Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Нет, нет! – перебил его Муратов.– Вне всякого подозрения.

– А в вашем доме? – задал вопрос Оболенцев.– Может, кто-нибудь из подростков?

Муратов задумался.

– Вы говорили с кем-нибудь из них о покупке? Переписывали что-нибудь с их кассет? – уточнил следователь.

– Только с Максимом,– ответил потерпевший.

– Кто такой?

– Карабут… Живет на одиннадцатом этаже… Квартира, кажется, девяносто первая… Да, точно, девяносто первая. Я переписал у него «Рэги»…

– Что он из себя представляет? – поинтересовался Оболенцев.

– Максик?… Что вы, товарищ следователь,– улыбнулся Муратов,– отличный парень! Фанатик рока. Но честный, уверяю вас… да и родители…

– Сколько ему лет?

– Шестнадцать-семнадцать… Ему совсем не нужен мой «Тайнер»… У Максима своя отличная стереоустановка. «Панасоник». Квадрасистема…

– А это что такое?– спросил Оболенцев.

– Четыре колонки,– ответила за Муратова Карапетян.– С объемным звучанием…

– Точно,– кивнул Ким Борисович.

– А с кем дружит Максим Карабут?-спросил Оболенцев.

– Есть, конечно, друзья…

– Вы знаете кого-нибудь из них?

– Ну что вы, они же совсем мальчишки…

«Хоть ты и кандидат наук,– подумал Оболенцев,– но в тебе самом очень много от мальчишки».

– В каком комиссионном магазине вы купили магнитофон?– продолжил следователь.

– Здесь недалеко. На улице Лейтенанта Шмидта… Знаете? Специализированный. Только радиотовары…

– Знаю,– кивнул Оболенцев.

Муратов рассказал, что и раньше время от времени заходил в этот магазин. А посоветовал ему приобрести «Тайнер» дядя, брат матери. Капитан второго ранга. Он привез себе такой же магнитофон из-за границы.

Когда разговор зашел о золотых часах, которые лежали в тумбочке, Муратов показал их следователю. На задней крышке была выгравирована надпись: «Дорогому Киму в день защиты диссертации от отца».

Оболенцев уже заканчивал допрос, как вдруг Муратов сообщил, обратившись не к следователю, а к Карапетян:

– Я забыл вам сказать, Кармия Тиграновна… Помните, вы расспрашивали о магнитофоне? Так вот, на передней стенке, панели, прежний хозяин наклеил две рожицы, Волк и Заяц. Из мультфильма «Ну, погоди!…». Я все собирался убрать эту безвкусицу, да не успел…

– Хорошо,– сказал Оболенцев,– мы будем иметь это в виду. И в протокол занесем…

– Мне кажется, вам не мешало бы познакомиться с этим Максимом Карабутом…

– И я подумала о том же,– сказала Кармия Тиграновна.

На следующий день Карцева и его двух соседей – пенсионера и женщину, видевших цыганку с детьми, пригласили в горуправление. Составление фоторобота (решено было на всякий случай иметь изображение обоих) заняло несколько часов: труд этот кропотливый и требует немало терпения. Наконец усилиями Карцева и соседей фотороботы были изготовлены. Каждый из троих внес в это дело свою лепту. И, когда изображения их устроили всех очевидцев, решено было размножить портреты и раздать работникам милиции города.

Начальник угрозыска подполковник Вдовин, памятуя, что дело о краже колье находится на контроле прокурора города, вызвал инспектора Жура и спросил об успехах. Лейтенант честно признался, что похвастаться нечем.

– Если цыганка приезжая, дело наше дрянь,– грустно произнес инспектор.– Ищи ветра в поле…

– Она-то могла уехать,– сказал Вдовин.– Но если на квартиру Карцева ее навели, то наводчик скорее всего в нашем городе… Я вот что думаю, лейтенант… Допустим, что даже приезжая. Но ведь она должна была у кого-то жить все то время, пока обреталась в Южноморске… У знакомых, родственников…

– Но ведь нам неизвестны ни его фамилия, ни имя…

– Погоди,– перебил Жура подполковник.– Цыгане обычно держатся друг за дружку. Помогают в беде… Так вот, есть у нас в городе один человек… Он уже как-то раз помог нам…

– Найти преступника? – спросил Жур.

– Мы занимаемся не только этим… К нам до сих пор обращаются за помощью в розысках пропавших родственников во время войны… Ну, сам знаешь: дети ищут родителей, родители – детей…

– Понятно, товарищ подполковник,– кивнул инспектор.

– Через человека, о котором речь, мы в позапрошлом году помогли встретиться женщине со своим отцом… Цыгане. Потеряли друг друга в сорок первом… Запиши. Кучерявый Михаил Петрович.

– Запомню, товарищ подполковник,– заверил Жур.

– Мастер на судоремонтном заводе… Найди его и поговори. Ясно?

