Мы все под подозрением - Иоанна Хмелевская

– Дурака валяешь? – спросил Веслав с надеждой в голосе.

Януш стоял неподвижно, глядя на меня каким-то странным взглядом.

– Идите, – медленно сказал он, – посмотрите...

Он оторвался от косяка, подошел к столу, уселся и положил голову на руки. Мы посмотрели друг на друга, сорвались с места и все трое одновременно бросились в конференц-зал.

На полу, между столом и окном, лежал Тадеуш Столярек с затянутым на шее голубым пояском от женского халата. Он лежал лицом вверх и стеклянным неподвижным взглядом смотрел в потолок...

***

Сколько времени стояли мы трое, втиснувшись в узкую дверь конференц-зала и ошеломленно вглядываясь в подлинный труп Тадеуша, – не знаю. Двое других тоже не знали. Через какое-то время этот коллективный соляной столб обратил на себя внимание Веси и Ядвиги, сидящих за своими столами в коридорчике, служащем комнатой администрации, и с интересом наблюдающих за нами. Веся первая не выдержала.

– Что они там увидели? – спросила она с заметной претензией в голосе.

Поднялась, раздвинула нас и вошла в зал. Какое-то мгновение она тоже стояла неподвижно, но потом среагировала, да еще как!

Крик, который она издала, трудно было бы назвать человеческим. Со страшным воплем, от которого здание затряслось, она повернулась и ринулась в направлении входных дверей, в комнату Иоанны. Последующие минуты дали нам ясное представление о том, что будет, когда прозвучат трубы Страшного суда.

Ближе всех находилась Ядвига, и она первая вбежала в конференц-зал.

Между ней и остальными сотрудниками во времени оказался короткий перерыв, возникший оттого, что все в первую очередь кидались в направлении источника шума, то есть Веси. Этот перерыв Ядвига использовала для выполнения нескольких довольно странных действий. Закричать она, конечно, закричала, но менее испуганно, чем Веся, затем сделала несколько шагов вперед и назад, притоптывая при этом на месте, что производило впечатление оригинального танца, совершенно неуместного в данных обстоятельствах.

Наконец она решилась на большой шаг вперед и упала на колени перед телом Тадеуша. Это, в свою очередь, было похоже на взрыв отчаяния, логическим следствием которого явилось бы безумное лобызание покойника. Но Ядвига, по-видимому, не собиралась этого делать, она хотела прощупать у него пульс. Но у Тадеуша уже нечего было прощупывать, поэтому она встала и посмотрела на нас блуждающим взглядом.

– Скорая помощь!.. – крикнула она душераздирающе.

– Милиция... – отозвался около меня Веслав сдавленным голосом.

В этот момент кончилось короткое время перерыва. Мы получили удар с тыла, и начался судный день. Весь персонал мастерской ринулся на штурм несчастного конференц-зала, потому что никто, разумеется, не верил крикам Веси, и каждый хотел увидеть труп собственными глазами. А в следующую минуту и собственным глазам переставал верить.

***

С силой впихнутый внутрь Лешек вырвал у Ядвиги из рук телефонную трубку с криком:

– Милиция! Как позвонить в милицию?!

– Скорая помощь! – закричала Ядвига и вырвала у него трубку обратно.

– Надо человека спасать!

– Кого вы собираетесь спасать? Вы не видите, что он холодный?!

– Сами вы холодный! Врача!..

– Вы ненормальная! Милиция!..

Этот оживленный диалог продолжался под аккомпанемент ужасающего шума.

Иоанна истерически рыдала у дамского туалета, а Веся, соответственно, у входных дверей. Лешек и Ядвига с криком вырывали друг у друга из рук телефонную трубку, как будто в бюро был только один-единственный телефон.

Стефан, коллега Тадеуша, согнувшись пополам и опершись задом о книжный шкаф, очень громко стонал. Главный бухгалтер от волнения стал внезапно страшно заикаться и, стоя над головой покойника, вскидывал руки вверх, как бы занимаясь зарядкой. Сзади за ним раздался звон разбитого стекла, что означало, что известие о несчастье достигло и нашей технички. Через толпящихся сотрудников протиснулись Витек и Збышек, оба на минуту онемели, затем Збышек внезапно повернулся ко мне.

– Это вы?.. – крикнул он одновременно с гневом и отчаянием. – Это ваш замысел?!

Не говоря ни слова, я нервно постучала себя пальцем по лбу.

Покачивающийся около меня Влодек внезапно потерял сознание, увеличив тем самым всеобщее замешательство. Вместо того чтобы привести его в чувство, все, окончательно поглупев, бессмысленно мотались по комнате или застывали на месте, глядя друг на друга или на покойника отупелым взглядом.

