Отряд Аз - Михаил Кельмович

Виргиния Николаевна… В памяти невольно прорисовался ее образ. Задним числом, она показалась еще привлекательней, чем при встрече. Отчетливо представил ее рыжеватые волосы: они падали на плечи, изгиб шеи, стройную фигуру в простом черном платье. Тонкие длинные руки. Чуть приоткрытые губы и глубокие тревожно глядящие глаза… Увлекся, увлекся. Пиши дневник! Я любовался мысленным портретом еще некоторое время, затем вернулся на грешную землю, точнее за столик кафе.

За окном течет, торопливая толпа, толкучка на узком тротуаре. Я вспоминаю Виргинию Николаевну и вижу не только Казанский собор – по тротуару мимо окна проходит она, очаровательный директор института, в узком черном платье, с огромными висячими серьгами в ушах, поворачивает голову, смотрит на меня сквозь упавшую на лицо рыжеватую прядь фантастическими вишневыми глазами. И глаза эти слегка расширяются от изумления.

Сон. Прибрежный песок

15.05.2011 года.

Последующая пара дней выдалась нарочито обыденной: семинары, совещания с преподавателями, хозяйственные дела, деловые встречи. Отчет…

Особо будничными они казались потому, что где-то на задворках сознания еле заметно, но непрерывно проскальзывали образы страшного сна и человека, который из этого сна пришел к ней на встречу. Сам Тин Полянский, несомненно, был симпатичен. Но едва ли этого хватило, чтобы она помнила о встрече двое суток. Тот ужас, который пробудил его взгляд, не ушел до конца. Он поселился где-то глубоко внутри еле заметным, но ощутимым спазмом. Страх не позволял ей более быть полностью свободной, и чувствовать себя в безопасности. И с этим надо было что-то делать. Пока этим «что-то» было постоянное вспоминание сна и встречи. Впрочем, без выводов и результатов.

Видимо, вследствие навязчивых этих мыслей в ночь со второго на третий день она вновь «проснулась» в знакомом сне.

Она вновь плыла по реке в узкой лодке без весел. Вода отливала той же стеклянной неподвижностью, но теченье было заметнее. Обнажена, волосы развеваются, как на ветру. Но ветра нет. В воздухе разлита тревога столь пронзительная, что хочется зажать уши, как от невыносимого воя. А пейзаж так же хорош, ярок и безмятежен. Голубые небеса, белые облака. Но ничего живого не видно и не слышно. На отчетливый зов жажды она не откликнулась, зная эту ловушку. Продолжала стоять неподвижно, в то время как лодка вовлекалась в плавный изгиб русла.

Из-за поворота начинают выплывать песчаные косы и отмели. Они призрачно красивы, сияют бледными радугами в дрожащем, как от жары, воздухе. За радугами встают изумрудные заросли ракит. Песок почти белый. Вода над отмелями отливает сердоликом и играет золотыми солнечными сетями под водой на волнистом песке. Она замирает от осязаемости такой красоты. Вид сказочного берега на мгновение гасит чувство тревоги.

Но прибрежный песок вдруг взрывается сотнями песчаных вихрей. Из вихрей этих слепляются, как поганки белые телом, страшные безглазые, существа, с одними только дырявыми ртами. Их длинные руки без суставов имеют чуткие ладони. Ладони эти уже приметили лодку и тянутся к ней. А лодка как раз причаливает к берегу. Она хочет оттолкнуть ее от пляжа, но тело не подчиняется мысленному приказу. Ужас холодный и липкий наплывает волной вместе с приближением «поганок». Гибель неминуема.

Вдруг из-под воды, с середины реки, подобно ракете, раскидывая золотые струи, вырывается человеческая фигура. Она паническим взглядом узнает давешнего знакомого. Это он. Так странно, в обычных джинсах и футболке, босиком. Но глаза его страшны как никогда. Из них вырывается сияющая черная бездна, и затем ослепляющее белые, как нестерпимый огонь сварки, копья начинают бить в толпу «поганок». Отвратительные твари плавятся и взрываются с черным душным дымом. Он стоит босиком, опираясь на воздух, как на твердую землю. Ярость его огня нарастает, а протуберанцы плазмы бьют из глаз и ладоней, из груди. Он становится похож на косматое солнце. Мощь его необорима. Она сметает отвратительные толпы. Однако новые и новые сотни рождаются из песчаных вихрей, и конца этому не видно.

Она знает уже, что он пришел защитить ее. Но знает и то, что как бы ни велика была его мощь, поражение неизбежно, так как число этих тварей бесконечно. Надежда, возвратившаяся было, гаснет. Она напрягает все свои силы, чтобы освободить неподвижное тело, и вдруг вспоминает, что все происходит во сне. Забыла ведь в какой-то момент!

