ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА - Виктор Караваев

Уже через месяц Витек реагировал на Красную Шапочку, как на красную тряпку или сигнал светофора того же цвета: давление подскакивало, а сердце начинало учащенно биться. Засыпая, он явственно видел ее образ, и сны были соответствующие, а по утру состояние было таким разбитым, будто он всю ночь разгружал вагоны.

Два месяца пролетели незаметно, и вот наконец на утреннем совещании Караваеву был зачитан приказ о присвоении ему звания капитана налоговой полиции и направлении новоиспеченного капитана на курсы повышения квалификации.

Вечером того же дня Витек, Шура, Валерик и приглашенный на правах старшего товарища майор Слобожан, закрывшись в кабинете, на скорую руку сервировали стол.

Руководил процессом Слобожан.

– Дверь закрывайте! – прикрикнул он на оперов. – не дай бог, дедушка Ау придет.

– Кто это? – живо заинтересовался Караваев.

– Да Свиньин. Еще узнаешь, – улыбнулся Слобожан.

Он вскрыл пузырек с водкой и разлил по высоким бокалам для вина. Потом откупорил пиво и распенил его по стаканам для воды. Опера строго следили за манипуляциями майора, словно он сдавал экзамен. соблюдая армейский канон, Витек встал, выпил и представился коллегам в новом звании капитана налоговой полиции.

– В армии служил? Это хорошо, – прогудел Слобожан.

– Да… пожалуй, нигде не пьют так, как это делают в армии, – добавил он после доброго глотка пива. – Почему-то считается хорошим тоном вмазать после рабочего дня, да не по одной, да в коллективе. А если принять во внимание тот факт, что рабочий день в части может продлиться далеко за полночь, то процесс поддержания славной традиции зачастую заканчивается только под утро, когда идти домой уже нет никакого смысла, потому что скоро развод, да и в квартиру жена все равно не пустит. Особых слов заслуживают плановые попойки. В нашем полку их было вот сколько: день защитника отечества, день дивизии, день полка, день пограничных войск.

Опера вежливо слушали, и Слобожан, которого эта тема задела за живое, принялся ее развивать.

– Сначала все идет в соответствии с представлением об офицерах девятнадцатого века. Все в парадной форме одежды, при медалях и значках, жены там, подруги всякие… Поздравления, полные собственного достоинства: "Товарищи офицеры!" Это пришел командир полка. Далее идет спич, в котором тем, кто еще не догнал, объясняется, зачем все собрались. После этого переходим к массово-затейной части. На этот период полковой оркестр превращается в полковой ВИА. Неплохие, в общем, парни, один может даже на горне сыграть зарю. И для затравки играется песенка какого-то Газманова "Господа офицеры".

Лично я так и не понял, почему бездарная, в сущности, песня так полюбилась военным. Видимо, потому, что никто не слушал внимательно слов, а если слушал, то каким-то образом уловил в них некий глубинный смысл. Вот приведу припев:

Офицеры! Офицеры!

Ваше сердце под прицелом

За свободу, за Россию, до конца.

Офицеры! Россияне!

Пусть свобода воссияет,

Заставляя в унисон стучать сердца.

По порядку: мы что, до сих пор от кого-то освобождаемся? Что значит фраза "Под прицелом до конца"? И наконец, стучать можно в такт, но не в унисон. Я поэт, зовусь я Цветик, от меня вам всем приветик. И вот под эту хрень все встают и изо всех сил делают соответствующие моменту лица.

Слобожан сделал второй нешуточный глоток и продолжил:

– Тем временем народ нешуточно напивается. И под конец на ступает тот момент, о котором хорошо сказал наш Желдак: "Пьянку нельзя сорвать, ее можно только возглавить".

В стельку пьяные военные. Куча таких же жен, в которых проснулись давно забытые навыки древнейшей профессии. Тут надо пояснить, почему в контингенте офицерских жен так велик процент шлюх. Дело в том, что они, будучи еще молоденькими шлюшками, толкались вокруг военных училищ, где их активно снимали курсанты.

Да и потом, кого курсанту можно…быстро….пригласить на какойнибудь там вечер в училище? Он же никого из женщин не знает, сплошная казарма! А потом эти дамы брюхатеют, и вот вам, пожалуйста, получи, дружок, к погонам и жену с дитем. И почесали в часть. А что она умеет делать такого нужного для части и одновременно интересного для нее? Да ничего. Она там нафиг никому не нужна. Ее не призывали. И ей скучно. А от скуки можно дойти до многого. И все, поголовно все, начинают тужить-горевать и жалеть себя, несчастных, изо всех сил… Больше-то жалеть их, эх, некому.

