Варшава - Владимир Козлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Небо – серое, в мрачных облаках. Ветер гонит по тротуару обрывки газет, конфетные обертки, бычки. На киоске – вывеска: «Товары народного потребления». В витрине – женские трусы и бутылки водки.
Стоим в телефонной будке, Антон набирает номер.
– Алё, здрасьте. Я насчет «сникерсов». Вы оптом продаете?.. От сорока коробок? А сколько в коробке?.. И сколько это всего? – Он кладет трубку. – Херовые дела. От сорока коробок – как и в той. Ладно, херня. Поехали жрать в «Макдональдс».
– Там, наверно, дорого…
– Ну и что, что дорого? Не бзди, один раз живем.
Девушка в козырьке, со значком «Юля» кричит:
– Свободная касса!
Мы подходим. Юля дежурно улыбается.
– Здравствуйте.
У нее темные волосы, широкие бедра и маленькая грудь.
Антон говорит:
– Биг-мак, картошку… и пепси-колу.
– У нас нет пепси-колы, только кока-кола.
– Ну кока-колу.
– Ваш заказ – триста тридцать четыре рубля.
Я шепчу Антону:
– Неслабо. В Минске можно пожрать в столовой за сто.
Антон отходит с подносом.
Я говорю:
– Мне то же самое.
Сидим за столиком у окна.
Антон говорит:
– Здесь раньше очереди были охерительные. Мы два года назад с родоками ездили к брату на север – через Москву. Пришли к «Макдональдсу» – попробовать, что это такое. А там очередь вокруг всей площади. Плюнули и пошли в столовую.
Я откусываю от биг-мака, на стол сыплются куски капусты. Антон спрашивает:
– Ну, как тебе?
– Так, ничего.
– А по-моему – классно. Дорого, конечно, но все равно… Сейчас пожрем – и на ВДНХ. Сташенко говорил – там всегда есть, чем затариться. Хотя бы сигаретами.
Перед воротами ВДНХ цыганка в платке с блестками лузгает семечки. В ушах – большие золотые сережки.
Она кричит нам:
– Пацаны, вешчы нужны?
– Какие вещи? – спрашивает Антон.
– Ветровки, свитера, кофты. Все хорошее. Можно продать – наваришь.
Она улыбается, во рту блестят два золотых зуба.
– Пойдем сюда, посмотрите.
За киосками, на земле – три клетчатых баула. Другая цыганка курит сигарету без фильтра.
Она говорит:
– Не сцыте, не наебем.
Первая расстегивает баул, достает вьетнамские ветровки, женские кофты-«ангоры», левые кроссовки.
Антон говорит:
– Давай возьмем, сдадим завтра на «Спартаке», не заходя домой.
– Думаешь, пойдет?
– Сто пудов.
Цыганка с сигаретой спрашивает:
– А кассеты нужны?
– Какие?
Она достает блоки с надписями «Sunny» и «Maxwel».
– Сколько?
– По пятьдесят рублей штука. Антон говорит:
– Бери, в Минске сдашь. У нас такие – по восемьдесят.
Идем по улице Горького к вокзалу. Сплошным потоком – тачки. Светится реклама «мерседеса». Навстречу – две красивые девушки с чуваками.
Я говорю Антону:
– Да, Москва есть Москва. Столица…
– Наша столица теперь – Минск.
– Ну, все равно…
На тротуаре стоит здоровый, коротко стриженный чувак, смотрит на нас.
– Добрый вечер, ребята.
– Привет, – отвечает Антон.
Я киваю.
– У меня к вам вопрос. Не хотите ли вы побольше узнать о боге?
Я повожу плечами.
У чувака в ухе болтается золотая серьга в форме крестика.
– Видите – вы точно не уверены, хотите или нет. А значит, это может оказаться для вас интересным. Здесь рядом по воскресеньям проходят собрания – специально для тех, кто еще не уверен. Приходите.
Он достает из кармана две бумажки, распечатанные на принтере, дает Антону и мне. На бумажке – крест и надпись «Беседы о Боге. 1-я Брестская, дом 3, кв. 45».
– Ну что, придете?
– Не знаю, может быть, – говорит Антон.
– Ну, приходите. Я там тоже буду, меня зовут Илья. Удачи во всем, и да поможет вам бог!
***Стоим на «Спартаке» со шмотками. Антон держит ветровку и «ангору», я – кроссовок.
Ночью шел дождь. Под ногами – размокшие картонки и грязь. Восемь утра, покупателей еще мало.
Подходит красномордый курносый мужик, с ним – худой прыщавый пацан, лет четырнадцать. Мужик щупает кроссовок.
– Какой размер?
– Сорок первый.
– Сколько дерешь?
– Две с половиной.
Мужик сует пальцы внутрь кроссовка, скребет ногтем клей на подошве.
– А кожа – натуральная?
– Не знаю, наверно.
– Все равно дорого. Сколько скинешь?
– Сотню могу, но это – максимум.
Мужик проводит пальцем по подошве, кривит губы. Пацан тянет его за рукав.
– Ладно, если что – еще подойдем.
