«Все по местам!» Возвращение «Варяга» - Глеб Дойников

За это время корабли сблизились до 30 кабельтовых, и Вениамин Вячеславович скомандовал «лево на борт». Зарубаев решил не тратить время на пристрелку (ведь после первого же выстрела японцы неминуемо отворачивали) и приказал открыть огонь из всех орудий на максимальной скорострельности. Увы — попасть с более чем 40 кабельтовых по юрким миноносцам было почти невозможно.

Сразу после первого залпа «Варяга» японское трио развернулось «все вдруг» и отбежало почти на линию горизонта. С «Варяга» попаданий отмечено не было, хотя головной миноносец и получил во время отрыва один 75-миллиметровый снаряд. На мостике японского флагмана в это время произошел забавный эпизод. Когда «Варяг» наконец-то «показал личико», повернувшись к японцам бортом, командир пятого отряда истребителей капитан второго ранга Гендзо Манга мгновенно выкрикнул: «Четыре трубы, это „Громобой“!». Его крик слился с возгласом командира миноносца: «Четыре трубы, это „Варяг“!». До падения первого залпа они еще успели обменяться парой реплик, отстаивая каждый свое мнение. Капитан-лейтенант Иде тактично напомнил старшему по званию, что «Громобой» имеет три мачты, а не две, как показавший зубы крейсер противника. На что получил ответ, что одну могли снять при модернизации или сбить в бою. После падения первого русского залпа Манга бросил на подчиненного победоносный взгляд — в рощице 6- и 3-дюймовых всплесков выделялись два высоченных столба от падения явно 8-дюймовых снарядов.

— Отходить в Сасебо полным ходом. Втроем нам «Громобой» не по зубам, а Камимуре надо о его местоположении сообщить незамедлительно.

После сближения с миноносцем с высоты варяжского борта был задан вопрос: мол, контр-адмирал Руднев интересуется, с кем имеем честь встретиться и как вас сюда занесло?

— Миноносец «Беспощадный», ваше превосходительство! — радостно прокричал севшим от пятиминутного ора «ура» вместе со всей командой голосом Римский-Корсаков. — Идем от Порт-Артура. Мы там после выхода эскадры погнались за японским транспортом, некоторые все же успели развести пары, и из них кто выбрасывался на берег (по приказу Того, когда стало ясно, что японским транспортам не уйти из-под удара Макарова, все перевозившие солдат суда выбросились на берег. Благодаря этому удалось так или иначе спасти и доставить на берег большинство японских солдат. Хотя, в связи с утратой ими всего тяжелого и почти всего стрелкового вооружения и боезапаса, их боеспособность была околонулевой), а кто врассыпную уходил. Наш мало того, что ходкий оказался, за 18 узлов, так еще и японские миноносцы прикрывали, наверняка что-то важное вез. Ну, пока «Новик» миноносцы отогнал, пока транспорт догнали, пока мину в него всадили… К тому же верткий, гад, и крепкий. Был — из трех мин, от первой очень грамотно увернулся. Вторая только хода лишила, пришлось еще третьей добивать. Пока возились с ним — мало того, что ночь наступила и угля меньше половины осталось, так по дороге в Артур опять в темноте на пару японских истребителей налетели! Еле оторвались, пришлось на них даже две мины потратить, только перезарядили аппараты, обидно. Потом утречком остановили немецкий транспорт, догрузились углем. Но тогда уже до Владивостока было идти если и не ближе, то однозначно безопаснее. И дошли бы, но вот незадача — в полдень опять миноносцы, теперь три, ну не везет нам на них. Весь день от них уходили полным ходом, весь уголь пожгли… Хорошо, что хоть вас повстречали…

— Ну, в принципе понятно. С углем совсем плохо? Хорошо, догрузим, товарищ великий князь, Кирилл Владимирович, будьте добры — распорядитесь и организуйте конвейер погрузки. Хоть десять тонн до темноты извольте перекинуть. Ну и десяток кочегаров вам одолжим, ваши-то небось совсем запыхались. Вот только по поводу «вас повстречали» поподробнее, — задумчиво потянул Руднев, — почему, заметив на горизонте дым, вы пошли на него, а не от него? Тактически неграмотно, по-моему. Окажись на нашем месте японский крейсер — вы бы попали как кур во щи.

— Я надеялся, что за горизонтом японский транспорт, — начал оправдываться командир миноносца, привыкший за годы службы к тому, что от начальства, кроме неудовольствия по любому поводу, ждать нечего, — хотел его последней миной подорвать.

— Тогда резонно, — к удивлению капитана второго ранга, согласно покачал головой адмирал, — но когда стало ясно, что это не транспорт, а крейсер, почему вы не отвернули-то? На что рассчитывали?

— А у нас все одно угля даже до берега уже не хватало. Отвернешь от крейсера — попадешь к трем миноносцам, что там потопят, что здесь. Или хуже того — кончится уголь, так вообще без хода расстреляют, как щит на маневрах. Зато по крейсеру хоть имело смысл попытаться выпустить последнюю мину. Так и так погибать, тогда хоть с музыкой!

