Сережа. Рождение воина - Павел Николаевич Чумаков-Гончаренко

– Нет, я воздержусь от крепкого, – категорически отказался Роман.

– Хватит спаивать, ему завтра ехать! – накинулась на Василя Раиса Максимовна.

– Понял, – развел руками Василь, – это я так, просто предложил. Нельзя, так нельзя.

– Ничего, у меня кажется, дома где-то припрятана бутылочка… Я принесу, – встревая в разговор, сказала Оксана. – Все равно, я одна не стала бы пить, мне было бы многовато.

– Вот и славно! – вставила Раиса Максимовна. – Как раз с нами и встретишь.

– Да нет, я лучше дома, не хочется вас стеснять…

– Какое стеснение!

– Вместе веселее будет!

– Еще чего выдумала, домой одной с детьми встречать?!

Заговорили все в один голос.

– Оставайтесь! – кивнул головой и Роман. – Детям вместе веселее будет!

– Ну что дети, остаемся? – сдаваясь, соглашалась Оксана.

– Да! – закричал Артемка.

– Да, – сдержанно, по-деловому проговорила Оля, совсем как взрослая.

– Значит так, тому и быть! – сказала Оксана.

– Ура-а! – опять закричал Артемка.

– Так не кричи, – наигранно сурово сказала Оксана сыну. – А то ты так кричишь, что стены рухнуть могут. Будьте здесь, я сейчас вернусь, только домой сбегаю, шампанское принесу.

И она направилась к выходу из подвала. Роман, встрепенувшись, нагнал Оксану и сказал:

– Подождите, я вас сопровожу.

– Фонарь возьмите, – сказал Василь и вручил в руки Романа старый шахтерский фонарик, – а то зажигалками особо не насветишь.

– Спасибо, – кивнул Роман и посмотрел вопросительно на Оксану.

– Пойдемте, – согласилась она и они, выйдя из подвала, вместе зашагали по небольшим сугробам через двор в соседний дом, где жила Оксана со своими детьми.

– Страшно на войне? – спросила она.

Роман усмехнулся:

– Так и вы на войне или среди войны… Разве сами не знаете?…

– Я не-то хотела спросить… Страшно на передовой под пулями, все-таки там опасней?

– По-всякому бывает, – уклонился от ответа Роман. – Нам мужикам и положено воевать, самой природой, а вот вам женщинам, тем более с детьми, действительно несладко приходится.

– Да, тяжелое время… Никогда не подумала бы раньше, что нам всем придется такое пережить. Казалось, что война это где-то там или по телевизору или в далеком прошлом, – в истории. Ан нет, оказалась она совсем рядом ходила, а потом и в дверь к каждому из нас постучала.

Они помолчали. Роман спросил:

– А вы детей одна воспитываете? Если не секрет, конечно… Я в том смысле, что отец их не на войне ли случайно.

– Да нет, ничего, спрашивайте. Я честно, не знаю где он. Он оказался предателем и перешел на сторону бандеровцев. То есть, я, конечно, знала, что он самостийник, но не думала, что до такой степени. Он когда наш поселок заняли, одним из первых ринулся сепаров выловлять, то есть своих же с кем рос и сдавал. А потом и на себя форму укропскую натянул. Хотел детей забрать у меня. У нас много по этому поводу скандалов было, и я не удивилась бы, если бы он и меня сдал в их СБУшнее гестапо. Последний раз обещал, что как придет, так сразу детей и переправит на украинскую сторону. А тут наши начали наступать, котлы стали образовываться и он на время пропал. Вот я и взяла детей, да и бежала на территории уже занятые нашими. Вначале хотела к родне, но приехав их уже не застала, – вместо дома руины стоят, а они соседи сказали в Россию бежали. Мы с детьми помыкались, помыкались, пока сюда не попали. Я нянечкой в детсаде работала, вот и у вас в детсад тоже устроилась. А люди добрые уезжая, вроде тоже в Россию, мне с детьми жилье свое на время уступили. Спаси их Бог!

– Да-а, – протянул Роман, – хоть книгу пиши.

Оксана усмехнулась, сказав:

– Когда-нибудь, кто-нибудь обязательно напишет. И не обязательно мою историю, у нас она здесь у всех одна и у всех схожая.

– Точно, – согласился он.

Они уже стояли возле подъезда соседнего дома, где жила Оксана.

– Спасибо, Роман, что сопроводили. Постойте минутку, я туда и обратно. Думаю, что на минуту вас глупо приглашать, я сейчас. Давайте фонарь.

– Может вас проводить?

– Нет, я сама по быстренькому. Глядишь не уволокут, – и она улыбнулась.

Роман согласно кивнул и закурил, дожидаясь пока вернется Оксана, которая исчезла в черном проеме подъезда. Он осмотрел дом. Примерно из тридцати квартир четырехэтажного здания, тусклое освещение горело только в двух, наверное, это были или свечи или керосиновые лампы, решил про себя Роман. Вскоре огонек от фонарика вспыхнул и забегал на втором этаже, – Роман догадался, что это Оксана зашла в квартиру, где она проживала со своими детьми. В остальных окнах было темно, – наверное, часть жильцов, вообще бежало из города, а некоторые, как собственно и мать Романа с сыном, жили и спасались где-то по подвалам. Этот дом построенный во времена Брежнева или Хрущева мало чем отличался от обычных домов постсоветских стран и республик и проезжающий мимо мог в темноте ничего не заметить, но внимательному наблюдателю сразу кинется в глаза свидетельства войны, – часть окон не имело стекол, а многие из них для защиты от осколков или пуль, были заставлены всевозможными щитами, диванами или шкафами. Вскоре появилась Оксана.

– Ну, что пойдемте? – улыбаясь, сказала она, держа в руке пакет.

Роман взял из ее руки пакет, в который она кроме шампанского наложила еще каких-то вещей и они зашагали обратно.

– У вас в доме света вообще нет? – спросил Роман.

– Да был, это просто пару недель назад попал снаряд, и перебило линию, которая наш дом питает, – такое уже не раз бывало!

– Да-а, тяжело вам приходится… Скажите, Оксана, а вы тоже с детьми сейчас в подвале прячетесь и живете?

– Периодически… Сейчас да, с некоторых пор, мы от греха подальше перебрались в подвал из-за праздников. ВСУшники, как какой праздник так они еще сильнее лупить из своих пушек начинают, чи что там у них, я уж и не знаю. Хотя у нас сейчас многие в этом деле поднатаскались и стали профессионалами. Вот и ваша мама тоже, как какой разрыв, сразу сообщает, что прилетело с той стороны.

Роман улыбнулся:

– Да, она может…

– Мы втроем в нашем подвале ютимся, я, да мои дети. Все остальные жильцы разъехались, а нам куда ехать, мы только здесь немного обживаться стали. Еще два пенсионера есть, но те только если сильно обстреливать начинают, только тогда спускаются к нам в подвал. Они наверное устали и все на Бога возложили – будь что будет!

– Не страшно втроем с детьми, одной в подвале?

– Страшно, но когда стены трясутся и окна вылетают