Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Я вас понял, Геннадий Андреевич,– перестал улыбаться Саблин.– Конечно, дело, о котором идет речь, можно поручить другому… Но есть особые соображения… Вы знаете о краже магнитофона на Молодежном проспекте?

– А-а,– протянул следователь.– Вот вы о чем… Я в курсе. Правда, в самых общих чертах.

– Очень хорошо,– сказал майор, протягивая Оболенцеву тоненькую папку.– Более подробно вас проинформирует Карапетян.

– Хотите объединить это дело с делом Карцева? Правильно я вас понял?– спросил следователь.

– Для этого веских оснований пока нет,– ответил Саблин.– Вот если вы обнаружите их… Короче, ведите дела как самостоятельные. По одному работайте с Журом, по второму – с Карапетян.

– А особые соображения?

– Мы подумали: две кражи в одном доме, в один и тот же вечер… И тут, и там замешан, кажется, подросток… Ведь лучше, если этими происшествиями займется один следователь, не так ли?

– Целесообразно,– кивнул следователь.

– Теперь претензий нет?– снова улыбнулся Саблин.

– А разве они были? – сыграл в наивность следователь.

Познакомившись с материалами по вновь принятому к своему производству делу, Оболенцев встретился с Карапетян. Старший инспектор рассказала, что ей было известно.

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать,– сказал Оболенцев.– Придется мне сегодня во второй раз ехать на Молодежный проспект.

Карапетян отправилась вместе со следователем.

По дороге Оболенцев спросил:

– Как вы думаете, Кармия Тиграновна, почему никто не видел, как вор лез в форточку?

– Поймете на месте,– ответила Карапетян.– Это не самый трудный вопрос… У вас возникнет масса других. И посложнее…

– Ладно,– вздохнул Оболенцев,– там посмотрим… Да, я хочу еще вот что спросить. Лейтенант Жур говорил, будто в этом доме была еще одна кража? Белье сняли с веревки на втором этаже?

– Я проверяла. По-моему, тут не кража… Женщина повесила сушить халатик… Он пропал… Может, ветром сдуло? Знаете, у страха глаза велики. Теперь старушки на скамейках любой пустяк будут выдавать за кражу…

Прибыв к уже знакомому дому, Оболенцев решил начать осмотр с того места, откуда залезли в квартиру Муратовых.

Их окна выходили на заднюю сторону. Жильцы развели здесь под окнами нечто вроде маленьких палисадников. Кто разбил миниатюрную клумбу с цветами, кто посадил ягодные кусты – малину, смородину, крыжовник.

Перед окнами Муратовых стояла деревянная решетка, увитая виноградными лозами. Гроздья на них были чахлые, поклеванные птицами. Эту зеленую стенку Муратовы создали, вероятно, чтобы как-то отгородиться от посторонних глаз. Ведь первый этаж…

– Понятно,– сказал Оболенцев.– Вор этим и воспользовался: за виноградником ничего не видно. Ну а в сумерки – тем более…

– И еще,– добавила Карапетян.– В тот вечер было холодно, шел дождь. Ребятня сидела по домам… Смотрите, сколько их сейчас…

С небольшой площадки за виноградником доносились детские голоса.

– Вы опрашивали здешних ребят?– спросил следователь.

– Конечно! Никто ничего не видел… Кто в такую погоду будет играть на улице?

– Где обнаружили следы ботинок? – подошел Оболенцев к окнам Муратовых.

Инспектор взглянула на одно из них и присела на корточки.

– Вот здесь был четкий след, а тут – размытый… Наверное, прыгнувший поскользнулся,– показала она на рыхлую землю рядом с асфальтированной отмосткой.

Следователь тоже присел. Но теперь следов видно не было: кто-то совсем недавно прошелся здесь не то метлой, не то граблями.

– Какие же вопросы вас тревожат?– спросил Оболенцев, выпрямляясь.

– Вот из этого окна вытащили магнитофон,– показала Карапетян.– Высоко, правда?

Следователь примерился. Карниз находился выше его поднятой руки.

– Больше двух метров,– резюмировал он.

– Теперь давайте подумаем, как смог забраться на эту высоту подросток лет двенадцати-тринадцати? Ведь, судя по размеру обуви, ростом он невелик…

Оболенцев задумался.

– Да, вопросик! – усмехнулся он.– Ну, положим, прыгнуть и достать рукой он смог бы. Но удержаться…– Следователь покачал головой.– И опереться не на что…

Стена под окном была гладкая.

– Вот видите!– сказала Карапетян.– А он ведь каким-то образом взобрался на карниз…

– Мог подставить что-нибудь,– сказал следователь.– Например, ящик. Или поставить наклонно доску…

– Исключено,– решительно произнесла старший инспектор, проводя рукой по оштукатуренной поверхности стены.– Нет характерных следов.

