Англичанка - Дэниел Силва

— Ловлю каждое твое слово.

— Докажи.

Габриель повторил его речь слово в слово, и Шамрон улыбнулся. Безупречную память Габриеля он всегда считал одним из главных достоинств своего протеже. Шамрон повертел в пальцах зажигалку: два оборота вправо, два — влево.

— Беда в том, что президент Америки не намерен вводить каких-либо строгих ограничений. Он лишь говорит, что не позволит иранцам создать ядерное оружие. Это заявление бессмысленно, если у иранцев будет возможность создать оружие в кратчайшие сроки.

— Прямо как японцы.

— Японцами не правит безумное шиитское духовенство. Если президент США проявит беспечность, то за свою карьеру добьется двух больших свершений: ядерный арсенал Ирана и восстановление исламского халифата.

— Добро пожаловать в постамериканский мир, Ари.

— Вот потому-то я и считаю, что глупо вверять нашу безопасность заботам Америки. Впрочем, это не единственная головная боль премьер-министра, — добавил Шамрон. — У генералов нет эффективного плана атаки, чтобы одним ударом уничтожить все ядерные объекты Ирана. А с бульвара Царя Саула, где заправляет твой друг Узи Навот, уверяют премьер-министра, дескать, одностороннее нападение на персов станет катастрофой библейского масштаба.

На бульваре Царя Саула находился штаб израильской разведки: подставная организация с таким длинным и незапоминающимся названием, что никто бы не догадался о ее истинном назначении. Даже агенты в отставке вроде Габриеля и Шамрона называли ее просто «Контора», и никак иначе.

— Узи ежедневно имеет дело с потоками сырых разведданных, — напомнил Габриель.

— Да и ты тоже. Видишь, конечно, не все, — поспешил добавить Шамрон, — но достаточно, чтобы сказать, как ошибается Узи в расчетах.

— Да уж, математика — далеко не конек Узи. Зато, работая в поле, он ни разу не ошибался.

— Ему просто не выпадало шанса рискнуть и ошибиться. — Шамрон молча посмотрел, как ветер колышет ветви эвкалипта в палисаде. — Я всегда говорил: карьера без споров с коллегами — не карьера. Я свое отспорил, да и ты тоже.

— Мои шрамы — тому подтверждение.

— Как и награды, — напомнил Шамрон. — Премьер-министр боится, что Контора чересчур осторожничает, когда дело касается Ирана. Да, мы внедрили в их компьютеры вирусы, уничтожили нескольких ученых-ядерщиков… Ничего из ряда вон, а премьер ждет от Узи очередного «Шедевра».

«Шедевром» назвали совместную операцию израильских, американских и британских спецслужб, в результате которой было уничтожено четыре иранских объекта по обогащению урана. Ее провернули в смену Узи Навота, однако в кулуарах «Шедевр» считался одним из подвигов Габриеля.

— «Шедевры» как горшки не лепятся, Ари.

— И то верно, — согласился Шамрон. — Правда, я всегда считал, что нужных обстоятельств нельзя дожидаться. Их надо самому создавать. Премьер-министр придерживается того же мнения.

— Он что, разуверился в Узи?

— Пока еще не совсем.

— А что ты ему ответил?

— Выбор был невелик: я сам рекомендовал Узи на пост директора.

— То есть благословил его?

— Условно.

— Это как?

— Напомнил премьер-министру, что человек, которого я бы точно рекомендовал, не заинтересован в назначении. — Шамрон медленно покачал головой. — Ты единственный агент за всю историю нашей разведки, отвергший предложение возглавить Контору.

— Всегда бывает первый раз, Ари.

— То есть ты еще можешь передумать?

— Ты за этим приехал?

— Нет, решил, что ты обрадуешься моей компании, — сострил Шамрон. — А еще мы с премьером подумали: не согласишься ли ты протянуть руку помощи одному из наших ближайших соратников?

— Которому?

— К нам нагрянул Грэм Сеймур. Хочет перемолвиться с тобой словечком.

Габриель обернулся к Шамрону и, немного помолчав, спросил:

— О чем?

— Мне он сказал только, что дело срочное. — Шамрон подошел к мольберту и сощурился на древний холст. — Совсем как новая.

— Для того и работаю.

— Не мог бы ты и со мной то же проделать?

— Прости, Ари. — Габриель погладил Шамрона по изборожденной морщинами щеке. — Ты давно не подлежишь ремонту.