– Так точно! – отчеканил лейтенант, поднимаясь со стула.– Разрешите идти?

– Иди… Только смотри, лейтенант, дело это деликатное… Помочь найти родственника – это одно. А тут – искать преступницу… Обмозгуй, чтобы все было в ажуре. Не обиделся бы…

Покинув кабинет Вдовина, инспектор тут же созвонился с отделом кадров судоремонтного завода и поехал туда.

Принял лейтенанта сам начальник отдела.

– Михаил Петрович Кучерявый…– с уважением произнес он, раскрывая личное дело мастера.– Интереснейшая личность, скажу я вам, товарищ Жур… Кадровый рабочий. Передовик. Пользуется непререкаемым авторитетом. Член профсоюзного комитета. Орденоносец… Его портрет – на аллее Славы… И вообще, сложной судьбы человек…

– Какой? – спросил инспектор, несколько растерявшись от груды эпитетов.

– Сам-то Михаил Петрович из таборных цыган. Да, да, настоящих таборных! Как там у Пушкина? «Цыганы шумною толпой по Бессарабии кочуют…» Он мне как-то рассказывал про свое детство… Сегодня здесь, завтра – там… Ярмарки, повозки, ночевки в поле… Так оно и было. Как сказал сам Кучерявый, из песни слов не выкинешь… Лично я не взялся бы осуждать, раз его предки так жили. Верно?

– Верно,– согласно кивнул лейтенант.

– А судьба его круто переменилась в начале войны,– продолжал кадровик.– Так получилось, что их табор в сорок втором году остановился на территории конного завода в Сальских степях. Это под Ростовом…

– Знаю,– сказал Жур.

– Отец Кучерявого подрядился работать в кузнице. Сын же – наш Михаил – устроился табунщиком… А что? Самое мальчишеское дело… В ту пору ему было четырнадцать лет. Правда, по его словам, был он рослый парнишка, выглядел старше… А тут немцы нагрянули… Прорвали, значит, нашу оборону… Весь табор, считай, расстреляли. Фашисты, вы знаете, цыган, как и евреев, считали нациями, подлежащими поголовному истреблению… Михаилу Петровичу каким-то чудом посчастливилось со своим табуном уйти от немцев к нашим… А тут начало формироваться ополчение. Кучерявый напросился в кавалерийский полк…

– Так ведь пацан совсем! – удивился инспектор.

– Пацан, верно. А он сказал, что семнадцать уже исполнилось… Упросил. Так попал на фронт. Дошел до Будапешта. Имеет боевые награды. В том числе орден Красной Звезды… Дважды ранен… Когда война кончилась, вернулся под Ростов, где и узнал о том, что сделали с его табором фашисты… Но горюй не горюй, а жить надо. Верно?

– Конечно,– поддакнул Жур.

– Тем более у всех вокруг горе… Пошел заготовителем в контору. Лошадник – страсть! До сих пор ни одних скачек на ипподроме не пропускает… Получилось так, что влюбился парень… Приглянулась девчонка из табора. Красавица! Знаете, какие у них бывают!…

– Знаю,– машинально подтвердил инспектор.

– Родственники поставили условие: отдадут за него, если Михаил отправится кочевать… Любовь, она на что угодно человека толкнет… Ну, примкнул Кучерявый к своим непоседам-соплеменникам… Женился… Чувствует, отвык от таборной жизни. Пытался осесть. Так тесть его кнутом так опоясал, что шрам у Михаила Петровича до сих пор через всю спину. А рубаха – пополам… Пришлось смириться… Указ об оседлости застал их табор в Понизовке, это деревня иод Южноморском… Осели, значит… Кто в колхоз подался, кто в город… А скоро Понизовка слилась с Южноморском. Михаил Петрович к тому времени уже работал на нашем заводе… Отец его еще сызмальства к железкам приучил… Кучерявый начал с ученика слесаря… И вот, видите, до мастера дорос… Классный мастер! Недавно наградили орденом Трудового Красного Знамени…

– И сколько он живет в Южноморске? – поинтересовался Жур.

– Да, считайте, более тридцати лет… Говорят, соплеменники уважают его. Даже старики. За советами приходят… У нас на заводе Кучерявого промеж собой называют «цыганским бароном». За глаза, конечно… Вы уж, ради бога, не обмолвитесь при нем. Может обидеться…

– Само собой,– пообещал Жур.– Он сегодня в какую смену?

– Сейчас на работе. Пригласить?

– Да нет. Думаю, что удобнее будет встретиться с ним дома…

– Гостеприимный. Хлебосол. Вы это увидите…

Инспектор попросил начальника отдела кадров ничего не говорить Кучерявому об их беседе. Навестить «цыганского барона» Жур решил вечером, после работы.

Старший инспектор угрозыска Карапетян вошла во двор дома, где жили Муратовы, и невольно приостановилась.