Сережа. Рождение воина - Павел Николаевич Чумаков-Гончаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Раисы Максимовны сразу екнуло сердце. Когда-то давно так любил играться ее сын Ромка. Она схватила его руки и прижала к своему лицу, она все поняла и сразу угадала, но словно боясь ошибиться, молчала и не поворачивалась. Несколько мгновений и она вскочила на ноги, и резко обернувшись, под возгласы соседок: «Ромка! Приехал!», увидела перед собой сына. И они ринулись в распростертые объятия друг другу. Она то и дело отнимала от него свое лицо и начинала его целовать, он отвечал ей тем же, а по ее щекам уже текли слезы радости.
– Ну, мам хватит плакать! – вытирая ее щеки, сказал Роман.
Она даже засмеялась:
– Да, ладно я, ты на себя посмотри! – и она тоже вытерла с его щеки навернувшуюся слезу. – Сережка, ты где? Глянь, кто к ним приехал! Сережка! – словно пытаясь откуда-то вытащить внука за руку своим голосом, прокричала она.
Тут же недалеко от подъезда располагался вход в подвал, его дверь открылась, и из нее показался взволнованный Сережа. Он сразу увидел и узнал отца, но растерявшись, остановился на месте, словно врос в землю.
–Ух, ты! – восхитился удивленно Роман. – Как же ты вырос!.. – и, подойдя к Сереже, он крепко обнял сына. – Какой же ты большой стал! – не переставал удивляться Роман, отстраняя и с удовольствием осматривая его и, снова крепко обнимая. – Ну, что так стоять пошлите домой! – воскликнул Роман и сделал движение в сторону подъезда.
– Подожди, Ром, – проговорила Раиса Максимовна. – Тут такое дело, ты же сам знаешь – война. Нас последнее время обстреливать частенько стали, и мы сейчас в подвал перебрались. Ты же с другой стороны, подошел и не видел, что с нашим домом сотворили: с той стороны в двух квартирах стены снарядами вынесло. Дядь Сашу с семьдесят седьмой, ты, конечно же, помнишь?.. Так вот его убило. Царство Небесное!
– Ах, так, – помрачнел Роман. Но быстро взял себя в руки и несколько принужденно улыбнувшись, сказал: – Ну, так, тогда показывайте свое новое расположение!
–Хотя, сегодня тихо, можем, и домой подняться? – как-то неуверенно проговорила Раиса Максимовна.
–Нет, – твердо возразил он. – Лучше, от греха подальше в ваше бомбоубежище спустимся. – И они втроем стали спускаться вниз.
– Ого, у вас тут и елочка есть! – засмеялся Роман.
– Да-а, это Василь нам принес откуда-то…
– Откуда, откуда? Из рощи приволок, – засмеялся пожилой мужчина в дальнем углу. – Здоров, служивый! – и он, подойдя к Роману, крепко пожал ему руку. – Как там на передовой? Бьете врага?
– Стараемся, дядь Вась, – отвечая ему, улыбнулся Роман. – А вы где себе уголок с Сережкой устроили? – спросил он, обращаясь к матери.
– Да вот, прямо рядом с елочкой и наши лежаки, – махнула она ему в сторону двух нар сбитых из досок, поверх которых лежали матрасы, одеяла и какая-то верхняя одежда: куртки и пальто. – Располагайся! – тоже, будто несколько виновата, пригласила мать сына. – И тебе что-нибудь придумаем… Ты как, надолго к нам погостить?
– Нет, я к сожалению, до вечера и не более того, – с сожалением ответил он. И Раиса Максимовна грустно замолчала и тяжело вздохнула.
– Только без вздохов и охов! – пытаясь разрядить обстановку, бодрясь, начал Роман: – Мы сейчас и новый год встретим! Накрывай на стол, я гостинцы привез! Сережка, подлетай!
И поставив свою сумку на нары, он, расстегнув начал доставать гостинцы: консервы, пакет мандарин, несколько шоколадок и бутыль шампанского. В конце он достал коробку с игрушечным паровозом и железной дорогой.
–Это тебе Сереж, подарок. Хотя судя по тому как ты вырос, я, наверное, с ним немного припозднился? – смеясь, вручил он сыну коробку. – Помню же, что ты поезда любил. А сейчас любишь?
– Люблю, – улыбаясь, принял коробку Сережа, продолжая несколько смущаться.
–Он уже не о поездах мечтает, а о каких-то самокатах! – смеясь, сказала бабушка, любовно переводя взгляд то на сына, то на внука.
– Неправда! Не нужны мне никакие самокаты, я поезда люблю! – горячо выпалил Сережа, боясь обидеть отца и показать ему, что он уже вырос и не интересуется игрушками.
– Ну, ничего, теперь буду знать, и следующий раз привезу самокат. – Улыбаясь и прекрасно понимая, что немного опоздал и прогадал с подарком, сказал Роман.
Они быстро накрыли на стол и, пригласив за него соседок, тех двух женщин, что сидели возле подъезда с Раисой Максимовной, а теперь тоже вернувшихся с улицы и разбредшихся по своим углам и двух мужчин: Василя и еще одного проживающего с ними пенсионера, которого все называли по отчеству Богданычем. Они поначалу из деликатности долго отказывались, но, в конце концов, вынуждены были, уступить, и присоединились к их пиру. А вскоре на пороге появилась и Оля со своей мамой и братом.
– Ой, мои дорогие! Проходите к нашему столу, будем вместе старый год провожать, а новый встречать! – засуетилась, вставая Раиса Максимовна.
– А не рано ли? – тоже улыбаясь, сказала Оксана, подходя к их импровизированному столу из какого-то сбитого из досок деревянного щита и вместо скатерти накрытого сверху большим, плотным, полупрозрачным куском полиэтилена. Она сразу заметила Романа, и с интересом скользнув по нему взглядом проговорила: – У вас гости, я гляжу?
– Так то же мой Ромка на побывку к нам по случаю праздника заглянул. Радость-то, какая! Давно мы с ним не виделись! Сережка вон и забыл, как отец выглядит! Так что у нас сегодня праздник получше любого нового года будет!
– Очень приятно, дамы и господа! – встав по стойке смирно и кивнув головой, поприветствовал их Роман.
– Знакомьтесь: Рома это наша хорошая знакомая Оксана со своими детьми Олей и Артемом. Оксана, это мой сын Рома, о котором я тебе рассказывала.
– И нам приятно очень! Не правда ли, Оля? Артем?
И Оксана улыбаясь, взглядом скосилась на своих детей, Оля, тоже немного кивнув головой, вежливо и учтиво поприветствовала всех собравшихся:
– Здравствуйте! Очень приятно!
– Здрасте! – протянул вслед за сестрой Артемка, засмущавшись такому количеству людей и что-то чертя у себя под ногами игрушечной, пластмассовой саблей.
– Да, мы вас тут стесним…, – начала было отнекиваться от приглашения сесть за стол Оксана.
– В тесноте, да не в обиде, – и с этими словами Василь приволок откуда-то из угла три старых, заскорузлых табуретки.
И все потеснившись и составив стулья плотнее, вполне поместились за столом. Роман открыл шампанское.
–Ну, за прошедший и наступающий! Всех всем благ! И за
