Право на счастье - Кейт Коскарелли

— Прошу прощения, сэр, я не мог даже представить такого…

— Тогда уберите это и внесите багаж в мои апартаменты. Моя личная прислуга прибудет после обеда. Позаботьтесь, чтобы до этого времени меня никто не беспокоил. И никаких телефонных звонков.

Дрейк подождал, пока внесут багаж, и захлопнул дверь за ушедшими. Подойдя к бару, он налил себе стакан томатного сока и сел на стол. Позвонив своим сотрудникам, он заказал завтрак в номер. Черт, жаль, что нет Фацетти! Дрейк не привык сам о себе заботиться, а его правая рука, слуга Фацетти, слег от сердечного приступа и теперь не сможет работать у него целый день.

Дрейк проголодался и нуждался в отдыхе. Сегодняшний брифинг он должен встретить в полной боевой готовности. Хелен, его секретарша, которая взяла на себя большинство обязанностей Фацетти, прибудет только вечером.

Он наконец снял пальто, ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Дрейк был среднего роста, мускулист и для сорока пяти лет довольно подтянут. Его седые волосы оставались густыми. Густыми были и черные брови над темными глазами, горевшими на бронзовом от южного калифорнийского солнца лице. В этом удачливом богатом человеке угадывался сильный и властный характер, характер, неизменно располагавший к себе мужчин и завораживающий женщин.

Дрейк Малони был сказочно богат. И хотя вокруг него вечно крутилось довольно много людей, готовых выполнять любые прихоти сильных мира сего, он все-таки был одинок. Дрейк сумел построить финансовую империю: нефть и коммуникации. Он финансировал постановки на Бродвее и выступал спонсором Национальной бейсбольной лиги, и, хотя последнее относилось к категории рискованных вложений, он и из этого сумел извлечь прибыль. «Желтая» пресса окрестила Дрейка Малони Мидасом Малони.

Жена умерла, когда ему исполнилось сорок. За все двадцать лет она так и не подарила ему ребенка. Больше года он хранил глубокий траур; его богатство не помогло приобрести главного — здоровья для женщины, которую Дрейк любил больше всего в жизни. С горькой иронией он смотрел на себя со стороны как на самого желанного жениха для любой особы.

И у него были женщины. Самые красивые, юные, образованные — все они были ему доступны, стоило только захотеть. При всем своем богатстве и любви к роскоши Дрейк был в достаточной мере реалистом и прекрасно понимал, что его деньги, его положение в обществе — вот что главным образом притягивало к нему всех этих женщин, но Малони не видел ни в одной из них ту, которая… Да он и не собирался жениться.

Он наслаждался их лестью, их вниманием, не связывая себя никакими обязательствами, ограничиваясь лишь более или менее регулярными, а то и просто разовыми встречами, продолжая хранить верность, если не телом, то душой, женщине, которую любил…

Сейчас — впервые за много лет — он был в Сент-Луисе совсем один и испытывал досаду и раздражение на грани срыва. Какого черта вдруг заболел Фацетти? Кто теперь разберет его чемоданы, развесит в шкафу костюмы? Но к дьяволу все это! Дрейк позвонил в Лос-Анджелес. После нескольких длинных гудков ему ответил сонный голос.

— Хорас? Что случилось? — требовательно спросил он. — Неужели ты только что проснулся?!

— Сейчас шесть утра, Дрейк. Ты из Сент-Луиса? — Хорас едва сдерживал злость.

— Извини, я забыл. В любом случае открой глаза пошире и запиши, чтобы Тим позвонил Мерилли и Линчу, и передай ему, что я хочу как можно скорее получить новый выпуск… ты знаешь, мы говорили о деле Бейла.

— С него довольно требований. Он уже обещал мне сделать все, что сможет. Не думаю, что имеет смысл дальше на него давить.

— Имеет. Передай ему, что, если я не получу от этой сделки десяти тысяч, я найду другого брокера.

— Хорошо, хорошо, но Тим — отличный парень. Мне жаль, если он на этом сгорит, — ответил Хорас, стараясь говорить миролюбиво.

— Я не имел в виду менять его, просто надо с ним покруче себя вести. Хорас, ты должен знать, как следует обращаться с людьми, тебя должны были этому учить в твоей адвокатской школе. Разве не так?

— Конечно, босс. Еще какие-нибудь задания?

— Я собираюсь поспать пару часов. Проверь, чтобы Хелен захватила все эти контракты, до того как сядет в самолет.

— Я все передал ей в три часа ночи. Мы работали почти до утра.

— Спасибо. Что бы я без тебя делал? Возьми пару дней отдыха. Но так, чтобы поблизости был телефон на случай, если переговоры затянутся. Ладно?

— Ладно, босс. Еще что-нибудь?

— Ложись спать.

В дверь постучали, и Дрейк впустил официанта, толкающего перед собой столик на колесах СО свежими цветами и сверкающий хрусталем и серебром. На завтрак подали горячие булочки, тосты, грейпфруты, яйца и кофе, все, как было заказано. Малони отказался от предложения официанта сервировать стол и отправился в ванную. Затем прошел в спальню и тут увидел Китти, уснувшую в шезлонге.

— Что за черт! — воскликнул он, шагнув к девушке и сразу поняв, почему у входа стояла тележка горничной.

Он терпеть не мог нерадивых работников и готов был устроить разнос этой ленивой чертовке. Дрейк хотел уже разбудить ее, но внезапно раздражение сменилось любопытством. Девушка спала, как младенец. Длинные светлые волосы выбились из-под косынки, в уголках глаз еще не высохли слезы.

Дрейк легонько дотронулся до ее щеки, осторожно откинул со лба светлую прядь. Она всхлипнула во сне. Он обвел кончиком пальца абрис лица и ощутил тепло и нежность юности. Его тронули детская невинность и беззащитность девушки, и Дрейку вдруг захотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось. Он почувствовал себя принцем, который разбудит сейчас Спящую красавицу.

Китти почувствовала его взгляд и, просыпаясь, встретила его добрую улыбку. Она не сразу сообразила, где находится, а поняв, закрыла лицо руками.

— Господи! Что я наделала! — прошептала она.

— Всего лишь уснула, вот и все.

— Простите меня, сэр! Я так виновата! Я сейчас все исправлю.

Китти выпрямилась и готова была подняться, но Дрейк остановил ее — ему вовсе не хотелось, чтобы она сбежала.

— Оставайся здесь. — Он положил руки ей на плечи. — Я хочу поговорить с тобой. Ведь ты должна дать объяснения.

— Но мне надо вернуться к своей работе! Я и так получу взбучку. Который час?

— Почти десять.

— О нет! Нужно убрать еще целый этаж, а в одиннадцать я уже должна быть в классе.

— В классе? — У Дрейка упало сердце. — Ты все еще учишься в школе?

— Нет, я преподаю в балетных классах Анны Бари.

— Так ты на двух работах? Тогда неудивительно, что тебя сморил сон, — сказал он в ответ, прикидывая в уме, сколько же ей может быть лет.