— Вы всерьез собирались атаковать крейсер днем, в одиночку? — не веря своим ушам, переспросил Руднев и, дождавшись утвердительного кивка с низкой палубы миноносца, продолжил: — А я-то ломаю голову, почему вы, опознав «Варяг», если уж пошли на сближение, потом открыли по нему огонь! А каковы, по вашей оценке, были шансы успеха этой атаки?

— Где-то между один к сотне и один к тысяче. Не в нашу пользу, естественно. Но шансы нанести существенный урон противнику в бою против трех миноносцев еще ниже. Из двух пушек по трем целям нормально не отстреляться, а они нас в шесть стволов — 47 миллиметров я не учитываю за бесполезностью — быстро угробят. Мину по миноносцу на ходу пускать вообще занятие для оптимистов — мой ход 28 узлов, его 28, а у мины 35, не больше…

— Однако молодца, оценка правильная. Кстати, по поводу стрельбы… У вашего кораблика девиз есть?

— Да как-то не сподобились пока, — не успевал следить за полетом начальственной мысли миноносник, но на всякий случай, оправдываясь, добавил: — Я вообще всего только три месяца как «Беспощадным» командую.

— Угу… Воистину «беспощадным», — усмехнулся Руднев, — из четырех 75-миллиметровых снарядов, что вы по нам выпустили, — один в трубу навылет, а второй так вообще в метре над рубкой прошел, судя по свисту. Я чуть с мостика не спрыгнул, и это при стрельбе почти с трех миль… Так что насчет девиза рекомендую — «Бей своих, чтоб чужие боялись». И что у вас за Вильгельм Телль на носовой 3-дюймовке, что так стреляет с миноносца, идущего навстречу волне на полном ходу?

— Комендор Зябкий. Но он стрелял по моему приказу, мы вас до поворота не могли опознать, — горой встал за своего матроса Римский-Корсаков, чем заработал еще пару очков в глазах Руднева.

— Ну, раз по вашему приказу, тогда вы ему добавочную чарку завтра и поставьте. Я-то и сам хотел, за меткость, ну да ладно.

— Рад стараться, ваше высокопревосходительство! — радостно гаркнул зачехляющий орудие Зябкий, который до этого при упоминании о попадании его снаряда в «Варяг» опасливо втянул голову в плечи.

— А вот сигнальщику, на вашем месте, я бы не наливал с недельку. Почему он так поздно «Варяг» опознал? В японском флоте четырехтрубники не водятся, — продолжал разбор боя любящий поговорить Руднев.

— Всеволод Федорович, да я сам, не отрываясь, смотрел в бинокль — вы же прямо на нас шли, а с носа да за дымом не то что трубы пересчитать, я вообще был не уверен, крейсер там или броненосец!

— Ладно. Хватит ломать комедию, Федор Воинович, — за транспорт и прорыв вы Георгия честно заработали. Кого еще из команды отметить и наградить — пишите представления сами, я завизирую. А теперь о главном: расскажите мне и остальным товарищам офицерам, как прошло у Макарова под Артуром? Вы же со всей эскадрой выходили?

— Не совсем. Наш отряд с «Новиком» и «Аскольдом» вышел до эскадры — мы должны были разогнать японские миноносцы, чтобы Того не всполошился раньше времени. Так что выход эскадры я наблюдал с моря. Броненосцы прошли с рассветом и сразу на 14 узлах пошли к Бидзыво — там транспорта под разгрузкой стояли. Того, пытаясь прикрыть транспорта, вышел навстречу всего с четырьмя броненосцами, а куда еще два делись и где Камимуру носит — это я вам сказать не могу.

— Это Я ВАМ могу сказать, — усмехнулся Руднев, — Камимура с нами в это время воевал, а пара броненосцев караулила «Ослябю». Вот только незадача — они его в Сангарском проливе ловили, а он пошел проливом Лаперуза. Извините, опять перебил. Ну и как у Макарова с Того получилось, семь против четырех?

— Поначалу да, но… Знаете, я не перестаю восхищаться Того. Он опять, как в истории с блокировкой фарватера, чуть не превратил поражение в победу! Он начал отходить в сторону моря на 16 узлах. Макаров погнался за ним четырьмя скоростными броненосцами…

— А «Баян»? — снова перебил рассказчика Руднев. — Почему «Баян» не пошел с броненосцами? С его броней мог бы и поучаствовать разок в линии…

— Он с тройкой «Соколов»[5] пошел на острова Эллиота, там, по слухам, у японцев маневренная база. Вот его Степан Осипович туда и отослал, шороху навести. Так или иначе — «Баян» в бою не участвовал. Так вот, через несколько часов, когда «Цесаревич», «Ретвизан», «Победа» и «Пересвет» оторвались от тройки «Полтав», Того развернулся на Макарова. Я не видел, чем там все закончилось — мне надо было гнаться за транспортом, и я ушел за горизонт. Но «Пересвет» выходил из боя с креном еще на моих глазах! Правда, несколько попаданий в японские броненосцы я тоже разглядел, а там вроде и «Полтавы» подоспели.