Доктор Данилов в госпитале МВД - Андрей Шляхов

— Да я и не собираюсь задерживаться, — пробурчал Кочерыжкин. — Спокойного вам дежурства.

— А вам счастливо отдохнуть! — вежливо ответил Данилов, вытягивая из нагрудного кармана ручку. — Наташа, вы будете проверять назначения или я пока напишу дневники?

— Пишите, — разрешила медсестра.

По лицу Кочерыжкина было видно, что он не прочь поучить Данилова, как надо правильно писать дневники, во всяком случае, он явно хотел что-то сказать, но благоразумно передумал и потопал в ординаторскую за своим портфелем.

Верхнюю одежду и уличную обувь все сотрудники госпиталя оставляли на первых этажах своих корпусов, в служебных раздевалках. Как шутил Роман Константинович: «Самый простой и быстрый способ уволиться — заявиться в отделение в куртке и сапогах».

— Теперь Славик вам мстить будет, — сказала Наташа, как только Кочерыжкин ушел. — А здорово вы его на место поставили, вежливо, но жестко.

— Чего я должен опасаться? — Данилов перестал писать и посмотрел на Наташу. — Яда в чайнике или выстрела из-за угла.

— Ну зачем же так брутально? — укорила медсестра. — Он будет разить вас словом, рассказывать всем и каждому, какой вы тупой и недалекий. Ни на что большее Славик не способен, но сплетничать он умеет лучше любой старой бабки, это его призвание.

— А по ушам? — улыбнулся Данилов.

— А зачем? — улыбнулась в ответ Наташа. — Это же Славик, его все знают как облупленного и никто всерьез не воспринимает. Собака лает, ветер носит. Про меня он говорит, что я равнодушна к мужчинам и неравнодушна к женщинам. Частично он прав, потому что к нему я абсолютно равнодушна. Я вас не смутила своей откровенностью?

— Нет, нисколько, — ответил Данилов, хотя на самом деле был немного удивлен.

— Привыкайте, осваивайтесь, мы здесь одна большая семья. Никаких секретов друг от друга — все на виду.

— Это хорошо? — Данилов считал, что какие-то секреты у людей быть должны.

— Это прикольно! — рассмеялась Наташа.

Смеялась она не вполголоса, а еще тише. Профессиональная привычка, ведь громкое ржание, как и громкие разговоры в реанимационном отделении не приветствуются.

Глава третья

ДОКТОР ПОЛОВНИКОВА — ДОЧЬ КАМЕРГЕРА

Сдача первого дежурства оказалась такой же «необычной», как и его прием. Началось с того, что доктор Половникова, которая должна была сменять Данилова, не явилась вовремя, и Роман Константинович отправился на утреннюю конференцию в одиночестве, оставив Данилова в отделении наблюдать за пациентами.

— Если что — так я и задержаться могу, — сказал Данилов. — Хоть на вторые сутки.

— «Дыры» я обычно затыкаю собой, — ответил начальник отделения. — Вот расширимся, народу побольше наберем, будет легче с заменами.

— С другой стороны, «дыр» прибавится.

— Это да, «дыр» прибавится, — согласился Роман Константинович и ушел «докладываться».

Данилов прошелся по отделению, убедился, что все пациенты подключены к мониторам и все мониторы работают как положено, и ушел в ординаторскую, чтобы взбодриться крепким кофе. Ночь выдалась хлопотная, суетливая. Один приезд «Скорой помощи», один перевод из отделения, кое-что по мелочи — не до кофе, короче говоря, было.

От таинства (а что такое — первая утренняя «дежурная» чашка кофе, как не таинство?) Данилова отвлек нарастающий дробный топот в коридоре — кто-то бежал к ординаторской. В реанимацию просто так не прибегают, скорее всего — привезли из отделения очередного «ухудшившегося» больного. Данилов отставил чашку и выскочил в коридор, где в него сразу же врезалось тело в белом халате. Хоть и с трудом, но Данилов устоял на ногах, заодно и тело поддержал, чтобы не упало.

— Извините, я так торопилась!

Тело оказалось невысокой, субтильной, коротко стриженной блондинкой бальзаковского возраста. «Такая хрупкая, а неслась прямо как снаряд, чуть в стенку не впечатала», — подумал Данилов.

— Вы — новый врач, так? Даниил Владимирович? А я — Галина Леонидовна! — Левой рукой женщина поправила сползавший с плеча ремешок сумки, а правую протянула Данилову.

Ее руки выбивались из общего образа — широкие ладони, пальцы короткие и совсем не хрупкие.

— Очень приятно, — Данилов осуществил рукопожатие осторожно, вполсилы, — только я — Владимир Александрович.

— А Рома сказал — Даниил…

— Это фамилия моя Данилов.

