Саймон говорит (СИ) - Грэй Саймон

— С ума сойти! — Петрович помолчал с минуту, переваривая информацию. — А кто решает, человек ты или мутант? И что потом с этим делать? Вот у наших соседей дочка родилась с глазами, как у кота. И в темноте видит. Она мутант?

— Давай по порядку. — Саймон на секунду задумался, вспоминая курс новейшей истории, и продолжил. — Лет сто назад, когда более-менее устаканились нынешние государства, собрались главы Новой Технократической Республики, Дальневосточной Теократии, Конгломерата Техцентров, Кланов Кибо и мэры некоторых наиболее крупных Вольных Городов и стали решать, как им всем сосуществовать. Решали кучу вопросов, в частности — кого кем считать. Выработали нормы, записали на бумажках и электронных носителях. Так что — да, по этим нормам дочка твоих соседей является мутантом. А для простых людей вроде нас с тобой все просто: если на тебя идет человек с искусственными руками и ногами — это киборг. Если хвостатый, лысый, с третьей рукой или второй головой — мутант. Если весь такой красивый, с точеными чертами лица и высокомерным взглядом — друид. Ну а если здоровенный говорящий кошак в одежде — кибо.

— Да я посмотрю, Сёма, ты вообще сама простота, — хмыкнул Петрович. — И что теперь, если ты мутант — то и человеческого обращения не заслуживаешь?

— А это уже каждый сам для себя решает. Вот, к примеру, в НТР на мутантов смотрят сквозь пальцы, но если хочешь детей — изволь пройти детальное медобследование и секвенирование генома. А там уже высокое начальство решать будет.

— Чего-чего генома?

— Секвенирование. То есть возьмут твои гены и изучат тщательно — насколько ты отличаешься от нормального человека и какова вероятность, что у твоих деток тоже будет третья рука.

— Жуть какая!

— Да нет, это не жуть — скорее предосторожность. Вот у друидов всё сложнее. К мутантам они относятся с жалостью и отвращением, а потому если ты захочешь стать гражданином Теократии, то сразу проходишь полное обследование. Далее или стерилизация, или коррекция генома ребенка, или добро пожаловать в лабораторию на сдачу биоматериалов, если вдруг твои мутации признаны полезными. К примеру — наличие псионических способностей. А еще есть Вольные Города — там вообще кто во что горазд. К примеру, Карлсбург. Там сидят человеки, считающие себя Третьим рейхом и активно проповедующие чистоту вида и расы. У них и обычные люди делятся на господ и унтерменьшей, а уж мутантов они либо убивают, либо делают рабами.

— Да ты шутишь?

— Нет, не шучу, к сожалению. А еще есть Белый Город, или Белград, если сокращенно. Там церковники обосновались, считают, что Апокалипсис уже наступил, грешники отправились в ад, святые — в рай, а на земле вроде как чистилище, где остались души тех, кто недостаточно грешен для ада и недостаточно свят для рая. Ну а мутации — это своеобразная метка Бога, насколько ты был грешен. То есть, чем ты страшней, тем больше у тебя грехов было в прошлой жизни, а потому нужно еще усерднее молиться и творить добро. И есть Рас-Вегас. Этим вообще все равно, кто ты: мут, железячник, кошак или пришелец с другой планеты. Главное, чтобы деньги были.

Пожилой охотник опять примолк на пару минут. Затем, замявшись, смущенно поинтересовался:

— Слушай. Я вот на тебя гляжу — ты, конечно, не красавец, и фигурой больше на медведя похож. Чего в тебе такого мутантского?

Саймон остановился, распахнул полы плаща, расстегнул разгрузку и задрал футболку до самой шеи. Петрович удивленно присвистнул, глядя, как в лучах вечернего солнца на груди у мута разными цветами заиграла крупная чешуя:

— Сёма, да ты рыба!

— Нет, Петрович, я не рыба. — Грэй заправил футболку и застегнул разгрузку. — Жабер у меня нет, плавников тоже. Только на некоторых местах вместо волос — чешуя.

— На некоторых? Что и на яйцах?

— Нет, яйца у меня обычные, волосатые. Показать?

— Не-не-не! Я на слово верю! — Петрович с улыбкой замахал руками, и, развернувшись, продолжил идти по следу.