– А может, подросток какой-то исключительный?– заметил с улыбкой Оболенцев.– Акробат?

– Дорогой Геннадий Андреевич, на Востоке есть пословица: не надо развязывать зубами узел, который можно развязать руками…

– Насчет акробата – шутка, конечно,– серьезно сказал следователь.– Выходит, вору кто-то помогал…

– Во! – подняла палец Карапетян.– Это скорее всего.

– Хорошо… А его следы?

– Увы,– развела руками Карапетян.– Но это можно объяснить… Во-первых, асфальт, во-вторых, шел дождь…

– Вы хотите сказать, что сообщник стоял на отмост-ке?– уточнил Оболенцев.

– Ну да! Почему отпечатался след ботинок тридцать пятого размера? Прыгая с окна, подросток попал на землю… Затем вместе с сообщником он шел по отмостке вокруг дома и дальше до остановки автобуса, все время по асфальту… Так прошла по следу служебно-розыскная собака.

– Ну что ж, Кармия Тиграновна, насчет сообщника – вполне убедительно…

Вдруг окно над ними, до сих пор наглухо закрытое, отворилось, и в нем показалось лицо молодого мужчины, заросшее густой рыжей бородой.

Мужчина некоторое время подозрительно смотрел на следователя и инспектора, затем, узнав Карапетян, обрадованно произнес:

– А, Кармия Тиграновна! Добрый день!

– Здравствуйте, Ким Борисович,– приветствовала его Карапетян.– Можно заглянуть к вам?

– Милости прошу…

Оболенцев с Карапетян обогнули дом, зашли в подъезд. Муратов уже поджидал их возле своей квартиры.

Следователь представился. Хозяин гостеприимно пригласил их в комнату.

Обстановка была прямо-таки спартанская. Кушетка. Та самая, за которую зацепился рыболовный крючок, обнаруженный милицией… Тумбочка, на которой стоял украденный магнитофон… Стол, три стула и старенький буфет.

На стенах висели портреты знаменитых людей. Оболенцев сразу узнал Эйнштейна, кубинского революционера Че Гевару, писателя Хемингуэя, Чарли Чаплина и Смоктуновского. Остальные были ему незнакомы.

«Непонятный подбор»,– подумал следователь.

Видя, что Оболенцев заинтересовался портретами, хозяин пояснил:

– Это Резерфорд… Я считаю его одним из самых гениальных физиков, когда-либо живших на земле… А это Джон Леннон – один из бывшей группы «Битлз»… Так нелепо погиб! Псих какой-то застрелил…

Муратов был невысокого роста, коренастый. Борода, которую он отпустил скорее всего для солидности, молодила его еще больше.

Оболенцев приступил к допросу.

Муратову было двадцать шесть лет. Преподаватель судостроительного института.

«И уже кандидат наук»,– подумал следователь.

Он попросил Муратова рассказать о событиях двадцать пятого мая. Ким Борисович сообщил то, что было уже известно Оболенцеву.

– В общем, попользовался магнитофоном только четыре дня,– огорченно закончил Муратов.

– Ким Борисович, вы кого-нибудь подозреваете в краже?– задал вопрос следователь.

– Я уже говорил Кармие Тиграновне, что никого не подозреваю…

– Подумайте,– попросил Оболенцев.

– Даже представить себе не могу!

– Кто знал о покупке вами магнитофона? – продолжал следователь.

– Многие! Я не делал из этого секрета… Более того, просил друзей и знакомых: если кто продает «Тайнер», чтобы мне тут же сообщили…

– Давайте уточним… На работе вы сказали, что приобрели магнитофон!

– С радостью! – воскликнул Муратов.– Утер нос заведующему кафедрой! Он нам все уши прожужжал про свой «Тайнер»…

– Вам завидовали?

– Еще бы! Заиметь такую машину! Мечта!

– Кто из знакомых был посвящен?

– Да все! Это моя Майка позаботилась. Жена. Кто из друзей одобрил, кто сказал, что лучше бы мы обарахлились, мебель купили… А у меня принцип: не я для вещей, а вещи для меня!… Ну что будет толку, если здесь появится гарнитур?– обвел вокруг рукой Муратов.– Чем он меня греть будет?… Нет! Вот магнитофон – это для души! И, между прочим, для дела… В прошлом году я был на симпозиуме в Академгородке под Новосибирском… Какие интересные были доклады! Вот когда нужен был «Тайнер»!

– Значит, из сослуживцев и друзей…– начал было следователь.

– Нет, нет! – перебил его Муратов.– Вне всякого подозрения.

– А в вашем доме? – задал вопрос Оболенцев.– Может, кто-нибудь из подростков?