The Chamber. Камера - Джон Гришем

* * *

Утром следующего дня, сидя в тесной одиночной камере, Сэм внимательно просматривал свежие газеты. Лэрри Джек Поук, глуповатый помощник начальника городской тюрьмы, быстро стал ему другом. Еще накануне он успел шепнуть узнику:

– Оба моих племянника тоже в Клане. Я и сам бы не прочь, но жена даже слышать об этом не хочет.

Передавая Кэйхоллу газеты и чашку с кофе, Лэрри Джек сказал, что восхищается несгибаемой решимостью своего подопечного. Сэм ответил пустой, но достаточно вежливой фразой. Зачем же лишать себя единственного союзника? Обвинение в двойном убийстве грозило хорошей порцией смертельного газа, и такая перспектива удручала. Кэйхолл отказался отвечать на вопросы Айви и других полицейских, не говоря уж о сотрудниках ФБР. В тюрьму пытались проникнуть газетчики, однако Лэрри Джек их не пустил. Сэм связался по телефону с женой, приказал ей оставаться в Клэнтоне и носа не высовывать из дому. От тоски и безделья он начал вести дневник.

Чтобы привлечь к ответственности Ролли Уэджа, феды должны прежде всего разыскать его. Вступая в организацию, Сэм принес торжественную клятву, и для него она остается священной. Никогда он не сможет предать собрата. Никогда! Будем надеяться, не изменит присяге и Джереми Доган.

Через два дня после взрыва Гринвилл впервые увидел пышноволосого Кловиса Брэйзелтона, бойкого на язык и весьма пронырливого адвоката. Кловис тайно вступил в Клан. Жители Джексона считали его фигурой одиозной, поскольку среди клиентов адвоката числились отъявленные мошенники и головорезы. Он лелеял мечту стать губернатором, на каждом углу кричал о превосходстве белой расы, о засилье агентов ФБР и недопустимости смешанных браков. В Гринвилл его направил Джереми Доган, и не столько для защиты Сэма Кэйхолла, сколько для того, чтобы тот не вздумал раскрыть рот. Уж слишком энергично заинтересовались феды зеленым “понтиаком”. Джереми опасался обвинения в пособничестве преступлению.

Сообщник, объяснял Кловис новому клиенту, в глазах присяжных почти всегда выглядит таким же виновным, как и истинный убийца. Кэйхолл внимал словам адвоката молча. О Брэйзелтоне он слышал, но доверия к нему не испытывал.

– Пойми, Сэм, – со стороны казалось, будто Кловис разговаривает с первоклассником, – мне известно, кто установил бомбу. Об этом поведал Доган. Таким образом, если я не ошибаюсь, в курсе дела четверо: мы с тобой, Джереми и Ролли Уэдж. Пока Доган абсолютно уверен в том, что Уэджа нигде не найдут. У парня недурные мозги, он наверняка уже скрылся из страны. Выходит, остаются двое: ты и Доган. Если быть честным, обвинение ему могут предъявить в любую минуту. Но копам будет трудновато припереть Джереми к стенке. Кто докажет, что операцию вы планировали вместе? Вот в чем важность твоих показаний.

– Значит, принимай огонь на себя, так?

– Вовсе нет. Просто ни слова о Догане. Отрицай все. Версию для машины мы придумаем, не беспокойся. Я заставлю суд рассматривать дело в другом месте, там, где нет евреев. Подберу белых, как лилии, присяжных, обработаю их, и ты еще станешь героем. Предоставь все хлопоты мне.

– Думаешь, меня оправдают?

– Естественно! Даю слово, Сэм. Жюри будет состоять из настоящих патриотов, людей твоего склада, старина, из действительно белых. А они тоже боятся отпускать своих детишек в школу, если там учатся черномазые. Это достойные граждане великой страны, Сэм. Мы посадим двенадцать таких человек за стол, объясним им, как поганые иудеи подняли шумиху вокруг надуманных кликушами прав. Верь мне, Сэм. Проблем не возникнет! – Нависнув над шатким столом, Кловис дружески похлопал собеседника по плечу. – В моей практике все это уже было.

Ближе к вечеру на Кэйхолла надели наручники и вывели из здания тюрьмы к полицейскому фургону, чтобы доставить в суд. Оказавшись на улице, Сэм попал под перекрестный обстрел армии фоторепортеров. Другая не менее многочисленная, группа поджидала его во дворе суда.

В кабинет муниципального судьи Сэм вошел плечом к плечу с досточтимым мэтром Кловисом Брэйзелтоном. Уверенным тоном адвокат отказался от предварительного слушания, после чего подписал несколько бумаг. Двадцать минут, и Кэйхолл вновь заходил в свою камеру. Пообещав через пару дней появиться опять и начать выработку стратегии, Кловис зашагал навстречу журналистам.

