Мурный лохмач (СИ) - Преображенская Маргарита

Эта сущность дрожала от страха, отчего её образ покрывался рябью и терял чёткие очертания. Люрор де Куку молча передал испуганного призрака старьёвщику. Такие экземпляры возникали, вбирая в себя часть души своего хозяина или того, кто был убит, испытывал страдания, или иные яркие эмоции в непосредственной близости от них. Нуар Тун-Тун эффектным жестом иллюзиониста погрузил миску в свою бездонную шляпу и, выждав несколько секунд, достал обратно, чтобы с довольной ухмылкой показать Люрору де Куку: так он извлекал воспоминания.

За несколько веков работы у каждого старьёвщика собиралась приличная коллекция обрывков чужой памяти. В основном это были мгновения печали, боли, страданий, но иногда подручные Противоположности Жизни забирали и приятные воспоминания, если те их заинтересовали, как могут заинтересовать яркие игрушки, потому что духи-подручные Противоположности Жизни любили увлекательные игры.

Призраки неодушевленных предметов иногда сохраняли облик тех, кто коснулся их своими яркими эмоциями. На этот раз всё было именно так, поэтому на дне миски по очереди отразились сначала призрачная дама, чудесным образом обретающая плотность и формы, и шустрый молодой мужчина, чью буйную пепельную шевелюру украшали кошачьи уши. Люрор де Куку выразительно приподнял правую бровь и испытующе взглянул на своего молодого коллегу по цеху.

Судя по выражению лица Федерика, шевалье собирался умереть, но не выдать тайну, и это было очень забавно, потому что среди всех остальных некромантов вряд ли можно было найти такое горячее сердце, как у этого начинающего проводника воли Противоположности Жизни, но самым большим его недостатком была всё-таки не в меру горячая голова. А ведь всем известно, что мёртвым душам и холодным сердцам легче достигать желаемого – непреложная истина по ту и по эту стороны. Люрор хорошо знал это, хотя сам и не обладал ни тем, ни другим из вышеозначенного списка: его козырем был холодный рассудок, позволявший просчитывать ситуации на много ходов вперёд. Базиль, а в миске отражался именно этот пройдоха, интересовал первого советника с давних пор как участник его далеко идущих планов и просто как наинтереснейший экземпляр среди созданных им оборотней.

– Прикажете обыскать? – подобострастно кланяясь, спросили фантомы, готовые исследовать каждую нитку дорогого кафтана Федерика и каждый миллиметр занимаемых некромантом покоев.

– Незачем, – спокойно сказал в ответ Люрор, а потом добавил, указав на камин: – Соберите пепел, я уверен, что шевалье сжёг все послания, если они были.

Это замечание заставило Федерика занервничать, только подтверждая предположения первого советника. Хорошо знавший Базиля, Люрор де Куку был уверен в том, что оборотень, прослывший ловким вором и похитителем дамских сердец, использует молодого некроманта, так и не сумевшего поднатореть в плетении интриг, а Федерик, судя по всему, даже не подозревал о об этом. Вот только для чего все эти ухищрения? И самое главное, как это повернуть в свою пользу?

– Обыск не санкционирован, как и изъятие пепла! – запальчиво возразил Федерик. – Если вы немедленно не покинете это место, я ... я собираюсь сообщить обо всём Хозяину Потустороннего мира!

С усмешкой слушая его, Люрор де Куку изящным жестом извлёк из кармана платок цвета крови, ссыпал туда пепел, собранный фантомами, и не спеша направился к выходу, в сопровождении старьёвщика, почтительно державшегося на шаг позади. Фантомы вытекли сквозь стены, не дожидаясь приказа первого советника.

***

Базиль даже не предполагал, что из-за него разгораются такие страсти, причём не в обществе милых дам, а среди самых опасных магов по ту и по эту сторону – некромантов. После подсчёта табакерок, шкатулок и слитков, он изволил выкушать настойку валерианы, и теперь расслаблено возлежал в кресле, лениво наблюдая, как аптекарь показывает Мари разные косметические средства, каких ещё не придумали в её время, одновременно ведя непринуждённую беседу.

– Так вы говорите, что все, чьи пенсне или лорнеты имеют разноцветные стёкла – это и есть некроманты? У них, что же, прогрессирует слепота? – поинтересовался месье Гассикур, у которого в голове уже разворачивались бизнес-планы по выходу на новый рынок продажи оптики.

– Да, они вообще все с диагнозом! – со знанием дела заявил Базиль, весело взглянув на аптекаря, ухватившегося за перо, чтобы конспектировать за оборотнем.

– И какой диагноз? Ну, слепота – это понятно, наверное ещё и сердечная недостаточность при такой вредной работе? – продолжал выспрашивать Гассикур.

– Скорее уж недостаточность сердечности,– уточнил Базиль, – и не просто слепота, а слепота духовная!

– Всё шутите! – наконец, догадался аптекарь и с сожалением отложил перо.

Но Базиль почти не шутил. Каждый оборотень, призрак, скелет или иная субстанция всячески избегали встреч с теми, кто носил пенсне, монокль или лорнет с цветными стёклами, потому что ничего хорошего эти встречи принести не могли даже тем, кто строго соблюдал законы. Некроманты задумывались Противоположностью Жизни как помощники, организующие переход душ туда и обратно, но между задуманным и реализованным со временем разверзлась непреодолимая пропасть, потому что власть, которую они обрели, не могла не наложить свой отпечаток на их отношение к живым и мёртвым.

– У вас такой испуганный вид, мадмуазель Туше! – удивлённо сказал аптекарь, взглянув на Мари, которая внезапно побледнела, став почти прозрачной (эффект псевдооживления постепенно утрачивал силу). – Кого вы так боитесь?!

– Миски, – прошептала Мари, выразительно взглянув на Базиля.

– Мисски все в Англии, а до неё далеко, так что бояться нечего, у нас одни мадмуазели! – осклабился Базиль, желая успокоить свою напарницу, но в душе у него тоже заворочался червь сомнений.

Он только сейчас вспомнил о посудном призраке, которого они впопыхах оставили в таверне. Конечно, такие примитивные сущности не могли ничего рассказать в буквальном смысле этого слова, ибо были лишены разума и речи, но самым могущественным старьёвщикам было под силу считать и интерпретировать их воспоминания. Нуар Тун-Тун как раз относился к этой категории, а, значит, нелегальное пребывание Базиля и Мари могло быть раскрыто. В этот момент звон дверных колокольчиков, показавшийся мадмуазель Туше громом среди ясного неба, возвестил о приходе нового посетителя, и это несмотря на то, что дверь была заперта и на ней красовалась вывеска: «ЗАКРЫТО».

– Кто это?! – в панике прошептала Мари Туше, пытаясь испариться, как это делали в сложных ситуациях все призраки.

Но в её случае полного испарения не случилось, поэтому можно было наблюдать такую картину: по комнате, хлопая длинными ресницами, беспорядочно метался один красивый глаз и плавал вздымающийся, как девятый вал, пышный бюст с наклеенной мушкой. Таким непредсказуемым образом проявлял себя остаточный эффект псевдооживления и , как сказал бы физик, субстанция местами пребывала в твёрдом состоянии, не желая переходить в газообразное.

Базиль, мгновенно преобразовавшись в упитанного серого кота, улучил момент и сиганул на свою напарницу, в прыжке сшибая лапой мушку с её груди. После этого Мари, наконец, обрела невидимость, скрывшись с тёмном углу. Её выдавала только едва заметная рябь пространства, возникавшая от духовной дрожи.