэмоциональной манере поставил ультиматум главнокомандующий.

Для Бай Пи Фу это было оскорблением, но старый вояка терпел, хоть и с трудом:

– Я верно служу династии. Мало кто способен продолжать лгать перед лицом смерти.

– Вы жаждите подвергнуть посланницу Богов опасности? Так вы чтите Их дар?! – Ян Це вложил руки в длинные широкие рукава, проявляя своё глубочайшее недовольство.