Том первый. Выпуск II - Агата Кристи

– Конечно, – с явным удовольствием согласился лорд Катерхэм.

Ломакс, говоривший совсем тихо, взял себя в руки.

– Я должен сохранять спокойствие, – пробормотал он. – Спокойствие и еще раз спокойствие. Но я вот о чем хочу вас спросить, мой друг. Если у него не было злого умысла, почему он послал рукопись в Лондон таким окольным путем?

– Это, конечно, странно. Вы уверены в фактах?

– Абсолютно. У нас… э… есть агенты в Париже. Мемуары были тайно отправлены за несколько недель до его смерти.

– Да, тут что-то есть, – произнес лорд Катерхэм с тем же удовольствием, что и раньше.

– Мы выяснили, что они были посланы человеку по имени Джимми, или Джеймс, Макграт, канадцу, живущему сейчас в Африке.

– Дело касается империи, не так ли? – весело спросил лорд Катерхэм.

– Завтра, в четверг, Джеймс Макграт прибудет на «Грэнарт Касл».

– И что же нам делать?

– Мы, разумеется, встретимся с ним, обрисуем ему, какими серьезными последствиями чревата публикация мемуаров, и попросим его хотя бы в течение месяца ничего не предпринимать, и, во всяком случае, позаботимся о том, чтобы они были тщательно отредактированы.

– А если он откажется или пошлет вас к черту или еще куда-нибудь? – предположил лорд Катерхэм.

– Этого-то я и боюсь, – признал Ломакс. – Вот почему мне вдруг пришло в голову, что хорошо бы его тоже пригласить в Чимниз. Естественно, он будет польщен знакомством с принцем Михаилом, и с ним, может быть, будет легче справиться.

– Я не буду его приглашать, – поспешно возразил лорд Катерхэм. – Я не люблю канадцев, и никогда не любил, особенно тех, кто долго живет в Африке!

– А может быть, он окажется отличным малым, этаким неотшлифованным алмазом?

– Нет, Ломакс. Мое слово твердо. Пусть с ним возится кто-нибудь другой.

– По-моему, – сказал Ломакс, – здесь бы очень пригодилась женщина, которой можно рассказать достаточно, но не слишком много. Женщина могла бы деликатно и тактично уломать его. Не то чтобы мне нравилось участие женщин в политике, здесь лучше обойтись без них. Но в своей области женщина может творить чудеса. Только вспомните, как жена Генри влияла на него. Марсия была необыкновенной, уникальной женщиной, блестящей хозяйкой политического салона!

– Уж не хотите ли вы пригласить Марсию на этот прием? – слабым голосом спросил лорд Катерхэм, побледнев при одном упоминании о ненавистной невестке.

– Нет-нет, вы меня не так поняли. Я говорил о влиянии женщины вообще. Нет, я предлагаю пригласить молодую женщину, очаровательную, красивую, умную.

– Не Бандл же? Бандл тут вовсе не годится. Она прожженная социалистка и просто рассмеется над подобным предложением.

– Я говорю не о леди Эйлин. Ваша дочь, Катерхэм, очаровательна, просто очаровательна, но она совсем ребенок. Нам нужна женщина опытная, уравновешенная, знающая жизнь. Ах, ну, конечно, тут пригодится только один человек: моя кузина Вирджиния.

– Миссис Ревел?

Лорд Катерхэм оживился, почувствовав, что, возможно, прием все же будет не так уж скучен.

– Мне нравится ваше предложение, Ломакс. Самая очаровательная женщина Лондона.

– К тому же она в курсе всех дел Герцословакии. Ее муж, напомню вам, служил там в посольстве. И согласен с вами, она обладает огромным обаянием.

– Чудесное создание, – охотно подтвердил лорд Катерхэм.

– Что ж, тогда договорились.

Мистер Ломакс ослабил свою хватку, и лорд Катерхэм не преминул освободить лацкан пиджака.

– До свидания, Ломакс, вы все устроите, не так ли?

Он быстро шмыгнул в проходящее такси. Лорд Катерхэм не любил достопочтенного Джорджа Ломакса, как только может один добропорядочный христианин не любить другого добропорядочного христианина. Он не любил его одутловатое красное лицо, тяжелое дыхание и назойливый взгляд выпуклых голубых глаз. Подумав о ближайшем уик-энде, он вздохнул. Досада, ах какая досада! Однако при мысли о Вирджинии Ревел он несколько приободрился.

– Чудесное создание, – пробормотал он себе под нос. – Чудесное!

Глава 4

Очаровательная леди

Джордж Ломакс вернулся в Уайтхолл. Войдя в роскошные апартаменты, где вершились государственные дела, он услышал какое-то шуршание.

Мистер Билл Эверсли усердно писал письма, но огромное кресло возле окна еще хранило тепло человеческого тела.

