Влюблённое зеркало. рассказы - Ирина Жадан

Макс читал газету и пил чай. Вдруг из мастерской раздался грохот падающего стула и тихий вопль; по гнилым доскам загрохотали быстрые шаги Леона.

– Идет!

Макс поставил стакан на тумбочку, взял в руки прейскурант и рукой велел Леону убраться.

Мирослава, проскочив ступеньки, влетела в полутемную комнату:

– Dzien dobry, panu. Jaka dzic okropna pogoda!6

– A, to pani!.. Dzien dobru7, – ответил Макс, не отрываясь от прейскуранта.

– Мой заказ готов?

Макс посмотрел на нее изумленно, как бы услышав непристойность.

– Я же Вам сказал: не спешите. Вчера не было света.

Мирослава покосилась на портьеру:

– А пан мастер уже выздоровел?

– Нет, – Макс удивился, потому что почти забыл об этом.

Мирослава отвернулась.

Портьера в мастерской дрогнула. Леон улыбался.

«Дитя природы», – подумал Макс и за спиной у Мирославы стал грести ладонью, пытаясь загнать Леона в мастерскую. Тот нехотя скрылся.

– Приходите завтра.

Назавтра в приемной была очередь. Мирослава встала за пенсионером в очках. Через пять минут из мастерской вышел Леон с темно-красным лицом и прошел к стойке, не глядя на очередь. Мирослава обрадовалась, что можно спросить, как идет ремонт, но Леон с таким же видом прошел мимо нее обратно, не поднимая головы.

Когда очередь разошлась, Макс посмотрел на подошедшую Мирославу и покачал головой:

– Да, плохи дела с Вашей техникой…

– Что-нибудь серьезное?

– Да. Там сгорела… презумпция.

– Да Вы что? И как теперь быть?

– Надо ехать искать запчасти.

Мирослава понимающе кивнула.

– Завтра?

– Да, приходите завтра. Или нет, лучше – послезавтра.

Она ушла.

Из-за портьеры вышел Леон.

– Ты бы еще сказал ей, что у лентопротяжки сомнительное алиби.

Послезавтра Макс решил провести следственный эксперимент. Он поставил в мастерской стул спинкой к выходу в приемную и велел Леону сесть. Леон сел, с интересом наблюдая, что будет дальше.

Макс посмотрел на него с сомнением:

– Нет, так ты снова все испортишь. Разувайся.

Леон разулся. Макс убрал его туфли под стойку. Оглядев мастерскую, он переставил маленький телевизор на подоконник напротив Леона и включил его.

– Сиди и смотри. Все.

Обойдя озадаченного Леона, Макс отодвинул портьеру в сторону, закрыл обе половинки двери со стеклянными вставками и замкнул их. Силуэт Леона хорошо просматривался сквозь рифленое стекло.

По ступенькам застучали каблуки. Макс сложил за спиной руки и встретил Мирославу суровым взглядом. Она, почуяв неладное, спросила:

– Что случилось? Мой магнитофон совсем сгорел?..

Макс прошелся по комнате и бросил:

– У Вас одна забота. Есть дела поважней. Мастера проверяют.

– Кто? – у Мирославы кровь отхлынула от сердца.

Макс сделал «страшные» глаза:

– КРУ.

Мирослава взялась за спинку стула.

– Да Вы присаживайтесь, – указал он ей на заранее приготовленный стул. Мирослава села и увидела силуэт Леона.

Макс впился в нее взглядом. Подозреваемую ее вид выдавал с головой. Он начал допрос.

– Ваш магнитофон – краденый?

– Что? – Мирослава не сводила глаз с силуэта.

Леон, услышав голоса, завертел головой, пытаясь оглянуться в стекло.

– Да… Нет… – Мирослава глянула на Макса, как на палача.

Леон изогнулся на стуле и прильнул глазом к стеклу. Мирославе показалось, что черный глаз ясно проявился между арабесками рифления.

Голос из телесериала сказал в тишине за дверью:

– Вам хорошо известно, чем караются подобные действия.

Леон, устав вертеть шеей, опустил голову.

Изнемогая от жалости и нежности и полностью игнорируя присутствие жестокого Макса, она встала и подошла к стеклу.

Услышав шаги, Леон повернулся и, едва не упав с шаткого стула, оперся ладонью о стекло. Мирослава, подозревая, что его уже приковали к стулу, медленно приложила свою ладонь к силуэту ладони Леона.

Макс решил, что допрос окончен, и громко сказал:

– Мастерская закрывается до окончания работы комиссии.

Мирослава, пряча мокрые глаза, пошла к выходу.

– Приходите в понедельник.

Она молча вышла.