– Пиво лучше было бы вообще вылить в графин, – заметил Шурик. – Да только оно выдохнется быстро.

Слобожан прервал затянувшийся рассказ о тяжестях армейской жизни и встрепенулся.

– Хватит мудрить! – поднял он стакан. – Опрокинем за родину!

– Родина нас не забудет, но хрен вспомнит! – добавил Караваев известный каждому военному тост.

Ударили в стол пустые бокалы. Пиво хлынуло в горло, освежая вкусовые рецепторы. Слобожан подцепил вилкой кусочек щуки в томатном соусе и зажевал алкогольный букет. Опера расхватали по тарелкам закуску.

У Валерика и Шуры завязался теологический спор на тему: какую надо подавать команду, если в помещении не только офицеры, но и прапорщики? "Встать-смирно" или "Товарищи офицеры"?

"Товарищи офицеры" победили.

Караваев прибирался в столе, готовясь завтра убыть на курсы.

Мыслями он был уже там, предвкушая трехнедельный отдых от повседневной суеты.

Плавный ход событий прервал опер из розыска местного ОВД. Присев на подоконник и закурив, он пожаловался, что в соседнем магазине его вчера обвесили и еще извиняться не хотели.

Он попросил принять соответствующие меры. Что ж, товарищу помочь – святое дело.

Сначала на разведку отправился Шура. Его доклад гласил следующее.

В магазине продавец, возможно, производит обвес, каким способом – точно установить не удалось.

Для выяснения следует сделать несколько негласных закупок.

Если обвес подтвердится, то надо будет найти несколько покупателей и устроить контрольную закупку. Чтобы общая сумма обмана достигла "подсудной" величины, возможно, придется поставить в очередь 57 своих покупателей. Работы всего дня на три плюс следствие и суд.

Услышав это, Валерик только вздохнул и отправился в магазин сам.

– Все ясно, – заявил он, вернувшись через двадцать минут. – Весы с "секретом", примитивная конструкция типа "педаль", обвес 50 грамм на каждого покупателя. Обвешивает, гад, грамотно – через одного, так что контролька ничего не даст. Тем более никаких трех дней у нас нет. Ладно, пошли, сделаем по-другому. Дешево и сердито.

Дальше развернулось такое представление.

Решительным шагом опера зашли в магазин, светанули ксивами, вытащили продавца из-за прилавка.

– У вас в магазине левый товар!

Струхнувший поначалу продавец, услышав это дурацкое обвинение, сразу развеселился и радостно сообщил, что никакого левого товара у них нет.

– А вот! – Валера ткнул пальцем в первый попавшийся лоток.

– Это фрукты киви.

Продавец спокойно предъявляет накладную.

– Здесь указано 100 килограммов, – продолжил придирки Валера.

– А у вас в наличии больше.

Ни продавец, ни стоявшие рядом Витек и Шура не соображали, к чему весь этот заведомо бесполезный наезд.

– Сколько указано в документах, столько и в наличии, – уверенно заявляет продавец.

– А вот мы сейчас проверим!

Приглашаются понятые, магазинное начальство, и Валерик, встав за весы, начинает под протокол перевешивать киви. Тут-то и до продавца доходит, в чем шутка.

Валерик что есть силы топчет ногой приспособление для обвеса, а продавец молча скрипит зубами. В итоге общий вес достигает 250 кг.

С победным видом он отбирает разрешение на торговлю и, шепнув продавцу кое-что на ушко, торжествующе удаляется в контору.

Ровно в назначенное время руководители всех служб с мрачными лицами стояли под кабинетом начальника райотдела. Каждое совещание полковник полиции Желдак превращал в серьезное испытание нервной системы присутствующих. Сам же полковник был уверен в том, что чем громче он орет на подчиненных, тем плодотворнее они будут работать, и чем больше навесить на них дисциплинарных взысканий, тем выше будут показатели.

Подобный стиль руководства сохранился с приснопамятных советских времен.

– Свиньин, доложите, кого нет на совещании, – Желдак тяжелым взглядом обвел всех присутствующих.

– Нет начальника следствия, – доложил сорокалетний майор с водянистыми глазами.

– Он статкарточки в ИЦ повез, я знаю, остальные-то на месте?

– Да, товарищ полковник!

– Тогда начнем. Что у нас там по первому вопросу?

– Отчет по операции "Недоимка"!

– Тогда начинайте, прошу! – раздраженно посмотрел он на майора.

Этого Свиньина навязал ему сам замначальника управления, хотя Желдак и попытался было возражать. Но плюгавый майор приходился то ли родным племянником генералу, то ли родственником его сварливой жены, и Свиньина назначили без всяких согласований.