Сон такой очень опасен. Из него можно и не вернуться живым. Но это сон, а значит, есть спасенье. Надо только проснуться и вытолкнуть из сна этого странного одинокого воина. Усилие неимоверно, но знакомо. Воля надрывается буквально до вопля и судороги. Но она вырывается из оков неподвижности и сна. Успевает как бы руками вытолкнуть своего защитника в реальный мир. Спасены.

Встреча в кафе

15.05.2011 года.

Собственно, ничего удивительного в этой встрече нет. Для человека с высшим магическим образованием тем более. Сила резонанса создает поток событий – сила взаимного притяжения, настройки на одну волну. Своими мыслями и чувствами мы посылаем сигналы в бесконечные просторы Вселенной, и на них откликаются те, кто находятся на той же частоте.

Эту мысль Тин записал позднее в своем дневнике.

Через стекло, обезоруживающе открытым жестом Тин пригласил Виргинию за столик, и сейчас они сидели напротив, исподтишка изучая скорее друг друга, чем меню. Впрочем, неловкой паузы не было.

– Вот, настоящая материализация! Я о вас вспоминал только что, – шутливо бросил Тин, – и вы тотчас появились.

– Вы меня вспоминали? – Виргиния приподняла бровь, будто удивляясь. Она автоматически входила в роль холодноватой светской львицы. – По какому поводу… микродозировок? – царапнула она женским коготком.

– Ну, что вы, какие микродозировки. Тут настоящие макродозировки. Можно сказать, с утра до вечера вспоминал, – соврал Тин… – Не встречал в жизни более очаровательного директора института, поверите?

Грубая лесть в таких ситуациях всегда уместна. И даже умной женщине прямолинейный выпад не отразить. Она смутилась на удивление мило.

– А вы верите в материализацию? – тут же спросила она.

– Можно сказать, верю. Правда, словечко это из жаргона психологов обозначает только тот факт, что воспоминания о человеке и его появление в тот же момент часто совпадают. Вот, в разговоре обсуждали приятеля, и он сразу позвонил. Никакой мистики, – Тин улыбнулся, разводя руками.

– А Вы не похожи на психолога, – в ответ заметила Вирга. – В вас есть что-то спецназовское. Вы бывали в горячих точках? С учетом образования и манер, можно было бы предположить в вас шпиона.

– Вы на редкость наблюдательны, Виргиния Николаевна. Я, конечно, не шпион, но увлекался боевыми искусствами, экстримом, люблю путешествовать. Во всяких местах бывал, в том числе и в неспокойных. Еще я «вольный стрелок», никогда в трудовых коллективах не работаю. Все больше один. Из-за этого может быть «шпион»?

– Может, может… А может… Э и нет, – усмехнулась легкости его тона Вирга.

– Вы тоже на директора не очень похожи.

– На кого же тогда?

– Модель, актриса… – Шучу, шучу, – замахал руками Тин, заметив, что она поморщилась. – Директорство для вас, мне кажется, занятие слишком скучное. Вы другого полета птица… именно полета… не на гнезде вам сидеть.

Она посмотрела на него украдкой, уже настороженно.

Во время небольшой паузы Тин успел подумать, что в этот момент Виргиния Николаевна должна бы вынуть из сумочки пачку и многозначительно закурить тонкую сигарету, как делается обычно, и был искренне ей благодарен, что обошлось без подобного жеста. Тут же он паузу и разрушил, – Встречаются два психолога. Хорошо, что оба не настоящие.

От неожиданности Виргиния рассмеялась.

– Почему это психологи не настоящие? – спросила она.

– Потому что настоящие живут только мозгами, а мы с вами – нет.

– А мы, значит, без мозгов? – чего-то она ему все-таки не простила.

Тон ее был насмешливым, и Тину стало неловко. От этой неловкости, вероятно, он безоглядно бросился в атаку.

– Среднестатистические психологи оперируют логикой, живут только в ментале. А мы с вами другие: у нас энергия двигается, чувства оживленны, и интуиция работает. Мы ищем не объяснений, а переживаний. Мы находим не постулаты, а откровения. Для решения задач используем не мышление, а приключения фантастически интересные и не безопасные. Мы с вами, Виргиния Николаевна – мистики, а может быть, даже маги. …Вот такие пирожки… – добавил Тин, чтобы перевести дух и снизить неожиданный для него самого и, как казалось, избыточный пафос своего выступления. Но Виргинии пафоса, похоже, было в самый раз. Она заинтересовалась сказанным, отбросила роль светской львицы, вообще перестала играть и от этого еще удивительно похорошела.