Цереус - Елена Акимова

— Я все понял! — Он кивнул и решил поскорее удалиться. Он пытался набрать номер Валерии, но девушка не отвечала на телефон.

21 глава

Высокая, с прямой спиной, ровными плечами и гордо вздернутым подбородком, девушка стояла на том месте, где ее настиг Павел Шелковский в тот вечер, когда она решила стать Викторией. Она оглянулась, и подстриженные золотые волосы разметались по плечам. Сердце девушки билось, так быстро, что ей казалось, что оно может внезапно остановиться. Она сжимала в руках маленькую сумочку, в которой спрятала газовый баллончик, дрожащими руками и ей хотелось бежать от этого дома, быстрее ветра. Она медленно прошла к гостиной, но остановилась у арочного проема, вспоминая момент, когда она упала на пол от удара Павла Шелковского. Девушка зажмурилась и сделала еще несколько шагов.

Елизавета Петровна остановилась, как только открыла дверь из гостиной и увидела стоящею у арки девушку. Ее синии глаза сузились, рассматривая ее, а губы поджались в тонкую ниточку. Виктория Сафина! Черт побери, как она осмелилась заявиться к ней, что ей нужно! Шелковская сжала трость, так сильно, что ее костяшки побелели, но ощутив свою опору, она решила отложить трость. Никто не должен видеть, что у нее есть болезненность!

— Что вам угодно? — Резко спросила она, — Виктория Сафина, как же вы не побоялись явиться ко мне без своего верзилы мужа?

Девушка резко повернулась и вздрогнула при взгляде, ледяных синих глаз. Елизавета Петровна с надменностью рассматривала ее! Что-то насторожило старуху, и скорее всего испуг на лице девушки, ее неуверенность.

Девушка заметила, что ее рассматривают, она увидела ухмылку на лице Шелковской и отвернулась.

— Что же вы молчите? — Старуха открыла шире дверь. — Прошу, проходите в гостиную, Виктория.

Они прошли в просторную комнату и Валерия оглянулась. В массивном камине, играли языки огня, облизывая березовые дрова, она ощутила приятный запах, дорогой кожи на диване и креслах. Ноги ступали по роскошному персидскому ковру. Но, все было в мрачных, траурных тонах, навевающих на нее тревогу.

«Все темное и темное, как страшная ночь, — пронеслось в голове Валерии, — Я надела платье траурного цвета, под стать этому мрачному дому».

— Как же причина могла вас привести в мой дом Виктория, но чувствую, что речь не о делах компании. — Шелковская пришла за свой стол и присела в кресло.

— Мне неприятно находиться с вами, — тихо, сквозь зубы произнесла девушка.

— Вас никто не держит, — Елизавета Петровна не сводила глаз с нее.

— Вы даже представить не можете, как сильна моя ненависть к вам и вашему дому.

— Мне вас жаль, Виктория, вы так пусты — как самая дорогая игрушка для вашего буржуя мужа.

— Я не Виктория! — Закричала девушка, — и я пришла к вам с одной лишь целью.

— Я догадывалась, что ты не Виктория, выдержки маловато. Убить ты меня не можешь, охрана тебя обыскала, если только словами по-играться, но я слишком для этого устала.

— Мне наплевать на ваши чувства.

— Я поражаюсь твоей наглости, Валерия, зачем ты явилась?

— Что бы расквитаться с вами за мою покалеченную жизнь!

Шелковская запрокинула голову и вдруг принялась смеяться.

Валерия смотрела на нее, и сжимала кулаки, только бы не сорваться и не надавать ей пощечин.

— Ты меня так утомила, — Шелковская поднялась.

— Я приехала, чтобы забрать от вас Алину Сафину? — выплеснула ей в лицо Валерия.

— Что? — Шелковская замерла, руки ее застыли на краю стола, а рот исказился.

— Я знаю, что девочка у вас!

— Что за бред? Ты, просто сумасшедшая женщина! Это вздор! Какая девочка?

— Которую мы все эти годы считали погибшей, а вы ее прятали.

— Да, что вы несете? Кого я прячу? — Она вышла из-за стола и взяла свою трость.

— Только не говорите, что у вас в доме нет девочки, пятнадцати лет? У меня есть доказательства, — Валерия протянула ей золотую цепочку. Елизавета Петровна посмотрела на ее ладонь и лицо ее побледнело.

— Вы узнаете, чья это вещь? — Валерия сжала кулак, скрыв украшение.

— Я вас не понимаю, — Шелковская закрыла глаза и глубоко вздохнула, чувствовалось, что ей не хватает воздуха, но она держалась.

— Вы все понимаете, мадам Шелковская, и теперь, вам это так не пройдет! Я сама видела девочку, когда заехала в сад, но она спряталась, вы, что, ее прячете от людей?

— Это не ваше дело! — Пошла в наступления старуха. Если вы думаете, что это девочка пропавшая дочь вашей сестры, вы ошибаетесь! Это девочка моя внучка, ее зову Лаура, она красивая, умная, добрая, она не похожа на Сафиных!

— Значит это она! — Кивнула Валерия. — Вы ее украли из самолета, и привезли к себе, в этот отвратительный дом!

— Родители Лауры, Анжелина и Павлуша, мой сыночек.

— Все ложь, одна ложь, у них родился сын, которого вы, по-видимому, умертвили! — Валерия схватила со стола книгу и бросила ее в стенку.

Наступила тишина, только шелест рассыпавших страниц и треск в камине, раздавался в комнате.

Шелковская сжала губы и гордо вздернула подбородок.

— Можете звать на помощь свою охрану, пока я не задушила вас собственными руками. Такие как вы и ваш поддонок сынок, должны гореть в аду!

— Я не позволю, тебе оскорблять память о моем сыне! — Шелковская сделала к ней шаг.

— Ваш сын изнасиловал меня, когда мне было 14 лет. Он искалечил мою жизнь! Я забеременела и родила мальчика! Я не могла все эти годы сказать ему, какой негодяй и поддонок его отец.

— Я не верю вам, — тихо произнесла Шелковская, руки ее дрожали. — Всё, что вы говорите — ложь!

— Ваш сын гнусное, мерзкое животное, и я не хочу, чтобы из девочки выросло такое же грубое и злое существо. Я заберу ее у вас!

Шелковская глубоко вздохнула и приподняла голову, презрительно взглянув на девушку. Валерия не сомневалась в том, что она права и это давала ей уверенность.

— Что же ты ожидаешь? — Елизавета Петровна с иронией ухмыльнулась, — И я даже начинаю догадываться!

Она подошла к девушке ближе и осмотрела ее с ног до головы. Она принялась обходить ее со всех сторон.

— Ты ожидаешь понимание и любовь со стороны своей сестры? А может, ты рассчитываешь, что вновь будет, как в старые времена, и Вика пустит тебя в свой роскошный дом? Ты думаешь, что сестра начнет тебя полностью содержать?

— Это не ваше дело! Вас не касаются мои отношения с сестрой!

— Ничего не будет, — словно кобра прошептала ей в лицо Елизавета Петровна, — Ни-че-го! Ни денег, ни дружбы, вас двоих уже давно нет! Она давно, уже вычеркнула тебя из своей жизни.