Билл Эверсли был очень симпатичным молодым человеком. Лет двадцати пяти, крупный и довольно неуклюжий, с приятным, но некрасивым лицом, белоснежными зубами и честными карими глазами.

– Ричардсон еще не прислал отчет?

– Нет, сэр. Напомнить ему об этом?

– Необязательно. Были какие-нибудь телефонные сообщения?

– Ими в основном занимается мисс Оскар. Мистер Айзекстайн хочет знать, не согласитесь ли вы пообедать с ним завтра в «Савое».

– Попросите мисс Оскар заглянуть в мой ежедневник. Если у меня ничего не назначено, пусть позвонит ему и примет приглашение.

– Да, сэр.

– Кстати, Эверсли, не позвоните ли для меня в одно место? Посмотрите номер в книжке. Миссис Ревел, Понт-стрит, 487.

– Да, сэр.

Билл взял телефонную книгу, пробежал невидящими глазами нужную колонку, громко захлопнул книгу и подошел к телефону. Прикоснувшись к трубке, он остановился, словно вдруг что-то вспомнив:

– Ах да, сэр, чуть не забыл! У нее что-то не в порядке с телефоном. Я имею в виду у миссис Ревел. Я только что пытался ей дозвониться.

Джордж Ломакс нахмурился.

– Досадно, – сказал он, – очень досадно. – Он нерешительно побарабанил пальцами по столу.

– Если у вас что-то важное, сэр, я мог бы съездить к ней на такси. Я уверен, она сейчас дома.

Джордж Ломакс заколебался, обдумывая предложение. Билл с нетерпением ждал, готовясь немедленно сорваться с места и выполнить приятное поручение.

– Вероятно, это было бы лучше всего, – согласился наконец Ломакс. – Хорошо, поезжайте к миссис Ревел на такси и спросите ее, будет ли она дома сегодня в четыре часа, потому что у меня к ней очень важное дело.

– Хорошо, сэр.

Билл взял шляпу и исчез.

Десять минут спустя такси доставило его на Понт-стрит, 487. Он позвонил и вдобавок громко постучал в дверь молоточком. Дверь открыл важного вида слуга, которому Билл кивнул, как давнему знакомому.

– Доброе утро, Чилверс, миссис Ревел дома?

– Полагаю, сэр, она собирается уходить.

– Это вы, Билл? – раздался голос сверху. – Я узнала вас по грохоту! Поднимайтесь, поговорим.

Билл посмотрел на смеющееся лицо, которое всегда настолько покоряло его – да и не только его, – что он терялся и начинал мямлить что-то бессвязное. Он поднялся по лестнице, взлетая через две ступеньки, и крепко сжал протянутую руку Вирджинии Ревел.

– Привет, Вирджиния!

– Привет, Билл!

Обаяние – совершенно особенное качество; сотни молодых женщин, даже красивее Вирджинии Ревел, могли бы сказать «Привет, Билл» с той же интонацией, и это не произвело бы на него особого впечатления. Но эти два слова, прозвучавшие из уст Вирджинии, повергли Билла в шок.

Вирджинии Ревел было двадцать семь лет. Высокая и настолько стройная и пропорционально сложенная, что о ее фигуре можно было бы слагать поэмы. Бронзового цвета волосы с зеленовато-золотистым оттенком; решительный маленький подбородок, прелестный носик, раскосые, синие, как васильки, глаза, блестящие из-под полузакрытых век, и великолепный, четко очерченный рот, один уголок которого кокетливо загибался вверх. Это было очень выразительное лицо, а его живость и лучезарность невольно приковывали взоры. Не обратить внимания на Вирджинию Ревел было просто невозможно.

Она отвела Билла в небольшую гостиную, выдержанную в бледно-сиреневых, зеленых и желтых тонах, создающих впечатление луга с крокусами.

– Билл, дорогой, – улыбнулась Вирджиния, – как же министерство иностранных дел без вас? Я думала, вы там незаменимы!

– Я к вам с посланием от Коддерса. – Так непочтительно Билл за глаза величал своего шефа. – Кстати, Вирджиния, если он спросит, помните, что у вас сегодня утром не работал телефон.

– Но он работал.

– Я знаю. Пришлось сказать, что не работал.

– Зачем? Просветите меня, что творится в министерстве иностранных дел?

Билл с упреком взглянул на нее:

– Ведь тогда бы я не приехал сюда и не увиделся с вами!

– Ах, Билл, дорогой, как же я глупа! И как это мило с вашей стороны!

– Чилверс сказал, что вы собираетесь уезжать.

– Да, на Слоун-стрит. Там есть магазин, где продаются замечательные набедренные пояса.

– Набедренные пояса?

– Да, Билл, на-бед-рен-ные – понимаете? – набедренные по-я-са. Пояса на бедра. Надеваются прямо на тело.

– Увольте, Вирджиния! Не следует описывать свое белье молодому человеку, с которым вас не связывают близкие отношения. Это неделикатно.