Слезы печали - Филиппа Карр

— Это мне как раз понятно… Но бросить ребенка!

— Она знает, что я сумею позаботиться о нем.

— И что ты собираешься делать? Взять его в Эверсли?

— Конечно. Он будет расти вместе с Эдвином. Мать озабоченно покачала головой, обняла меня и сказала:

— Ты славная девочка, Арабелла. Ты даже не представляешь, как часто мы с папой благодарим Бога за то, что ты есть. Тебе хоть известно, что ты значишь для своего отца?

Я кивнула:

— Как чудесно снова быть вместе! Как бы мне хотелось поехать с вами домой, в Фар-Фламстед!

— Я знаю, моя милая. Но ты должна утешить Матильду. Бедная женщина потеряла своего единственного сына. Она нежно любит тебя. Она говорила мне, что, впервые увидев тебя, сразу поняла: именно такую жену она хотела бы для Эдвина. А потом ты помогла ей пережить эту трагедию, подарив маленького Эдвина. Ты дала ей смысл жизни: внук — это то, о чем она молилась и благодаря тебе получила. Так что не жалей о том, что не едешь в Фар-Фламстед. Мы будем жить неподалеку друг от друга, будем часто встречаться, и ты обретешь счастье, потому что принесла в свою новую семью огромную радость.

Лорд Эверсли, отец Эдвина, был очень приятным человеком. Он был заметно старше моего отца, как, впрочем, и Матильда. Я припомнила, как Эдвин рассказывал мне, что у его родителей долго не было детей, и именно поэтому Карлтон рассчитывал стать наследником.

Лорд Эверсли был глубоко тронут, когда ему показали моего сына, и хотя в тот момент я как никогда остро ощутила потерю, мне было приятно, что я доставила такую радость его родителям, подарив им внука.

Мы должны были пересечь Ла-Манш все вместе, и мои родители собирались переночевать в Эверсли-корте, находящемся почти на побережье. Все так волновались, что временами мне казалось, будто это происходит во сне. Как-никак, сбывались наши многолетние мечты. Так много было разговоров о возвращении домой, что теперь, когда это время пришло, мы не были уверены в том, что действительно счастливы. Главное — нам приходилось распрощаться с тем, к чему мы так привыкли, а печальные глаза слуг в замке Контрив и уж совсем покрасневшие глаза мадам Лам-бар не могли не расстроить нас.

Как бы я чувствовала себя, возвращаясь домой вместе с Эдвином? Наверное, совсем по-иному.

Морское путешествие, к счастью, прошло гладко, и мы направились в гостиницу, находившуюся в ста ярдах от берега и хорошо известную Эверсли в старые добрые времена.

Тогда она называлась «Веселые путешественники», но теперь слово «Веселые» было замазано и остались лишь «путешественники»— очередной образчик пуританской глупости, заставивший нас рассмеяться.

Хозяином гостиницы был Том Феррет, сын Джима Феррета, — это сообщил нам лорд Эверсли. Том Феррет, как и большинство людей, был рад отбросить идиотское благочестие, которое он вынужденно напускал на себя, в пользу более привычной манеры поведения.

— Привет, Том! — сказал лорд Эверсли. — Времена меняются.

Том почесал пальцем нос и, хитро улыбаясь, сказал:

— И все остальное тоже, милорд. Очень рад видеть вас вновь.

— А как дела у твоего отца? — спросил лорд Эверсли.

Том указал пальцем вверх, и я не поняла, что он имел в виду: то ли отец находится в верхней комнате, то ли он уже в раю. Том уточнил свой жест, добавив:

— Очень жаль, милорд, что отец не дожил до этого дня. Ну что ж, теперь нам остается ждать наступления добрых времен.

— И возвращения к процветанию, — сказал лорд Эверсли. — При пуританах дела шли плохо, верно, Том?

— Мы еле-еле держались, милорд, но, слава Богу, Его Величество возвращается. Вы не знаете, милорд, когда наступит этот радостный день?

— Скоро, Том, скоро. Мы предполагаем, что это произойдет в его тридцатый день рождения, то есть двадцать девятого числа этого месяца.

— Боже, храни короля! Надеюсь, вы выпьете за его здоровье моей лучшей мальвазии? — Он подмигнул. — Я прятал ее в погребе многие годы. Нет смысла баловать хорошим вином тех, кто считает, что наслаждаться грешно.

— Выпьем, выпьем, а ты. Том, не откажись отвезти письмо в замок, чтобы сообщить моему племяннику о нашем возвращении.

— Говорят, хозяин Карлтон все это время работал на короля. А он-то разыгрывал тут пуританина… Да еще, говорят, пуританина твердого закала, и все их крупные шишки заезжали в Эверсли встретиться с ним и потолковать, как бы сделать нашу жизнь еще гнусней, чем она есть.

— Ни один из Эверсли никогда не предавал своего короля, Том.

— Это верно, милорд, но хозяин Карлтон сумел нас всех одурачить.

— Так было надо.

— Да, милорд. Теперь насчет весточки… Я сейчас к нему отправлюсь. Давайте-ка только отведаем мальвазии.

Принесли молоко для малышей, и мы уселись за стол, на котором стояли горячий хлеб с сыром и мальвазия, на мой взгляд превосходная.

Примерно через час появился Карлтон Эверсли. Он обменялся с лордом Эверсли рукопожатием, а Матильда обняла его. В ее глазах стояли слезы — Ах, Карлтон! — воскликнула она. — Столько лет…

Он ответил:

— Но мы знали, что этот день настанет, и он настал. Так давайте же радоваться!

Я чувствовала, что он старается скрыть свои эмоции. Как мне показалось, он вообще не любил их проявлять.

Карлтон взглянул на меня, и на его губах появилась легкая улыбка, значения которой я угадать не могла.

— А, — сказал он, — мы не так уж давно встречались.

Я представила его своим родителям. Он обменялся с ними приветствиями и только тогда заметил малышей. Конечно, он ни о чем не знал. Да и откуда? Он вопросительно взглянул в сторону двух служанок с детьми на руках.

— Мой сын, — сказала я. — Мой сын Эдвин. Карлтон был откровенно удивлен.

— Так значит… он оставил ребенка…

— Да.

— Двойняшек?

— Нет. Это Эдвин, а это Ли.

— Чей же ребенок Ли?

— Вы помните Харриет Мэйн?

— Харриет Мэйн… — Он вдруг усмехнулся и оглянулся вокруг, ища взглядом Харриет.

— Ее нет с нами, — сказала я. — Она уехала в Лондон с сэром Джеймсом Джилли. Они собираются пожениться. И тогда она, конечно, заедет сюда за ребенком.

Я сочинила примерно такую же историю, которую на моем месте выдумала бы Харриет. Это было глупо, но меня вывела из себя его усмешка.

— Ну, вы можете быть уверены, что вам долго придется дожидаться ее приезда, если необходимым условием этого является брак с Джилли. Он удачно женат на даме, которую я хорошо знаю. Весьма достойная дама, у них два сына и четыре дочери, и, поскольку она никогда не жаловалась на здоровье, похоже на то, что Джеймс Джилли еще некоторое время будет несвободен.

Я возненавидела его за то, что он представил Харриет в таком свете. Я понимала, что Эверсли неприятно поражены, а моя мать несколько встревожена услышанным, хотя потом она и призналась мне, что ожидала чего-то подобного.