Маски - Фумико Энти

– Как ты себя сегодня чувствуешь, Ясуко? – спросил он, напустив на себя безразличный вид. – Что с тобой вчера случилось, когда мы маски смотрели?

– Сама не знаю, что на меня нашло, – улыбнулась она.

– Когда разглядываешь эти маски вблизи, просто жуть берет, – начал Ибуки размышлять вслух. – Обычно после поездки в Киото я полон очарованием садов и храмов, но на этот раз только о масках и думаю. Сегодня утром, в полудреме, мне привиделось лицо покойной матери. Оно показалось мне каким-то странным, но сначала я никак не мог разобраться, в чем дело, и только потом понял, что видел такое же выражение вчера у одной из масок. Чем дольше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что моя мать точь-в-точь на ту маску была похожа. Наверное, маски Но настолько символичны, что каждый видит в них своих ушедших родственников. Только у мертвых могут быть такие застывшие лица.

– И все же, как только Ёриката надевал маску, выражение сразу менялось, ты заметил? Когда он предстал перед нами в маске Дзо-но онна, у меня аж дыхание перехватило. Как будто сама смерть ожила, или как будто мужчина и женщина слились воедино… как будто дух Акио в маску вселился. – Ясуко уставилась прямо перед собой, дыхание ее участилось; казалось, что маска до сих пор стоит у нее перед глазами. Неужели ей снова, как тогда, на сеансе, почудилось, что Акио вернулся из царства мертвых?

Не желая поощрять эту бредовую идею, Ибуки перевел разговор на другую тему:

– И все же этой маске нельзя отказать в красоте. У меня от другой мурашки по спине побежали – от Рё-но онна[13]. О ней вообще ничего определенного сказать невозможно, она не более реальна, чем тот спиритический сеанс.

Рё-но онна, самая прелестная из всех масок Якусидзи, была признана «национальным сокровищем», и ценность ее настолько велика, что маску эту обычно скрывают от любопытных глаз, но вчера, как объяснила Тоэ, сам Ёрихито настоял на том, чтобы ее показали Миэко и остальным гостям. По дороге обратно Микамэ полушутя заметил: мол, старику, должно быть, шестое чувство подсказало, что гости интересуются одержимостью духами.

Ясуко с самого начала отвергла эту идею и до сих пор придерживалась своей точки зрения.

– Никто, кроме нескольких учеников, понятия не имеет о наших исследованиях. А уж Тоэ Якусидзи и подавно! Она посылает нам черновики своих стихотворений по почте, из Киото ни разу и шага не сделала.

– У Ёрихито могли быть на то свои причины, – согласился Ибуки. – Сын говорит, что его главным достижением считаются роли в «Чаше изобилия» и «Госпоже Аои». Я видел старшего Якусидзи на сцене и никак не могу избавиться от мысли, что каждая из женских масок – Дзо-но онна, Рё-но онна, Дэйган – каким-то непостижимым образом преображалась под влиянием его собственных ощущений, как будто, надевая ее, он действительно чувствовал себя женщиной. Или это слишком фантастично звучит?

– Говорят, в Но – вся его жизнь, остальное его мало интересовало. Трудно даже вообразить, что он читал мамину поэзию, даже несмотря на то, что Тоэ очень нравится наш журнал. Но он наверняка что-то почувствовал, разве не так? Иначе не стал бы настаивать на том, чтобы его сын показал нам Рё-но онна, ведь никто из нас даже словом о ней не обмолвился. Она меня напугала. Мне кажется, эти маски именно для моей свекрови предназначались, не потому что она часто ходит на представления Но и не потому что она способна оценить по достоинству их красоту, а из-за того абсолютного спокойствия, которое на них запечатлено – как бы взгляд в себя. Наверное, в древности японки именно так и выглядели. А она – одна из последних женщин, живущих по тем же правилам, что и маски, – ее потрясающая энергия направлена внутрь, а не вовне. Я и раньше это замечала, только сформулировать не могла, и только вчера осознала это до конца, когда наблюдала за тем, как она изучает маски и костюмы.

Опершись плечом на сиденье и сложив руки на коленях, Ясуко повернулась к Ибуки и одарила его таким взглядом, что тот невольно вздрогнул; грудь ее подалась вперед, голова склонилась под странным углом – от нее так и веяло беспощадной чувственностью, как от закованной в цепи дикарки.

– Знаешь, что я думаю? – спросила она.

– Боюсь, на телепата я мало похож. – Пытаясь скрыть смущение, Ибуки наклонился вперед и прикурил сигарету. – Ты и правда тихая сегодня. Я тут думал, почему ты так неловко чувствуешь себя сегодня в моем присутствии. Может, причина какая есть?..

– Почти угадал, поздравляю. – Ясуко улыбнулась, и на ее щеке появилась ямочка. – Откровенно говоря, я решила уйти из дома Тогано. И от Миэко, если получится. Я уже давно об этом подумываю. Но боюсь, что действовать надо быстро, иначе будет слишком поздно.

