Проект Ватикан - Клиффорд Саймак

- Мы должны справляться, - сказал глухоман, живший в горах над Ватиканом. - Мы инстинктивно должны чувствовать, как поступать.

- Но мы допустили одну серьезную ошибку, - посетовал глухоман Декера. - Мы позволили пыльникам улететь.

- А что мы могли поделать? - возразил тот, что жил на равнине. - Мы никак не могли предотвратить их исхода. Да и нельзя было этого делать: они разумные существа и вольны поступать, как считают нужным.

- Что и произошло, - резюмировал глухоман, живший у океана.

- Но все же, - возразил глухоман, обитавший в далекой пустыне, - они родились здесь и выросли. Они были частью планеты, а мы позволили им покинуть ее. С их уходом планета чего-то лишилась. Я частенько размышлял о том, что было бы, если бы они осталось.

- Уважаемые хранители, - вступил в разговор глухоман, живший в чаще леса, - полагаю, что такие гадания бессмысленны. Они улетели давным-давно. Может быть, когда-нибудь им вздумается вернуться и оказать какое-то воздействие на родную планету, но сие нам неизвестно, и мы никогда не сможем этого узнать. Не исключено, что планета вовсе не пострадала от того, что они ее покинули. Может быть, их влияние, останься они тут, оказалось бы и отрицательным. Я вообще удивлен, что мы затронули эту тему.

- Мы ее затронули, потому что один из них остался, - пояснил глухоман, живший неподалеку от Декера, - и живет рядом с одним из органических существ - из тех, что создали металлический народец. Другие улетели, а он остался. Я много думал - почему? Может быть, его просто забыли тут. А может быть - оставили намеренно. Он ведь детеныш, совсем маленький.

Глава 32.

Радужное облачко искристой пыли покачивалось в воздухе над резной спинкой стула, стоявшего около стола о мраморной крышкой.

- Вернулся, стало быть, - проговорил Теннисон мысленно.

- Пожалуйста! - сказал Шептун. - Ну пожалуйста.

- Нет, я не собираюсь уступать тебе, - Теннисон. - Но поговорить пора.

- Давай, - обрадовался Шептун. - Давай поговорим. Я с превеликой радостью расскажу тебе о себе. Больше никто-никто на свете не знает, что я и кто я.

- Ну, валяй рассказывай.

- Глухоманы называют меня пыльником, а Декер зовет Шептуном, а...

- Меня совершенно не интересует, кто тебя как называет. Ты давай выкладывай, что ты такое.

- Я - неустойчивый конгломерат молекул, все молекулы диссоциированы и составляют единое целое - меня. И каждая из молекул, может быть, даже каждый атом меня, разумны. Я - уроженец этой планеты, хотя я не помню ее начала и не знаю конца. Не исключено, что я бессмертен, хотя я об этом никогда не задумывался. Хотя, скорее всего, так оно и есть. Меня, например, нельзя убить. Даже когда я весь рассеян, так сильно, что все атомы отстоят друг от друга на целую вечность, каждый из них хранит в себе меня целиком, содержит и чувства мои, и разум.

- Вот это да, - восхитился Теннисон. - Потрясающий ты парень! Бессмертный, разумный, вездесущий, и никто тебя пальцем тронуть не может. Все у тебя есть.

- Нет, не все. К сожалению, не все. У меня есть разум, и, как разумное существо, я стремлюсь к познанию, к знаниям. Но мне недостает инструмента для познания.

- Стало быть, ты ищешь этот инструмент?

- Слишком грубо сказано.

- Надо понимать, ты меня хочешь использовать как инструмент для познания? И что же тебе хочется узнать?

- Мне нужно узнать о Ватикане. О том, что за работу они проводят. Мне нужно попасть в те миры, которые отыскивают Слушатели. Я давно пытаюсь это сделать, но пока узнал мало, очень мало. Проникнуть в мыслительные процессы машин нет никакой возможности. Мне такой тип разума не подходит. Но и самые слабые мои попытки что-либо разузнать уже вызвали подозрения в Ватикане. Они думают, что кто-то шпионит за ними, но не знают, кто и зачем. Они хотят отыскать меня, но найти не могут. Даже не догадываются, наверное, что я существую.

- Так ты думаешь, что я мог бы тебе помочь? Ты уверен, что я захочу?

- Ты можешь мне помочь. В этом нет сомнений. Ты ведь имеешь возможность смотреть записи на кристаллах. Если бы ты позволил мне войти в твое сознание, то я мог бы посмотреть их вместе с тобой и тогда мы оба...

- Но, Шептун, почему именно я? Есть ведь, к примеру, Экайер.

- Я пытался. Но он меня не чувствует. Он не более восприимчив к моему присутствию, чем роботы. Он не понимает, что я рядом, даже не видит моего сияния. Декер видит сияние, и я могу с ним разговаривать. Но он не имеет возможности смотреть кристаллы, и в сознание к нему я войти не могу. Остаешься только ты, ну и кое-кто еще.

- Кто же?

- Та, которую ты зовешь Джилл.

- Ты уже говорил с ней?

- Нет, не говорил. Но, наверное, смог бы. Ее сознание тоже не закрыто для меня.

- Слушай, что я тебе скажу, Шептун, - строго сказал Теннисон. - Оставь Джилл в покое. Не смей ее трогать. Понял?

- Понял. Не буду ее трогать.

- Значит, ты хочешь смотреть кристаллы вместе со мной. Это все?

- Не все. Но это - самое главное.

- А теперь скажи зачем. Зачем тебе смотреть кристаллы?

- Чтобы отыскать свою родню.

- Кого-кого? - удивился Теннисон. - Какая такая родня?

- Давным-давно, так давно, что границы времени теряются и расплываются, когда начинаешь об этом думать, - я был маленькой частичкой, одной из многих частичек большого облака, состоящего из множества других пыльников, или других Шептунов, - как тебе больше нравится. Облако это состояло из множества мне подобных, и у него была судьба, и была цель. Эта цель - познание Вселенной.

- Ты мне зубы не заговаривай, - посоветовал Теннисон.

- Но это правда, чистая правда! Мне нет резона лгать тебе, - ведь ты можешь уличить меня во лжи, и тогда я потеряю всякую надежду на сотрудничество с тобой.

- Да, верно. Врать тебе смысла нет, это точно. Ну, и что стряслось с этим твоим облаком?

- Все ушли. Оставили меня одного, - ответил Шептун. - Почему, зачем я не знаю. Знаю только, что они ушли изучать Вселенную. Долгие, горькие часы я провел, гадая, почему они покинули меня. Но даже оставшись один-одинешенек, я должен исполнять свое предназначение. Я обязан изучать Вселенную.

- Должен - значит должен. Валяй изучай. Я не возражаю.

- Смеешься? Не веришь мне?

- А с какой стати мне тебе верить? Ты рассказал мне, чего ты хочешь и как тебе нужна моя помощь. Но позволь спросить: мне-то что до этого? Что я с этого буду иметь, кроме твоего прекрасного общества?

- Ты тяжелый человек, Теннисон,

- Но не глупый. И никому не позволю использовать меня. Мне кажется, что тут должно быть что-то вроде сделки.

- Сделка? - обрадовался Шептун. - Да, конечно, сделка.

- Нормально... - покачал головой Теннисон. - Сделка с дьяволом.

- Кто из нас дьявол? Если я правильно понимаю суть этого понятия, то я - вовсе не он. И ты, как мне кажется, тоже.