Ардагаст и его враги - Дмитрий Дудко (Баринов)

  -- Вот она где! Марвена, черная друидесса из Карпат. Учила полянских ведьм разным мерзостям, а в первый день травня хотела справить на Лысой горе Белтан[11], и сжечь двенадцать детишек в хворостяном чучеле. Только подралась с Невеей, великой ведьмой лысогорской, а тут подоспел я с Миланой и дружинниками и разогнал все кодло.

   Ларишка выхватила кривой меч-махайру, одним ударом снесла мертвой ведьме щучью голову и с яростью произнесла:

  -- Мерзавка! Адрафарну всю ногу изорвала. - Взглянув на греков, она гордо добавила: - Но мой сын не испугался. Одной рукой вцепился в куст, а другой схватил палку и бил эту тварь по голове.

  -- Бил не так он, как мой сынок Валамир, - земетил Сигвульф. - Но все-таки у наследника росов сердце настоящего конунга.

   Ардагаст, окинув взглядом пленных сарматов, спросил:

  -- Коней крали?

  -- Коней, породистых коней! - закивали те. - Ты - сармат, сам знаешь: как удержаться от славного дела?

  -- Я сармат по матери. А по отцу - венед, сын Зореслава из царского рода сколотов-пахарей. Конокрадов венеды забивают ногами. Но раз уж вас поймали поляницы-мужеубийцы...

   Сарматы испуганно съежились, а златоволосая царица амазонок с грозным видом изрекла:

  -- Мои девочки хорошенько высекут вас во славу Мораны-Артимпасы. Потом будете расчищать лес у Турьей поляны - там хотят поселиться словене. Потом - убирать хлеб. После этого кто захочет, уйдет. Пешком. А за коня - работать еще, до зимы. Кто сбежит до срока - поймаем и продадим в Ольвию.

  -- Там такие, как вы, как раз в цене. Их для римских галер покупают, для фракийских золотых рудников, - сказал неведомо откуда подошедший юркий темловолосый человек. Одет он был по-венедски, но Каллиник сразу признал в нем эллина и догадался, что это - Хилиарх из Кизика, казначей и посланец царя росов.

  -- Видишь, коммагенец, - обернулся Ардагаст к Каллинику, - у нас нет ни галер, ни рудников, ни тюрем. И наш древний закон не позволяет вечно держать человека в рабстве. За это нас считают темными варварами - там, откуда ты пришел... Так что же привело тебя к нам?

  -- Любовь к справедливости и свободе, которых там нет, - ответил царевич и вручил Зореславичу письмо Аполлония. Прочитав его, царь велел отвести в сторону пленных сарматов и попросил Каллиника рассказать все о замысле Валента. Выслушав царевича, Вишвамитра горячо сказал:

  -- Царь, мы отяготим свою карму, если не придем на помощь Палемону и не покончим с этим амулетом! Прикажи скорее собирать дружину!

  -- А как он встретит нас, да еще с дружиной? И отдаст ли амулет? Кто мы ему? - возразил Зореславич.

  -- Публий Либон - аристократ, честный, но слишком гордый. С Братством Солнца он никогда не имел дел, - сказал Стратоник.

  -- Да пусть попробует не отдать! - сверкнул глазами Инисмей. - Я сам пойду с вами и поведу своих аланов!

  -- Тогда все эстии[12] скажут: "Орда идет", и поднимутся против нас. Нет, если идти, то с небольшой, но сильной дружиной. И не кричать на весь лес об амулете, - сказал Ардагаст.

  -- Что же все-таки говорить лесовикам, чтобы не хватались за рогатины? - потер затылок Сигвульф.

  -- Скажем так: царь Ардагаст желает поклониться Ладе в ее доме у моря, в день Купалы, и купить янтаря, - предложил Вышата. - Достань-ка чертеж, Стратоник.

   Ученый расстелил карту прямо на песке, и все сгрудились вокруг нее.

  -- Вот устье Вислы - главное гнездо готов. Дальше, возле устья Преголы - святилище Лады. А дальше - Неман, - водил пальцем по карте Хилиарх. - Я ездил к Венедскому морю за янтарем лет пятнадцать назад и даже слышал о каком-то римлянине, поселившемся на Немане. Я тогда усомнился, думал: какой-нибудь пират из Скандии[13] вырядился в римские доспехи.

  -- Я тоже слышал о князе из-за моря на Немане, - сказал Сигвульф, - от Радвилы Рыжего Медведя, князя литвинов. Он друг росам. Что если пройти туда через его земли? По Днепру, Березине, Вилие...

  -- Не выйдет, - покачал головой Волх. - Радвила с Палемоном враждует. Недавно жаловался: разбойник заморский-де сжег у него несколько городков... Да, видно, сам Рыжий Медведь эту вражду и затеял. Откуда у него янтарь, что он грекам на Почайне продавал? Не иначе - к морю за ним в набег ходил. Так что от литвинов к Палемону лучше не являться.

  -- Главное - оказаться в Янтарном Доме, святилище Лады, прежде Эпифана с его опытами. Значит - до Купалы, - озабоченно произнес Вышата.

  -- Выходит, времени в обрез. До Венедского моря - месяц пути, если идти через земли словен и судинов. Ольвийские купцы этим путем ходят торговать, а готы - грабить, - сказал Хилиарх.

  -- Тогда выступаем послезавтра. С той же дружиной, с какой к Ледяному морю ходили, - решительно произнес Ардагаст. Он поднялся, расправил волосы и простовато улыбнулся. - Эх ты, жизнь царская! Из одной Гипербореи да в другую. Ни Семика дома не справить, ни Купалы.

  -- Ничего! В походе справим. Да так, чтобы вся нечисть попряталась в море. Я с девочками непременно пойду! - бодро воскликнула Ардагунда. - А ты, Ларишка, пойдешь? Или останешься детей оберегать? После этой щуки...

  -- Ардафарн - воин. Ему обидно будет оказаться под охраной женщины, хотя бы и матери. А от чар детей постерегут Авхафарн и Добряна. Ее теперь вся нечисть боится, - тихо и медленно проговорила Ларишка.

   Как Добряна, младшая жена Ардагаста, с помощью верховного жреца росов Авхафарна прошла Семь Врат Экзампея - об этом царевич знал от Стратоника. Знаток магии недоумевал: как скромная и тихая женщина могла свершить доступное лишь магам седьмой степени посвящения? Что придало ей неземной силы - помощь Матери Богов или любовь к мужу, закованному в цепи Фарзоем?

   Ардагаст обнял старшую жену за плечи.

  -- Ну какая же Купала без царицы? Вот ты и спляшешь в святую ночь на Янтарном берегу, а Добряна - здесь, на Тясмине.

   Тохарка смахнула выступившие было слезы, улыбнулась и сказала:

  -- Только плясать мне, видно придется с мечами.

   Она быстро встала, одним неуловимым движением выхватила махайру и акинак[14], завертелась в воинственном танце, и вдруг замерла, скрестив над головой клинки. Индиец вскочил, обнажил тяжелый двуручный меч-кханду, коснулся им ее оружия и воскликнул:

  -- И мы спляшем с тобой, все двенадцать русальцев!

   Следом на скрещенные клинки легли мечи Ардагаста и Сигвульфа, легкая секира Ардагунды. Сверху опустил свой меч Инисмей и решительно сказал:

  -- А обо мне забыли? На север меня с вами не пустил отец - да простят его боги, а теперь я сам - великий царь Аорсии. Возьму только десятерых аланов, что со мной, и пусть всякий лесной драчун подумает прежде, чем нас трогать!