– Я понимаю, почему Миэко жаль отпускать тебя. Она уже потеряла Акио. Кроме того, ей вряд ли удастся найти другого столь преданного журналу и поэтическому кружку секретаря.

– Ты действительно так считаешь? – снова улыбнулась Ясуко.

– Но это же правда, разве нет?

– Нет. Если бы дело было только в этом, на мое место сыскалось бы немало кандидаток. Мамины ученицы в буквальном смысле слова боготворят ее, и многие с радостью согласились бы ей прислуживать. Я ей не за этим нужна.

– А, знаю. Она вбила себе в голову, что ты должна закончить работу Акио. Сумела настоять на том, чтобы ты продолжила исследования с того места, на котором остановился он, и вскоре это стало для тебя обузой. Я прав?

– Лишь отчасти. Если в самом начале это действительно была ее идея, то теперь я уже срослась с проектом. Я не оставлю его, даже если покину Миэко и снова выйду замуж. – Ясуко со вздохом сплела пальцы рук, голос ее зазвучал вяло и невыразительно. – Наверное, я не слишком понятно изъясняюсь, но сегодня мне очень хотелось спросить твоего совета.

– Моего совета? По поводу ухода от Миэко?

– Полагаю, что да. – Ясуко вытянула руки перед собой, но пальцев не разжала, и ее маленькие ладошки изящно развернулись наружу.

Взору Ибуки, который сидел слегка наклонившись вперед, предстали нежно-розовые округлости. Разворот ее тела, то, как она сидела, как потягивалась – все говорило о несвойственном ей флирте.

– Знаешь, – продолжила она, – Тоёки Микамэ время от времени говорит мне всякое. Я никогда не поощряла его, но… как ты думаешь, женится он на мне, если я действительно решу уйти из дома Тогано?

– Микамэ? – Ибуки дар речи потерял, глядя в это виновато-соблазнительное личико и на вытянутые вперед руки. – Разумеется. Уверен, он будет только рад. Микамэ, конечно, питает склонность к женскому полу и не прочь поразвлечься, но он понимает, что хорошо, а что плохо и кому следует отдать предпочтение. Да и вкус у него отменный. Я его давно знаю и нисколько не сомневаюсь, что он без ума от тебя. – Ибуки резко оборвал свою речь, как будто свечу задули. Через мгновение он продолжил совершенно иным, более спокойным тоном: – Но почему? – И добавил: – Я против.

– Против? Ты?

– Микамэ ничуть не лучше меня, по крайней мере, я так думаю, и еще… мне кажется, я тебе гораздо больше нравлюсь, чем он.

– Так и есть… Да, но… – Ясуко никак не могла подобрать нужные слова. – Ничего не выйдет. Потому что, если между нами что-то произойдет, я… мне будет еще труднее выпутаться из сложившейся ситуации.

– Что? Как так? – Несмотря на столь неожиданный поворот разговора, Ибуки сумел сохранить беспристрастный вид и даже выдавить улыбку. – Хочешь сказать, потому что я женат? Потому что у меня уже есть семья и я не могу попросить твоей руки? Но мне отчего-то кажется, что ты не брака ищешь. Мне в тебе всегда одна вещь нравилась: ты никогда не стремилась к браку ради брака.

– Верно. Брачный обряд меня никогда не прельщал. Только вот…

Она не успела договорить: чета американцев вернулась из вагона-ресторана и уселась рядом с ними через проход. Молодой человек с короткой порослью на голове – точь-в-точь мех маленького зверька – обнял свою даму за плечи и что-то говорил ей гнусавым голосом, при этом ни на секунду не выпуская ее ладони, как будто ему даже мысль о разлуке была противна. Ибуки бросил в их сторону ледяной взгляд и продолжил за Ясуко:

– Только – что? Ты не хочешь отдаться без обязательств с другой стороны, так?

– Нет. – Ясуко медленно покачала головой и задумчиво поглядела на Ибуки. – Не в этом дело. Наш брак оказался коротким, но мы с Акио были счастливы, и теперь, если я получу свободу, я уверена, что сумею заработать достаточно, чтобы ни от кого не зависеть. Ты мне нравишься, Цунэо, но, даже если предположить, что мы станем любовниками, у меня хватит здравого смысла не просить тебя уйти от жены.

– Аккуратнее, а то я могу и голову потерять. – Ибуки рассмеялся, хотя от ее слов внутри у него все сжалось.

– Нет, у тебя смелости не хватит, и мне это прекрасно известно. Так что не стоит и волноваться насчет этого. А что касается брака с Микамэ, для него есть, по крайней мере, две веские причины: первая – я в него не влюблена, а вторая – так я смогу раз и навсегда порвать с семейством Тогано и с Миэко.