Дело передается в суд - Н. Борисов

Во время очередного дежурства Кадырова метрах в пятидесяти от него серая «Волга» врезалась в угол дома. И хотя катастрофа произошла на небольшой скорости, последствия ее были для машины ужасны. Оба передних колеса отскочили, осколки стекла толстым слоем покрыли мостовую. Как ни странно, водитель совершенно не пострадал. Он сидел в машине и молча дергал за ручку заклинившейся от удара дверцы. Из прохожих, к счастью, тоже никто не пострадал, если не считать гражданина средних лет, которого чуть задело отскочившее от «Волги» колесо. Как всегда в таких случаях, машину обступила толпа любопытных. Проталкиваясь сквозь ряды уличных зевак, Кадыров вдруг услышал обидную фразу:

— Поздно, милиция. Надо лучше исполнять свои обязанности.

Возможно, Кадыров и не обратил бы внимания на эти слова, если бы задетый колесом гражданин мгновенно не отреагировал на них:

— Милиция! А у нее нет обязанностей, одни только права.

Кадыров резко повернулся к нему и сразу же увидел того самого мужчину в очках с золотой оправой, которого заметил, когда вел в милицию человека в гимнастерке. Теперь он мог рассмотреть его более внимательно. Человеку было лет сорок пять, но на расстоянии он казался моложе. Одет он был весьма модно, но слишком кричаще, и при этом — явно не по возрасту. Чуть раскосые глаза с сеточкой морщин под ними нагловато смотрели на милиционера из-за очков, поблескивавших стеклами и золотом.

Человек был так спокойно-безмятежен, так уверен в себе, что Кадыров неожиданно для себя оробел.

«Сейчас я сделаю вторую за неделю ошибку, если задержу такого приличного мужчину», — подумал он. Однако другого выхода не было. Тем более что наметанный глаз Федора заметил вдруг на руке человека в очках наколотую чуть выше кисти надпись «не забуду мать родную». Это совершенно не вязалось с его импозантной внешностью.

Кадыров приложил руку к козырьку:

— Гражданин, мне нужны свидетели аварии. Не поможете ли вы установить кое-какие подробности? Вот тут отделение рядом. Пройдемте со мной. Это простая формальность, — сказал Федор.

— Что ж, пойдем, — сказал человек в очках без всякого, впрочем, энтузиазма. — Другой бы стал спорить.

После проверки выяснилось, что приведенный Кадыровым человек но фамилии Карташев является крупным вором-рецидивистом. Но это обстоятельство не давало милиции права задерживать его, потому что согласно документам он в настоящее время был освобожден по отбытии срока наказания и законно пребывал на свободе. Карташев очень хорошо понимал это и вел себя в отделе более чем развязно: шумел, довольно противно острил, отказывался отвечать на вопросы, не имеющие, по его мнению, «никакого отношения к автомобильной катастрофе».

Через картотеку Управления мы довольно быстро установили, что во время войны Карташев дезертировал, был пойман и отправлен в штрафной батальон. После войны работал охранником в лагере для военнопленных, но вскоре за расправу над заключенным сам был посажен за решетку. После отбытия срока был уличен в крупных кражах и вновь осужден и лишь недавно освобожден по амнистии. За последние несколько месяцев сменил пять мест работы, нигде надолго не задерживался. Средний заработок его за это время не превышал восьмидесяти рублей в месяц. Источники его внешнего великолепия были неизвестны.

Карташев небрежно сидел, или, скорее, полулежал, на стуле, закинув ногу на ногу и облокотившись на спинку стула. При этом он все время иронизировал, очевидно считая себя необычайно остроумным человеком.

— Насколько я смог разобраться в ситуации, вы кого-то разыскиваете, но, надеюсь, вы поняли уже, что я не тот, кто вас интересует, — сказал он, небрежно смахивая с рукава пиджака приставшую к нему пылинку.

— Ну почему же? — сказал я в тон ему. — Вы себя явно недооцениваете. Вы и сами по себе можете заинтересовать кого угодно.

— Я очень польщен. — Он приложил руку к сердцу. — Но дело в том, что я опаздываю на свидание. А ведь, сами понимаете, мне не тридцать, женщины меня уже долго не ждут. — Карташев взглянул на большие стенные часы над дверью. — Неужели вам не жалко тратить на меня такое количество вашего драгоценнейшего времени?

— Не обращайте на них внимания, они очень спешат. На моих, например, сейчас только четыре, а на ваших?

Он поднес левую руку к глазам. Потом вдруг засмеялся:

— Да, совсем забыл. Ведь я оставил их дома. Склероз.