Отсутствовала только Алиция. Она находилась в дамском туалете, откуда вышла, услышав доносящиеся крики, и сразу под дверью наткнулась на рыдающую Иоанну. Невероятно удивленная, она попыталась у нее хоть что-то выяснить, но Иоанна только истерично выкрикивала: «Там! Там!..» – и показывала пальцем на каморку с кухней. Алиция, хладнокровно рассудив, что разговаривать с Иоанной дело безнадежное, на всякий случай заглянула в каморку, в которой, разумеется, ничего не происходило, и только потом направилась в конференц-зал. Она протиснулась в середину и тоже застыла.

– Что это? – изумленно спросила она, переводя взгляд с Тадеуша на Влодека.

– Труп, как видите, – ответил Анджей, который начал уже приходить в себя.

– Кто это?! Что? Оба?!..

– Нет, один. Другой лежит просто за компанию.

– Принесите немного воды, одного, может, удастся спасти, – неуверенно сказал Казик, стоящий в центре со сложенными на животе руками. Стоящий до сих пор неподвижно в углу Веслав внезапно как бы очнулся, решительно отстранил стоящих у него на дороге и вылил бесчувственному Влодеку на голову воду из вазочки с цветами. Вода стояла уже довольно долго и успела протухнуть, поэтому результат был молниеносный. Алиция внимательно посмотрела на Тадеуша и начала выбираться из конференц-зала. Я с трудом выбралась за ней.

– Невероятно, – сказала она после короткой паузы, закуривая в своей комнате сигарету. – Что ты на это скажешь?

Боже мой, а что я могла на это сказать?! Я так же, как и остальные, склонна была не верить собственным глазам и скорее признать, что все, во главе со мной, сошли с ума, чем то, что Тадеуш мертв на самом деле. Я множество раз слышала о подобных случаях коллективного гипноза. И хотя я не хотела верить очевидным фактам, у меня в голове крутилась единственная мысль: надо быть последней свиньей, чтобы задушить его именно пояском от халата, точно так, как я перед тем предсказывала. Первый раз в жизни мое воображение оказалось в полном согласии с действительностью, и я не знала, что мне со всем этим делать. Тадеуш Столярек мертв... Тадеуш на самом деле мертв, а я это сначала придумала... Придумала? Или спровоцировала?..

– Послушай, – сказала я с отчаянием, – ты уверена, что все это правда? Может, у меня продолжаются идиотские галлюцинации? Тадеуш там действительно лежит? Задушенный пояском от чертового халата?

– Тадеуш там действительно лежит, задушенный пояском от чертового халата, – твердо повторила Алиция. – Трудно допустить, что столько человек сразу страдает от галлюцинаций. Ну что, ты сама придешь в себя, или надо хлопнуть тебя по физиономии?

– Дай лучше сигарету...

– По-моему, нужно куда-то позвонить. В милицию или куда-то там в прокуратуру...

Прямой телефон был в комнате Иоанны. В коридоре до сих пор царил содом и гоморра, потому что именно теперь в дело включился Рышард, категорически требующий, чтобы Столяреку было сделано искусственное дыхание. Рышард и в нормальных обстоятельствах говорил голосом, который было слышно этажом выше и этажом ниже, а в этом случае от волнения его интенсивность еще возросла, остальные старались его перекричать, объясняя, что ничего нельзя трогать, а особенно покойника, и в результате стоял такой шум, которого не постыдились бы иерихонские трубы. Алиция, разговаривая с милицией, тоже кричала, забывая, что шум царит тут, а не там. Веся, скорчившись у дверей, издавала звуки уже не такие громкие, но зато довольно пронзительные.

Я держалась около Алиции, потому что ее присутствие определенно придавало мне бодрости. В центральной комнате было несколько человек, которые уже закончили осмотр места преступления. Збышек заботливо ввел Стефана, согнутого как надломленная лилия и до сих пор стонущего, правда, теперь уже значительно более внятно и весьма странно.

– Что я сделал... – бормотал он в глубочайшем отчаянии. – Что я сделал...

– Сошел с ума? – спросила Алиция с удивлением. – Что он говорит?

Збышек осторожно посадил Стефана на стул, а потом потряс его, как мешок с картошкой.

– Опомнись, Стефан, что ты говоришь? Ты его убил или что?

– Что я сделал...

– Прошу прощения, что все это значит? – спросил взволнованный Казик, входя в комнату. – Что, этот Столярек действительно мертв или это какие-то глупые шутки?