— Значит, я все перепутала, извините. Моя фамилия — Половникова, и не вздумайте по примеру наших остряков называть меня Полковниковой, я на это очень плохо реагирую. При любых обстоятельствах, потому что достали.

— Не вздумаю, — пообещал Данилов.

— Я так понимаю, что Рома еще не вернулся? — Половникова поставила сумку на стол, чуть ли не вплотную к даниловской чашке с кофе, а сама села на диван, закинула ногу на ногу и обхватила колено руками.

— Если вы имеете в виду начальника, то он еще на конференции. — Данилов сел на стул, взял чашку и сделал глоток, радуясь тому, что кофе не успел сильно остыть.

— Что — разве есть другой Рома? — удивилась Половникова.

— Хотите кофе? — спохватился Данилов.

— Нет, спасибо, — отказалась Половникова. — Тем более что растворимый кофе я не пью.

Данилов тоже предпочитал натуральный кофе, сваренный в джезве, но для варки такого кофе на работе не было ни условий, ни времени. Так что Половникова могла бы и воздержаться от уточнений. Ишь ты, дочь камергера, натуральный кофе ей подавай! Может, еще и лимончик нарезать? Тоненько так, на серебряном блюдечке?

— Мне бы отдышаться — бежала как ошпаренная, чуть ногу не подвернула. Представляете — на нашем перекрестке убрали левый поворот, теперь приходится пилить до следующего светофора, там разворачиваться, возвращаться в дикой пробке обратно и поворачивать направо! Как вам это нравится?

— Никак, — улыбнулся Данилов, — я на метро езжу.

— Что — не накопили еще на машину? — прищурилась Половникова. — Странно, вы же далеко не мальчик…

Никак не ожидавший подобной бесцеремонности Данилов едва не поперхнулся последним глотком кофе.

— Я, собственно, никогда на нее и не копил, — ответил он. — Не видел необходимости.

— Как это — не видели необходимости? А статус? — Половникова тряхнула головой. — Имидж, так сказать, состоявшегося мужика?

Избитый и заезженный психологический прием — задать человеку дурацкий вопрос, ответ на который будет звучать как оправдание, а затем попытаться загнать в угол при помощи еще более дурацких вопросов.

— Вы хотите продать мне вашу машину? — парировал Данилов.

— Нет, почему вы так решили? — удивилась Половникова. — Разве о моей машине речь?

— Раз у меня нет машины, то речь могла идти только о вашей. — Данилов намеренно сбил ее с толку не совсем логичным ответом, надеясь, что на этом вопросы прекратятся.

Зря надеялся — после недлинной паузы, явно потраченной на обдумывание ответа, Половникова задала новый вопрос. Столь же неожиданный.

— Владимир Александрович, разрешите узнать, а вы женаты?

Данилов молча кивнул. Ему встречались такие люди, которые сразу же после знакомства норовят выпытать всю подноготную. Ничего удивительного — гипертрофированное любопытство плюс недостаток воспитания. Комплекс «хочу все знать».

— Что-то я обручального кольца у вас не вижу…

У самой Половниковой обручальное кольцо было знатным — массивное, тяжелое, чуть ли не в два сантиметра толщиной.

Объяснять, что, по его мнению, на дежурстве в реанимации обручальное кольцо только мешает, Данилов не стал.

— А жена ваша следит за собой? — не унималась Половникова. — Она как вообще у вас, ухоженная?

«Ни хрена себе вопросы! — удивился Данилов. — Пора гасить».

— Вы хотите меня соблазнить и для этого интересуетесь, насколько хороша моя жена?

— Вот не надо со мной так. — Тон Половниковой стал угрожающим. — Не надо оскорблять!

— Разве я так плох, что меня и соблазнять не хочется? — гнул свою линию Данилов. — Хоть я и, как вы уже заметили, не мальчик, но тем не менее…

— Половникова, ну сколько же можно опаздывать! — Роман Константинович вернулся с конференции не в самом лучшем расположении духа. — Что мне с тобой сделать, чтобы ты прекратила опаздывать?

— Убей меня нежно! — не меняя позы, проворковала Половникова. — Я же не виновата!

— А кто виноват?

— Тот умник, который убрал левый поворот с нашего перекрестка. Кстати, нельзя ли узнать, кто это такой, и внести его имя в черный список?

— Галя, не валяй дурака! Поворот убрали в ноябре, на дворе — апрель, пора бы и привыкнуть!

— Ну как что, так сразу Галя! — умело копируя сельский украинский говор, изобразила возмущение Половникова. — А если я никак не привыкну, тогда что? Было бы о чем говорить — я опоздала на каких-то десять минут! Так я отдам эти несчастные десять минут. Владимир Александрович, когда будете сменять меня, можете прийти на пятнадцать минут позже, долг платежом красен, и про проценты забывать нечестно!