Всего один год (или: "Президент"). - Анри Бертьен

…В Ункарии сменилось несколько президентов. Первый был солидным на вид и крепким, как политик. За время своего президентства он успел построить себе, детишкам и внучатам небольшие такие вигвамчики в разных концах света, чтобы иметь возможность при случае отдохнуть на берегу моря… Каждый из этих вигвамчиков, как болтали в прессе, обошёлся дороже, чем самая большая школа в Ункарии. Школ он не строил. Зачем? Их и так много… Второй был тщедушным и несчастным на вид. Детвора звала его 'динозавриком' – за вытянутую шею с болтающейся на ней маленькой головкой. По поводу его 'вигвамчиков' мне ничего почерпнуть из прессы не удалось (за исключением заявлений одной местной эстрадной звезды о том, что его дача расположена на Канайах рядом с её собственной, а по роскоши не уступает дворцу Шархасинского султана), но школ он тоже не строил. Потом… Да что их перечислять – каждый из них отличался от других только тем, насколько он сумел разорить свою страну, и – сумел ли при этом хоть что-то урвать для себя лично: иные так и не отвоевали ни одного сколько-нибудь приличного куска у окружавших их шакалов… То есть – их свите удалоось украсть больше. Гораздо болшьше…

Ункарцы перестали ходить на выборы. Какой смысл? Всё равно – никто из тех, кто рвётся к власти, не способен восстановить страну: тупость, лживость и алчность претендентов для всех были очевидны, кроме самих претендентов… И вдруг – откуда-то выплыл Анас-Бар. С умным и прямым взглядом, с непривычно правильной речью, с решимостью и замашками человека незаурядного и деятеля великого… Но, как это ни странно – он, видимо, не проявлял ни малейшего желания попасть на этот пост – по крайней мере, до меня неоднократно доходили слухи о том, что соратникам не раз приходилось его уговаривать… Похоже, что агитировали они и избирателей, и избираемого… Избиратели им не верили, ибо по опыту знали, что всякий, жаждущий власти, 'болен' ею; а Анас-Бар, в свою очередь, не хотел связываться 'с этим делом', чтобы про него так не думали… Перед соратниками стояла действительно непростая задача: с одной стороны – уговорить народ выбрать выдвигаемого ими претендента, с другой – уговорить претендента всё же влезть в "это дело" и не плюнуть на него потом в самый неподходящий момент. Надо сказать, что, согласившись на их уговоры, Анас-Бар старался не доставлять своим соратникам чересчур много хлопот и, хоть и с видимой неохотой, но всё же выступал на организуемых ими пресс-конференциях, достаточно подробно рассказывая о своих взглядах, знаниях, методах; о своём понимании сути вещей, проблем и событий. "Зачем Вы всё это так подробно объясняете"?- Спросил его однажды удивлённый журналист.- "Ведь это… Как-то не принято… в политике… И, потом – Вы сразу говорите о неизбежности непопулярных мер, вместо того, чтобы обещать "златые горы" – неужели Вы думаете, что эти меры так понравятся избирателям, что Вас выберут"?- Анас-Бар грустно улыбался. "Я считаю, что народ должен иметь как можно более адекватное представление о том, кого он выбирает.- Наконец произнёс он.- Я не хочу произносить то, что хочет услышать толпа. Не столько потому, что так делают все, сколько – потому, что это есть ложь. А я терпеть не могу лжи. Я хочу, чтобы люди понимали, на что они идут, выбирая меня. Я хочу, чтобы они представляли, чего от меня можно ожидать. И, если это нужно сегодня народу моей страны – значит, меня выберут. Если меня не выберут – значит, то, чего хочу я, народу не нужно".- Озадаченные журналисты только переглянулись.

Последующие события всё больше укрепляли их подозрения в том, что Абар действительно говорил только правду. При этом он старался говорить как можно более однозначно, тщательно взвешивая слова, чтобы его не могли истолковать превратно. Несколько раз его пытались подловить на противоречиях, но из этого ничего не вышло: "Противоречия бывают обычно там, где автор не понимает, о чём говорит. Или – там, где он ведёт политическую игру, настолько хитрую и сложную, что сам уже в ней запутался и забыл, где и что врал.- Усмехнулся в ответ он.- Я надеюсь, что знаю, что говорю. И – я знаю, что не занимаюсь политическими интригами, а потому врать мне незачем: мне не нужен этот пост – я на нём только потеряю в доходах. Просто… есть какая-то вероятность, что от моего присутствия здесь выиграет страна – и на какие-то жертвы ради этого я ещё готов пойти. Но, поверьте – не на очень большие. По крайней мере, лгать ради этого я не стану. Не надейтесь"…- С грустной улыбкой отреагировал он на подобный выпад. Он действительно, насколько я мог проверить, говорил правду. Были случаи, когда он пытался немного упростить её – до уровня понимания слушателей – если чувствовал, что она для их ушей "чересчур заумная". Хотя – вряд ли это приводило к успеху. Толпа не любит правды – это я чётко знал, как журналист. Люди почему-то просто хотят быть обманутыми. Они очень охотно заглатывают то, что хотят услышать, и легко отвергают то, что неугодно их ушам – совершенно не задумываясь над тем, насколько близко к истине то, что они принимают или отвергают. Я уже не раз задумывался: а нужна ли людям правда вообще? Уж очень они любят сладкую, убаюкивающую ложь… И охотно клеймят всякого, кто пытается предупредить их о грядущей опасности, предостеречь… Смешно – но, помнится, как раз тогда, когда я написал в отчёте эти строки, откуда-то донёсся обрывок песни под гитару:

– Но троянцы не поверили Кассандре – Троя, может быть, стояла б и поныне…

Пока успел осознал этот фрагмент – услышал следующее:

– Но ясновидцев… Впрочем, как и очевидцев – Во все века держали люди в дураках…

…Анас-Бар был не дурак – это было очевидно. Он не был беден – и это тоже было очевидно. Он не был сильно богат – это уже не было очевидно, но на это было очень похоже. И – он не был алчен. Что в нём привлекало. Он не жаждал власти, не жаждал богатства, не жаждал получения права "порулить" – он просто объяснял, как он относится к тем или иным вещам и как бы он влиял на них, кабы имел достаточно власти. Это было непривычно. Более того – это обескураживало. Он просто не мог прийти к власти – люди бы не пустили его, не любя ни идеально честных, ни лжецов, играющих в идеальную честность. Но он пришёл – и это было загадкой…

Позже я понял, что едва ли не решающую роль в этом сыграл Бигур – председатель 'Народного возрождения Ункарии'. Именно ему, мне кажется, нерешительно поверили люди, когда он, рассказывая им о претенденте на президентское кресло, по сути дела, предлагал его вместо себя. Я упоминал о 'соратниках Анас-Бара'? Это, мягко говоря, не совсем так: соратник, по сути, был один: Бигур. Остальные были членами его партии, его свитой, а потому оказывались и сторонниками претендента. Они проделали огромную работу – надо отдать им должное. Но всё же – именно Бигуру: его опыту, силе его власти, умению влиять на людей и убеждать их, наконец – именно тому, что он фактически подставил претенденту своё плечо, я вменяю в заслугу тот факт, что Абар всё же стал президентом. Кстати – я не помню, кто и где впервые произнёс "Абар" вместо "Анас-Бар" – видимо, в спешке, читая не совсем корректное "А.Бар", кто-то произнёс это слитно – и понеслось… Спустя совсем немного времени эти два имени воспринимались, как синонимы.