Некоторое время они опять шли в тишине, размышляя каждый о своем. Саймон прикинул, что они протопали уже половину пути от деревни к лесу, когда старик опять заговорил:

— Головастый ты мужик, Сёма. Прям поумнее нашего Фёдорыча будешь. Так скажи мне, как так получилось, что еще недавно мы чуть не вымерли от Чумы, а не прошло и двух веков, как люди, вместо того, чтобы объединится и помогать друг другу, опять разбились на разные кучки и друг в друга оружием тыкают… Етить-колотить!

Последние слова относились явно не к судьбам мира, а потому мутант автоматически положил руку на бедро в поисках несуществующей кобуры и в два шага нагнал своего спутника. Однако прежде, чем мозг осознал, что всё оружие осталось в трактире, Саймон замер рядом с охотником и удивленно протянул:

— А-а-ахренеть!

На небольшом пятачке, взрытым в результате непродолжительной, но яростной схватки, лежал заяц. Точнее — его задняя половина. Передняя же часть тушки представляла собой голые кости, облепленные все той же слизью. Создавалось ощущение, что несчастное животное взяли за задние лапки и сунули в бочку с кислотой, держа там до тех пор, пока плоть полностью не раствориться. Грэй постоял немного, изучая трупик, а потом осторожно спросил:

— Петрович, это что за фигня?

— Заяц, — растерянно ответил старый охотник.

— Сам вижу, что не курица. Кто его так уделал?

— Да откуда ж я знаю, Сёма! У нас в округе отродясь таких тварей не водилось!

Саймон присел на корточки, и, достав нож из поясных ножен, потыкал лезвием в черепушку. Посмотрел, как тянутся сопли, прилипшие к стали. Порылся у себя в памяти.

— Ну, это явно не сколопендра. Она бы сожрала зайца полностью, да и наследила бы изрядно, даже если бы был детеныш. Плевун утащил бы тушку в нору. Ганты отнесли бы добычу королеве. А больше ничего похожего в голову не лезет…

— Сёма! Ты сейчас что за страховидл назвал?

Поднявшись, Грэй рассеяно уставился в сторону леса и лекторским тоном произнес:

— Сколопендра — это сороконожка-переросток длиной от 5 до 8 метров. Имеет свойство плеваться кислотой в добычу, стараясь попасть в голову. Плевун — огромный полевой паук, ростом до метра. Мутировал из какого-то паучка сцитодеса. Плюёт паутиной в жертву, тоже целит в голову. Затем подбегает, упаковывает в кокон, впрыскивает желудочный сок и тащит добычу в нору. А ганты — это сокращение от английского «giant ants» — то есть гигантские муравьи. Достигают 50–60 сантиметров в длину. Напав на добычу, впрыскивают в жертву кислоту, и далее тащат в муравейник.

— Господи! Это где же такое водится?

— В Диких Землях. Но периодически вся это хрень прёт оттуда на восток, занимать новые территории. На границе НТР их отстреливают погранцы и егеря, но сам понимаешь — территория Республики не велика, поэтому живность обходит её с севера и юга, и уходит дальше через тайгу или по землям Вольных городов. Ученые считают, это происходит из-за того, что в Диких Землях появляется новый, более смертоносный вид, который вытесняет старые с охотничьих угодий. Кстати, есть теория, что современные медведи «урса» появись именно так.

Петрович почесал затылок.

— Страсти какие! Ладно, муравьев, допустим, я видел. Помниться, завелись у нас в округе такие, лет двадцать назад. Размером, правда, поменьше были — все с ладошку. Мы тогда со всеми деревнями в округе объединились, ходили и муравейники жгли. А вот остальных не знаю.

— Значит, что-то новенькое у вас завелось. Что делать будем?

— Что-что… Дальше пойдем! Надо эту хреновину выследить и грохнуть, пока она чего не натворила, — твердо сказал охотник, и, обогнув заячью тушку, опять углубился в траву.

***

Дальше сыщики шли уже молча, опасливо вглядываясь в густую траву. Шли быстрым шагом, поскольку дорожка из слизи стала больше и заметнее, а это значило, что сожрав половину зайца, неизвестное существо явно увеличилось в размерах. Лишь когда дошли до густого подлеска, Саймон остановился и окликнул старика:

— Петрович, может не стоит нам сейчас в лес ходить? Скоро темнеть начнет, хрен мы чего увидим.