***

В понедельник Мирослава прибежала к одиннадцати. Дернув дверь под жестяной крышей, она убедилась, что пришла не вовремя. Поискав глазами табличку, прочла время работы: «С 8.00 до 16.00. Перерыв с 12.00 до 13.00». Недоумевая, почему никого нет, она стала ходить мимо крыльца, тревожно выглядывая за угол дома и проходя обратно. Через полчаса со стороны короткого крутого проезда появился Леон. Увидев Мирославу, он отвернулся и судорожно вздохнул.

Она бросилась ему навстречу:

– Пан мастер! Вашего шефа нет!

Леон что-то пробормотал и стал отпирать дверь.

Мирослава вошла за ним.

– Готов мой заказ?

– Там осталось припаять пару диодов.

– Мне подождать? – Мирослава положила сумку на стойку.

– Да, пожалуйста. Только не здесь. Сюда сейчас придут… белить.

Мирослава забрала сумку и остановилась.

– Посидите в мастерской, – Леон уже отодвигал портьеру и ставил стул у своего стола.

Она вошла и села.

Он взял наугад с полки плату и стал сосредоточенно выпаивать какой-то резистор.

Мирослава посмотрела по сторонам. «Сколько хлама!» Леон молча паял. Она покачалась на стуле. Леон хотел сказать, что стул – не кресло-качалка, и она рискует; поднял глаза безо всякого выражения и уставился на нее. «Нахал!», – подумала Мирослава и спросила:

– Долго еще?

Леон молчал, припаивая резистор на место.

Мирослава встала и оттолкнула стул.

– Ничего себе порядки! Сначала я жду Вас полдня за дверью, потом у Вас оказывается ремонт, а теперь я вообще сижу здесь неизвестно зачем! Вы снова ничего не сделали. Я все поняла!

– Что Вы поняли? – Леону захотелось ей нагрубить.

– Все! Отдайте мой магнитофон, и я уйду. Хватит.

Леон встал, презрительно глядя на нее:

– Все?

– Да.

Они посмотрели друг на друга враждебно.

Леон опустил голову и качнулся к ее уху:

– Я очень устал. Я не спал всю ночь. Я только что приехал.

Мирослава глянула на него сочувственно:

– Я сама сплю на ходу.

«Это интересно», – подумал Леон.

Мирослава посмотрела ему в глаза и растерянно сказала:

– А… Максимилиан… болеет?

– У него жестокая ангина.

Мирослава закивала.

– До свиданья.

– До свиданья.

Она ушла.

Леон стоял посреди мастерской.

Через минуту дверь снова распахнулась, и вошла Мирослава.

– Пан мастер!..

Леон вежливо подошел.

– Когда мне прийти?

– Шеф должен сейчас звонить Я бы спросил у него, когда он привезет запчасти. Тогда определили бы срок.

Мирослава озадаченно молчала.

Леон предложил:

– Посидите еще немного; я спрошу, и определимся.

Она села.

Леон снова взял плату и стал выпаивать провода. Усмехнувшись, сказал:

– Знаете, у меня на старой квартире была соседка – дочь генерала. Она с утра до… утра играла гаммы. Спать было невозможно.

– У меня тоже соседский мальчишка иногда бренчит. Но это мелочи. Когда я сплю, я ничего не слышу. Но днем спать не хочется, а ночью не получается.

Леон молчал.

– Вот и выходит, что у меня один сплошной день – только то белый, то черный.

– Вам повезло: у меня сплошная ночь, только то черная, то белая.

Они посмеялись. Леон паял. Мирослава продолжала:

– Видите ли, меня кормит один автогонщик. За это я должна его очень поздно встречать и очень рано будить.

Леон оторвал проводок. В уме рисовался образ хищного шоферюги.

Она снова качнулась на стуле, явно забавляясь его досадой.

– Я могла бы рассказать Вам, что происходит между этими двумя моментами.

Краска поднималась по шее Леона, как уровень вина в граненом стакане. Шоферюга терзал безвольную Мирославу.

Выдержав паузу по системе Станиславского, она подождала, пока краска затопила голые уши и стриженую макушку.

– Но я Вам не скажу, потому что не происходит ничего.

Он отдал ей свой беспомощный взгляд. Она покачала его на ресницах и отбросила в сторону.

Шоферюга сгорбился и оброс белой бородой. Догадавшись об этом, Мирослава уточнила:

– Это Залесский.

Леон уронил паяльник.

Красавцу Валентину Залесскому было примерно двадцать семь. Он был известен своей филантропией и дерзкими авантюрами. О его личной жизни никто ничего точно не знал. Говорили, что он очень рано женился на ревнивой богатой старухе. Еще говорили, что после аварии в Познани Валентин стал сильно религиозен.

Мирослава встала.

– Ладно, мне пора. Я приду в понедельник.

В окне мелькнула ее стройная тень.

***

В понедельник, когда уже стемнело, Макс проходил мимо мастерской. В окнах горел свет. Макс поднялся по ступенькам и открыл дверь.

В приемной было пусто. Посреди стола валялась раскрытая книга регистрации заказов. На стойке лежала полосатая сумка.