4

Гостиница «ЦАРЬ ДАВИД», Иерусалим

Днем 22 июля 1946 года подпольная организация «Иргун» взорвала заложенную в гостинице «Царь Давид» бомбу. Гостиница тогда служила штабом британских сил в Палестине. Теракт стал местью за арест нескольких сотен борцов за независимость Израиля; погиб девяносто один человек, в том числе двадцать восемь британских подданных, проигнорировавших призыв к эвакуации. Осуждаемый во всем мире, взрыв тем не менее оказался одним из самых эффективных актов политического насилия: не прошло и двух лет, как британцы покинули Палестину, позволив осуществиться некогда несбыточной мечте сионистов — о современном Государстве Израиль.

Среди тех, кому посчастливилось выжить, был молодой офицер британской разведки Артур Сеймур, ветеран одной секретной военной программы, недавно переведенный в Палестину следить за израильским подпольем. В момент взрыва ему полагалось быть у себя в кабинете, в гостинице, но он опаздывал на несколько минут, возвращаясь со встречи с информатором в Старом городе. Минуя Ворота Яффы, Сеймур услышал грохот взрыва и с ужасом увидел, как обвалилась часть здания. Этот образ преследовал Сеймура всю жизнь, повлиял на будущую карьеру. Питающий жгучую ненависть к израильтянам и бегло говорящий на арабском, он завязал опасно близкие связи со многими врагами Израиля. Часто бывал при дворе египетского президента Гамаля Абдель Насера, а некогда еще и восхищался молодым палестинским революционером Ясиром Арафатом.

Несмотря на проарабское настроение Артура Сеймура, в Конторе его считали одним из самых способных агентов МИ-6 на Ближнем Востоке и немало удивились, когда его единственный сын Грэм предпочел блестящей карьере в Секретной разведывательной службе работу в МИ-5, Службе безопасности. В начале карьеры Сеймур-младший служил контрразведчиком, выявляя агентов КГБ в Лондоне. Позже — после падения Берлинской стены и подъема исламских фанатиков — его назначили шефом контртеррористического отдела. Теперь, став замдиректора МИ-5, он был вынужден полагаться на богатый опыт работы в обеих отраслях: российских шпионов в Лондоне развелось больше, чем в самый разгар холодной войны, а благодаря ошибкам, что совершало одно правительство за другим, Соединенное Королевство стало приютом для нескольких тысяч исламистов и боевиков из стран арабского мира и Азии. Сеймур называл Лондон Кандагаром-на-Темзе и всерьез беспокоился, что родина скатывается к краю цивилизационной бездны.

И хотя Сеймур-младший разделял страсть отца к чистому шпионажу, он не унаследовал ни капли отвращения к Государству Израиль. Напротив, под его руководством МИ-5 установило тесные связи с Конторой и конкретно с Габриелем Аллоном. Вдвоем они считали себя членами тайного братства, что берется за грязные дела, от которых отказываются другие, и пеклись о последствиях. Они сражались друг за друга, лили кровь, а порой и убивали. Габриель и Грэм сблизились, как только могут сблизиться шпионы двух враждующих стран — то есть не доверяли друг другу лишь самую малость.

— Хоть кто-нибудь в этой гостинице не знает тебя? — спросил Сеймур, пожимая Габриелю руку как совершенно незнакомому человеку.

— Девушка на ресепшене подумала, что я приехал на бар-мицву[2] к Гринбергам.

Сеймур сдержанно улыбнулся. Оловянный цвет волос и крепкая челюсть придавали ему вид хрестоматийного британского колониста, человека, что решает важные вопросы и никогда не предлагает чаю.

— Здесь поговорим или выйдем? — спросил Габриель.

— Выйдем.

Они присели за столиком на террасе: Габриель — лицом к гостинице, Сеймур — к стенам Старого города. Стрелки часов едва перевалили за одиннадцать, обозначив передышку между завтраком и обедом. Габриель выпил чашечку кофе, тогда как Сеймур решил основательно подкрепиться. Его жена готовила много и отвратительно, поэтому Сеймур трапезе на борту самолета только порадовался, а уж поздним завтраком в гостинице — пусть и приготовленным на кухне «Царя Давида» — решил насладиться от души. Как и видом Старого города.

— Ты, наверное, не поверишь, — начал он, принимаясь за омлет, — но я первый раз на твоей земле.

— Отчего же, верю, — ответил Габриель. — Все есть в твоем досье.

— Занимательное чтиво?

— Так себе, если учесть, сколько твои на меня нарыли.

— Разве могло быть иначе? Я лишь скромный работник Службы безопасности Ее Величества. Зато ты — легенда. В конце концов, — перешел на шепот Сеймур, — не так много шпионов могут похвастаться тем, что спасли мир от апокалипсиса.