— Боюсь, что вы неточно поставили себе диагноз, — сказала Крымова. — Ведь вы не забыли часы дома, а, пытаясь избавиться от них, опустили их в урну по дороге в милицию. К счастью, это заметил старшина Кадыров.

Она положила на стол старинные и, по-видимому, очень дорогие золотые часы швейцарской фирмы Павел Буре.

— А как вы докажете, что эти рыжие котлы принадлежат мне? — спросил Карташев, не замечая, что переходит от «великосветской» речи к блатному жаргону.

— Это уже наша забота, — холодно сказал я.

Карташев мотнул головой и набрал в легкие воздуха, как будто собираясь прыгать с моста в воду.

— Пишите, от вас все равно не скроешься, — выдохнул он. — Я дешево купил их у одного раззявы на Северном вокзале. Ему не на что было выпить, и он предложил их мне.

Карташев снова солгал, потому что вызванная через час в отдел Мария Даниловна Веселова показала, что предъявленные ей золотые часы фирмы Павел Буре принадлежали ее покойному мужу.

Впрочем, солгал ли? Ведь действительно за несколько дней, прошедших с момента убийства и ограбления утильщика, его часы могли пройти через несколько рук и в конце концов оказаться у Карташева. Тот факт, что часы, ранее принадлежавшие Веселову, были изъяты у Карташева, вовсе не означал, что Карташев — убийца. С другой стороны, если Карташев на самом деле купил часы у кого-то на вокзале, зачем он сделал попытку «потерять» их по дороге в милицию? Когда же выяснилось, что Карташев не может толком объяснить, где он был в день и час убийства Веселова, положение его сразу стало безвыходным.

Карташеву было предъявлено обвинение в убийстве Веселова.

И все же понадобилось еще три дня для того, чтобы прижатый к стенке Карташев, отказавшись от своих прежних показаний, назвал Панина — человека, который дал ему часы Веселова для продажи.

— Я не знаю, где он живет, — сказал Карташев. — Но есть одна пивная тут поблизости, он часто ее навещает.

На четвертый день у этой пивной был задержан Панин — человек в выцветшей военной гимнастерке.

Теперь в руках следователя был неоспоримый убийца. Панина изобличало все — его видела дворник Соколова, на его гимнастерке были найдены замытые следы крови. Правда, Панин утверждал, что две недели назад в пьяной драке ему разбили нос и он запачкал кровью гимнастерку. Но группа крови у него не совпадала с группой крови Веселова. Да и сам Папин не собирался как будто ничего скрывать. Перед нами сидел слабый, безвольный, отупевший от непрерывного пьянства человек. Весь его облик никак не вязался в моем представлении с теми жестокими, хладнокровными преступниками, о которых я столько читал и слышал от старых сотрудников милиции. Впрочем, о каком хладнокровии вообще могла идти речь, если, не успев совершить убийство, он уже через полчаса пошел признаваться в нем? При аресте Панин не оказал никакого сопротивления. По его словам, он даже с облегчением воспринял его. Мучавшие его по ночам кошмары были страшнее любой действительности.

На допросе Панин рассказал о том, какую роль сыграло в его жизни знакомство с профессиональным преступником Карташевым.

Несколько месяцев назад Карташев познакомился в пивной с молодым геологом — Паниным. После двух бутылок водки Карташев уже знал все о своем новом знакомом. Прежде Сергей Панин часто ездил в геологические экспедиции и всегда с радостью возвращался домой, где его ждали любимая жена и восьмилетний сын. Но последняя его поездка была длительной и тяжелой. Может быть, поэтому Сергей и начал пить: слабовольный по природе, он действительно не годился для трудной профессии геолога. А начав пить, он уже не мог остановиться. Домой Сергей Панин вернулся алкоголиком. В экспедиции его больше не брали. С работы тоже пришлось уйти. Заработка жены едва хватало на то, чтобы прокормить троих, и о выпивке не приходилось и мечтать. Иногда Сергею давали взаймы, не очень надеясь на то, что он отдаст деньги. Старые приятели по экспедициям, случайно встретив Панина, угощали его где-нибудь в пивной, наскоро, стремясь поскорее от него отделаться. Своих денег Панин не имел. И тогда он начал воровать. Ни смелости, ни сноровки профессионального вора у него не было, и он отваживался на воровство только в своей собственной квартире. Очень часто приходя домой, жена недосчитывалась простыни, детского костюма, хрустальной вазы. Однажды она застала мальчика сидящим в темноте.