Красная кнопка - Лев Кириллин

Так вот, гуси. Как-то их радар показал впереди препятствие, и прежде чем кто-либо из них успел принять решение, автопилот увел машину вверх. У экипажа дыхание перехватило, стрелок на несколько секунд потерял сознание. Отец Тревера, более физически крепкий, только почувствовал мгновенную тошноту и боль в висках. Самолет только что избежал столкновения. Потом, когда на Земле разбирали полет, они увидели из-за чего автопилот совершил столь опасный маневр. Девять гусей, их оперение отливало сталью, отражая космос. Они шли клином, взмахивая крыльями по очереди, как будто волна взмахов шла от головной птицы к замыкающей. Впереди вожак, комок мускулов, сосредоточенный на перелете. Непонятно, чем он дышал на такой высоте, где любой альпинист не смог бы выжить даже в кислородной маске.

— Это те гуси, которые пасутся у нас во дворе? — спросил Тревер.

— Не совсем, — уклонился от ответа отец.

— Что было сегодня, пап? — спросил Тревер, наконец, откладывая самолетик. — Ты выглядишь рассеянным.

— Да, ты прав. А где мама?

— Она просила передать, что задерживается у сестры.

— Видишь ли, сынок. Мне… надо отдохнуть. Я думаю, что не буду летать больше дней… семь. Или больше, две недели. Я переутомился за последний месяц. Мы испытывали новый тип двигателей, и нервы сдают. То ли вибрация, то ли шум, я не знаю.

— Что же там было, папа?

— Ты уверен, что хочешь знать?

— Да, конечно.

— Видишь ли, сынок, мы… сегодня мы огибали грозовой фронт. Это не такой фронт, который виден с Земли. Вы можете даже не замечать, что в небе что-то происходит. А между облаками — гроза. Молнии сверкают как вспышки фотоаппаратов, когда президент выходит из Белого дома перед журналистами. И не дай Бог залететь туда. Самолет будет вращать как щепку, и на аэродром он точно не вернется. Так вот, там, над фронтом — тишина и покой. Звезды горят необычайно ярко, гораздо ярче, чем здесь. И кажутся ближе. А Солнце там становится нашим врагом. Оно может испепелить нас за одну секунду. Поэтому мы пользуемся специальными фильтрами. Так вот, там, над облаками, спереди нас образовалось еще одно облако, похожее на большого плюшевого медведя. На такой высоте я никогда не видел облаков, ни маленьких ни больших, поэтому это был сюрприз. И непонятно, как далеко оно от нас находилось. Оно как бы вращалось и двигалось вместе с нами, на такой же скорости.

— Вращалось как карусель?

— Не совсем так. Скорее как куски сахарной ваты. И в этих кусках я увидел… тебя, маму и себя. Мы как будто сидели за столом и смотрели телевизор. И… потом ты встал и помахал мне рукой. Ты хотел, чтобы я подошел к вам.

— И что ты сделал?

— Я… привстал со своего кресла. Я не помню, что я начал делать. Только стрелок, который сидел сзади меня, говорит, что я попытался открыть люк самолета. Тогда он хлопнул рукой по клапану шланга, подающего кислород. И я потерял сознание. А когда очнулся, мы уже снизились настолько, что это облако или как его там, исчезло.

— А… этот стрелок, он что говорит?

— Стрелок не смотрел на облако, он подтвердил, что впереди возникло что-то белое, потом он пытался удерживать самолет до тех пор, пока он не снизится на безопасную высоту.

— Папа, я… — Тревер хотел рассказать отцу про рот, но что-то его удержало.

— Я пойду спать, сынок. Извини. Сегодня история была поинтереснее, чем всегда, правда?

— Да, папа, ты герой.

— Не говори ерунды. Я волнуюсь за маму.

Тревер тоже волновался.

На следующий день папа с утра поехал в госпиталь проверять свое здоровье. Мама приехала только днем, когда Тревер еще был в колледже. Они встретились за ужином. Мама привезла покупки из супермаркета. Треверу стереоскопические очки и книгу. Если рассматривать картинки в книге через очки, то они оживали. Персо6ажи начинали двигаться и разговаривать, совершать поступки и жить своей жизнью. Но Тревера они не видели. Он как бы присутствовал незримо. И даже больше, он мог становиться некоторыми из персонажей книги, и тогда волшебные очки рассказывали ему о том, что думает герой и что он собирается сказать или сделать. Тревер давно мечтал о такой книге, и вот мама ему ее подарила. И еще в книге, в качестве бонуса, на последней станице была нарисована замочная скважина. Если найти ключ, а где этот ключ в книге не сказано, то можно попасть в мир, придуманный книгой, реально. Не жить чувствами и мыслями персонажа, а участвовать в действии живьем. Все это рассказывалось в коротеньком вступлении, написанном перед последней страницей.

Ни у кого из друзей Тревера не было подобной книги, мама умела доставать редкие вещи. Они все трое об этом знали, и мальчик и мама и папа. Но предпочитали об не распространяться. Неизвестно, как бы отреагировала на это общественность их довольно таки уединенного местечка.

Но касательно книги Тревер конечно не мог удержаться, чтобы тут же не рассказать об этом своему другу Коллинзу. То есть рассказать по телефону, потому что удержаться до следующего дня, когда они увидятся в колледже, было совершенно нестерпимо. Но их разговор произошел вечером. А в тот момент, за ужином, мама выглядела как ни в чем не бывало, или старалась выглядеть.

— Когда папа вернется? — спросил мальчик.

Мама улыбнулась.

— Скоро. Ешь, давай.

— Он рассказал тебе, что он видел в воздухе?

— Что же?

Возможно, не рассказал.

Папа видел нас с тобой. Он видел облако. Там, высоко над грозой, где облаков не бывает. Но оно было. И там, за столом, сидели мы и звали его.

— Он все это тебе рассказал?

— Да.

— Знаешь, папа испытывает новый самолетный двигатель. Этот двигатель способен вынести самолет на такую высоту, на которую никогда раньше не летал ни один самолет. И там, высоко над нашей планетой, свет распространяется по другим законам. И самолет как бы не успел приспособиться к такой высоте. Поэтому папе просто показалось, понимаешь?

Тревер заморгал глазами. Если бы мама знала то, что он видел, ее мнение бы изменилось. И он решился ей рассказать.

— Знаешь мам, в тот момент, когда папа видел нас с тобой, я лежал в гамаке и смотрел в небо. И я видел облако. Точнее не облако, а рот. И этот рот разговаривал со мной. Он сказал «здравствуй Тревер», и еще он позвал меня. Ты знаешь, я изучаю азбуку глухонемых, поэтому могу читать с губ. Я уверен,