По базару идет Малиновская – она вела у нас в одиннадцатом физику. С ней муж и дочка, дочке – лет двенадцать. Она не замечает нас.
Антон говорит:
– Прикинь – если б Малиновская у нас кофту купила? Я б ей пару сотен скинул, по старой памяти… Она, в общем, ничего была тетка…
Мы смеемся.
Народу – все больше и больше. Из толпы выныривает пацан. Лет шестнадцать, пострижен налысо.
– А, вот – кроссы ничего! Какой размер, сорок второй?
– Да, – говорю я.
– Вот как раз деньги за практику получил, половину мамаше, половину себе. Мерить не буду. И так видно – самый раз.
Пацан отсчитывает деньги. Я достаю из сумки второй кроссовок, отдаю ему, сую купюры в карман. Пацан кладет кроссовки в пакет, отходит.
Антон хохочет.
– Молодец, так и надо этих лохов. Они ж у тебя сорок первый были, да?
– Может, еще назад придет…
– Не придет. А если и придет – скажешь: ничего не знаю, ты вообще не у меня покупал.
Три часа. Мы – голодные и замерзли. Я продал весь свой товар – немного дороже, чем брал, почти окупил поездку. У Антона еще много не продано.
– Все, надо сваливать, – говорит он. – А то рэкетиры доколупаются. Обычно они не трогают, у кого мало шмоток, но под конец базара могут залупнуться.
***Идем с папой к остановке. Он несет мою сумку, в ней – банки с вареньем и овощными салатами.
– Ну что, не получился из тебя бизнесмен? – спрашивает папа.
– Почему «не получился»? Я ж не прогорел. Еще и на кассетах что-то заработаю…
– Дело не в этом, Володя. Надо, чтобы каждый занимался своим делом, понимаешь? Только в своем деле ты можешь чего-то добиться. А эти ребята, которые ездят на старых «фордах», – на них равняться не надо. Каждому свое, ты понимаешь? «Йедем дас зайне», как это звучит по-немецки.
– Можно подумать, я знаю, чем мне надо заниматься…
– И неудивительно, что не знаешь. Это – дело непростое. Я вон только после армии понял… Так что у тебя время еще есть.
Он сует руку в карман, вынимает потертую зеленую купюру.
– Держи.
– Что это?
– Пять долларов. Тебе на жизнь.
– Не надо.
– Бери-бери.
– Мама знает?
– Не важно.
Под навесом остановки – никого. Папа ставит сумку на лавку, садится.
Я подхожу к краю тротуара. Улица пустая, на стоянке такси – два частника: «жигули-восьмерка» и сорок первый «москвич». Со стороны магазина идет, шатаясь, мужик в очках.
Я спрашиваю папу:
– До которого часа троллейбусы ходят?
– Должны до часу ночи…
– А вдруг – уже не будет?
– Не волнуйся, что-нибудь придумаем.
Пьяный останавливается.
К нему подходит стриженый налысо бык в черной кожанке из кусков.
Пьяный спрашивает:
– Тебе налить?
Он расстегивает ветровку, достает открытую бутылку водки, в ней – почти половина. Бык улыбается.
– Ты что, тебе наливают все туда?
– Да нет, я с дня рождения… А что тебе не нравится?
– Все заебись, только ты поменьше базарь, а то я – художник неместный, попишу и поеду.
– Какой ты художник, я не знаю. А я вот электронщик хороший… Только это сейчас никому не надо…
Мужик садится на лавку. Бык смотрит на нас с папой.
– А вам куда ехать, далеко?
– На вокзал, – говорю я.
– Давайте подвезу. Мне – на Гришина, за вокзалом. Не бойтесь, бесплатно – я сегодня добрый. Пошлите.
– Поезжай, раз предлагает, – говорит папа. – Вдруг троллейбуса уже не будет?
Бык идет к частнику на «москвиче». Мы – за ним.
Папа отдает мне сумку, мы жмем друг другу руки. Бык садится спереди, я – сзади, ставлю сумку на сиденье.
– Значит так, начальник, – говорит бык водителю. – Сначала – в «ночник» на Пионерской, потом кента – на вокзал, а меня на Гришина закинешь.
Машина трогается. Бык поворачивается ко мне. У него на лбу – большой прыщ с белой гнойной серединой.
– Ты студент, да? А где учишься?
– В Минске, в инязе.
– А, знаю Минск. А особенно – ваш базар, Комаровку..
«Москвич» катится по ночному городу. Фонари не горят. Водитель, не отрываясь, смотрит на дорогу. Он невысокого роста, в кепке, с красным шарфом. Бык дремлет, откинувшись на подголовник.
Подъезжаем к мосту через Днепр. Бык открывает глаза.
– Братан, сверни на мост и останови – я посцу.
– А зачем на мосту?
– Сказал – на мосту, значит, на мосту.
Водитель сворачивает на пустой мост, тормозит на середине. Бык вылезает, подходит к перилам, расстегивает штаны. Светятся красные лампы на трубах завода Куйбышева. На небе – много звезд и ни одного облака.