Падающие в небеса - Азарий Лапидус

Сапожников на протяжении всего разговора отрешенно сидел, откинувшись в кресле, но, услышав последние слова, напрягся и выпрямился. Со стороны он напоминал породистую сторожевую собаку, увидевшую противника и готовую моментально на него броситься. Для начала Михаил Петрович спросил:

– Что же я такого важного должен буду делать?

– Разрешите, я поведаю вам о сути задания позже. Для начала я должен услышать ваш ответ, и надеюсь, вы скажете «да!».

– А если я скажу «нет»? – спросил с абсолютно отрешенным взглядом, устремленным мимо собеседника, Сапожников.

– Не думаю, что такой вариант ответа возможен. Обсуждаемая с вами тема является предметом особой государственной важности. И если я сказал, что ожидаю от вас положительный ответ, так это просто вопрос времени. Сейчас, сегодня вечером или завтра утром. Я уверен, что вы, Михаил Петрович, будучи патриотом, не можете ответить отказом.

Беленький произносил слова медленно, почти по слогам, как будто пытаясь достучаться до вдруг ставшего безразличным ко всему происходящему в данный момент в этом кабинете Сапожникова.

«Неужели он не понимает, что шансов отвертеться у него нет?» – подумал директор департамента.

– Илья Иосифович, а могу ли я как-нибудь по-другому помочь вашей организации?

– Это как, например? – с сарказмом спросил Беленький.

– Куплю вам компьютеры, или автомобили, или маленький самолет, например, или… – теперь уже издевался над собеседником Сапожников.

Михаил Петрович вдруг почувствовал необычайную легкость, как будто многотонные цепи разорвались, и он взлетел, а теперь сверху наблюдал за происходящим. Вряд ли кто-нибудь мог объяснить произошедшую с Михаилом Петрович метаморфозу, он и сам не понимал, что же произошло. В одну секунду Сапожников перестал опасаться и этого заведения, и этого человека. Теперь миллиардер видел в сидящем напротив него собеседника такого же, как и он сам, бизнесмена, пытающегося решить свои проблемы. А с бизнесменами Сапожников умел общаться профессионально, ведь он был гроссмейстером этого ордена.

– Нет! – резко оборвал его Беленький. – Нам не нужны, как вы выразились, «маленькие самолеты». Повторяю еще раз: все, что от вас требуется, – войти в контакт с Липсицем.

– Нет! – не менее жестко произнес Сапожников и замолчал, не желая продолжать разговор.

– Михаил Петрович, я понимаю, что для вас мое предложение крайне неожиданное, – вдруг перешел на мягкий, мурчащий тон Беленький, – но без вас нам будет очень трудно справиться с поставленной задачей. Имейте это в виду! Я позвоню вам завтра.

– Хорошо, – сказал Сапожников только для того, чтобы скорее закончить беседу и выскочить из здания.

Тот же офицер проводил посетителя до выхода, оттуда Михаил Петрович почти бегом добрался до паркинга и прыгнул в машину, которую с интересом рассматривали водители на стоянке. Видимо, нечасто приезжали «Майбахи» на территорию Службы внешней разведки.

Глава 3

Вечером Михаил Петрович запланировал полететь в Лондон, поэтому он решил не возвращаться в офис. Позвонил помощнику, занимающемуся его поездками по всему миру. Николай отвечал за оформление маршрутов, бронирование билетов и стыковки любых возможных видов транспорта, будь то полет частным самолетом Сапожникова, встречи шефа и членов его семьи в аэропорту, трансферы на автомобилях, заказы VIP-залов и даже швартовка личной яхты.

– Николай, попробуй сдвинь часа на три мой отлет в Лондон.

– Хорошо, Михаил Петрович, я сейчас свяжусь с Внуково-3 и минут через пятнадцать вам перезвоню.

– Договорились. Я нахожусь недалеко от Внуково, поэтому сразу поеду туда и буду ждать. Надеюсь, у тебя получится!

– Да не в первый раз изменять график. Если не случится никаких форс-мажорных ситуаций в виде полета президента, премьера или мэра Москвы, то все будет в порядке.