* * *

Внимание прессы к событиям в Гринвилле несколько ослабло только через месяц. 5 мая 1967 года Сэму Кэйхоллу и Джереми Догану правосудие штата предъявило обвинение в умышленном убийстве. Собравшейся публике окружной прокурор объявил, что потребует для обвиняемых смертного приговора. Имя Ролли Уэджа в зале суда не прозвучало. Ни полиция, ни ФБР даже не подозревали о его существовании.

Представлявший интересы теперь уже двух обвиняемых, Кловис Брэйзелтон сдержал слово: новое слушание состоялось 4 сентября 1967 года в округе Неттлс, то есть более чем в двухстах милях от Гринвилла. Происходившее напоминало цирк. На широкой лужайке перед зданием суда куклуксклановцы разбили лагерь и в течение часа громко скандировали свои лозунги. В действе приняли участие их собратья из соседних штатов; желавшие выступить становились в очередь. Усилиями организаторов митинга Сэм Кэйхолл и Джереми Доган предстали в образе ангелов-хранителей белой расы, имена героев сотни, тысячи раз выкликались их восторженными поклонниками.

Журналисты, наблюдавшие за спектаклем, терпеливо выжидали. Полно их было и в зале суда – под деревьями остались лишь самые нерасторопные. Они следили за действиями членов Клана, вслушивались в пылко произносимые речи. И чем заметнее был интерес прессы, тем продолжительнее становились эти речи.

Для Кэйхолла и Догана новое слушание проходило весьма гладко. Кудесник Брэйзелтон усадил-таки на скамью присяжных двенадцать, как он предпочитал их называть, патриотов и принялся за пробивание брешей в выстроенной прокурором системе обвинения. Главным аргументом адвоката явилось то, что все улики были лишь косвенными: никто ведь не видел, как Сэм Кэйхолл закладывал бомбу. Кловис драматическим жестом подчеркнул данное обстоятельство, и, судя по лицам присяжных, оно произвело впечатление. Нанятый Доганом, Кэйхолл приехал в Гринвилл по делам и всего только появился у офиса Крамера в неподходящий момент. Вспомнив о погибших во время взрыва мальчиках, Брэйзелтон прослезился.

Бикфордов шнур оставил в багажнике “понтиака”, по-видимому, прежний владелец машины, мистер Карсон Дженкинс, подрядчик строительной компании в Меридиане. В письменных свидетельских показаниях мистер Дженкинс подтверждал, что по роду профессии ему постоянно приходится иметь дело с динамитом. Кусок шнура он просто забыл вытащить из багажника, когда продавал “понтиак” Догану. Мистер Дженкинс, читающий по воскресеньям лекции в церковной школе, являет собой пример добропорядочного гражданина, слова которого не вызывают и тени сомнений.

И к тому же состоит членом Ку-клукс-клана, о чем, правда, в ФБР не догадывались. Нет, Кловис Брэйзелтон сыграл свою роль безукоризненно.

Ни полиция, ни ФБР не знали и о том, что свою собственную машину Кэйхолл оставил на стоянке трейлеров в Кливленде. В самый первый раз разговаривая из тюремной камеры по телефону с женой, Сэм дал супруге четкие инструкции: пусть сын, Эдди Кэйхолл, немедленно отгонит автомобиль подальше. Такая предусмотрительность оказалась очень на руку защите.

Стратегия адвоката была простой, но достаточно эффективной: “Разве может кто-то доказать, что мои клиенты вошли в преступный сговор? Неужели вы, присяжные округа Неттлс, обречете на смерть двух ни в чем не повинных мужчин?”

На пятый день суда члены жюри удалились на совещание. Своим подопечным Брэйзелтон гарантировал: они будут оправданы. Не сомневался в этом и прокурор. Члены Клана на лужайке предвкушали победу.

Но приговор, обвинительный или оправдательный, так и не прозвучал. Двое присяжных упрямо требовали смертной казни. Потратив почти полтора дня на ожесточенные дискуссии, жюри вынесло вердикт: процесс зашел в тупик, дело требует пересмотра. Судья назначил дату нового слушания, и впервые за долгих пять месяцев Сэм Кэйхолл отправился домой.

* * *

Процесс возобновился шестью месяцами позже, в округе Уилсон, лежавшем среди бескрайних сельскохозяйственных угодий, в четырех часах езды от Гринвилла и сотне миль от Неттлса. Органы юстиции получили несколько жалоб: оказывается, перед началом первой сессии члены Клана пытались оказать давление на потенциальных присяжных. В результате, руководствуясь никому не известными доводами, в качестве нового места судья выбрал район, кишевший куклуксклановцами и их сторонниками. Как и прежде, члены жюри были поголовно белыми и без малейшей примеси еврейской крови в жилах. Кловис Брэйзелтон придерживался уже оправдавшей себя тактики – он лишь пригласил мистера Карсона Дженкинса засвидетельствовать свои показания лично. Согласившись, тот принялся вдохновенно лгать.