Эскорт автомобилей свернул на Киевское шоссе, Сапожников открыл шторку окна и посмотрел на улицу. Он поймал себя на мысли, что не может узнать хорошо знакомую с детства дорогу. Дедушкина дача располагалась в генеральском поселке в районе Апрелевки, и все детство и юность Миша проводил там. Каждое лето, в самом начале, родители забрасывали его на дачу, где у мальчика была уже сложившаяся компания. Большой теплый дом, стоящий на огромном участке размером почти с гектар, мог быть использован круглый год. В связи с этим родители часто приезжали со своими компаниями на выходные, и иногда кто-то из их знакомых брал с собой детей. Ребята с удовольствием принимали участие во взрослых посиделках, слушали, как родители поют песни, смотрели, как они танцуют под магнитофонные записи. Но главным развлечением для Миши и его друзей было разведение огня в камине, а потом они могли часами, до тошноты и угара, смотреть на пламя, подбрасывать дрова, загодя приготовленные родителями. Миша в детстве насмотрелся на огонь в камине настолько, что потом во взрослой жизни не мог его терпеть. Архитектор, проектировавший усадьбу Сапожникова, в угоду моде и сложившимся правилам красивой жизни запроектировал в главном доме целых четыре камина. Михаил Петрович, отдавший строительство на откуп жене, с ужасом обнаружил эти кошмарные сооружения и ни разу не зажег спичку ни в одном из них. Марина тоже, видимо, не питала особых чувств к открытому огню, а согласовала наличие каминов механически, поэтому стояли они уже почти десять лет, абсолютно новые, как из магазина, никем и никогда не используемые.

Вот такая же оскомина, как от огня, образовалась у Сапожникова и от Киевского шоссе. Слишком много и с удовольствием он ездил по нему в детстве. С поступлением в институт это самое удовольствие потихоньку начало таять, создавая какое-то неприятное ощущение. Его можно было сравнить с только что выпавшим снегом в середине осени – вроде красиво, вокруг белым-бело, а под ногами мерзкая слякоть.

Но иметь большую зимнюю дачу считалось очень круто в молодежной среде, поэтому по Киевскому шоссе приходилось ездить по-прежнему – возить веселые компании, но каждый раз маршрут давался все сложнее. И однажды, приехав в очередной раз на выходные со студенческой командой, состоящей из четырех юношей и двух девушек, ребята здорово погуляли. Через месяц каждая из веселых подружек во всеуслышание заявила, что она беременна, а от кого – неизвестно, но абсолютно точно от одного из той четверки. Поднялся огромный скандал, замять который не удавалось ни дедушке-герою, ни папе-профессору. И неизвестно, насколько печальными оказались бы последствия той оргии для ее участников, если бы не вмешался отец одного из них – генерал доблестной секретной службы. Он договорился, что дело закроют при условии, что юноши и забеременевшие девушки создадут счастливые пары. Ребята бросили «орел-решка», Мишу пронесло, а два его товарища женились на своих непутевых подругах. После этого случая Сапожников совсем перестал ездить на дачу и пользоваться Киевским шоссе. Даже во Внуково он предпочитал добираться по Минскому или Боровскому шоссе. Водители поначалу удивлялись этим странным маршрутам, занимавшим значительно больше времени, чем необходимо, но спорить с шефом не решались и постепенно к ним привыкли.

Когда денег было уже достаточно и встал вопрос о строительстве загородного дома, Сапожников поставил перед женой единственный географический запрет – Киевское шоссе. Марина равнодушно отнеслась к пожеланию мужа – она и без этого кроме Рублевки не представляла никакой другой подмосковной дороги, ведущей к местам, пригодным для жизни их семьи.

Пару лет назад делегация, возглавляемая президентом страны, в которую Михаил Петрович входил в качестве члена группы поддержки от российских деловых кругов, приземлилась в правительственном аэропорту Внуково -2. Когда вышли из терминала, Сапожникова пригласил к себе в машину вице-премьер правительства Меркулов. Отказаться от предложения не представлялось возможным. Эскорт Сапожникова пристроился за автомобилем вице-премьера, машины, конечно, поехали через Киевское шоссе. Сапожников смотрел по сторонам и не верил своим глазам – настолько изменилась дорога его детства. Вместо узкой асфальтовой полоски простиралась современная трасса с офисами и заправками по обеим сторонам. Вековой лес вдоль шоссе был вырублен. Автомобили могли ехать настолько быстро, что мелькавшие в окне строения создавали иллюзию городской магистрали. С тех пор водители получили указание ездить по Киевскому шоссе – сейчас оно радовало глаз и никоим образом не напоминало ту студенческую дорогу. У Сапожникова даже возникла привычка при поездке по Киевке открывать занавески на окнах машины.

Полгода назад он решился доехать до дедушкиной дачи. Здесь теперь жили родители, и их единственный сын не был у них в доме почти пятнадцать лет. Поездка не доставила Михаилу Петровичу удовольствия. Часть дороги еще не успели реконструировать, и он застал почти неизменный пейзаж, знакомый со времен своего детства, дополняемый большим количеством многоэтажных домов, построенных в последние годы на въезде в Апрелевку.