На заре самурайской вольницы - Александр Альшевский

25 августа 1146 г. в храме Ниннадзи в возрасте 45 лет умирает монахиня Тайкэнмонъин, одна из жен Тобы, известная в миру как Сёси – главная соперница Токуси. Авторитет последней в женской половине дворца становится незыблемым. Экс-император Тоба дарует ей почетное имя Бифукумонъин. Только одна вещь омрачала жизнь этой блистательной женщины – слабое от рождения здоровье сына, императора Коноэ.

Весной 1149 г. на всех перекрестках столицы судачили лишь о предстоящей свадьбе императора.

– Говорят, что император-инок Тоба задумал женить своего сына. Конечно, он еще ребенок, но надо соблюдать ритуал и традиции.

– Ритуал нарушать нельзя, это ясно. Но уж больно молод император. Можно бы и подождать. К чему такая спешка?

– Тебе не к чему, а вот Фудзивара из северного дома давно замерли в предчуствии недоброго. Прямо извелись, бедняжки.

– Дурень, при чем здесь Фудзивара? Наступили другие времена. Теперь все решает не регент, а императрица Бифукумонъин. Да будет благословенно ее имя. Государыня мечтает только о том, чтобы молодой императрицей стала ее воспитанница. Как ее? А, Тэйси! Недаром же она столько времени уделяет ее воспитанию. И стихи и кото и чем там они еще развлекаются?

– Ничего вы не понимаете. Больше всего Бифукумонъин не хочет, чтобы во дворец ее сына вошла Таси, приемная дочь Ёринаги. А он уж так старается. Так уж хочет, чтобы его воспитанница стала женой императора. Так и порхает вокруг «матери страны», подчеркивая при каждом случае свое уважение. Но ничего, я думаю, у него не получится. Старший брат Тадамити поизворотливее будет.

– Ну ты уж хватил! Иногда он такое непочтение выказывает по отношению к Бифукумонъин, что она не должна его и на порог пускать. А ты талдычишь про удачу какую-то. В чем удача то?

– Непочтение, говоришь, выказывает. И что? Подумай хоть раз в жизни, бестолочь. Кто она? А? А он законный наследник дома регентов и канцлеров! Корень его рода произрастает от самого Каматари. А мать у него кто, знаешь? Дочь правого министра Минамото Акифусы. Вот Тадамити иногда и заносит. Голубая кровь вскипает. Так и хочет упрекнуть Бифукумонъин низким происхождением. Но делает это элегантно, в рамках приличий, с издевкой, но неявной. Такой дурень как ты и не заметил бы ничего такого. Настоящий вельможа этот Тадамити.

– Уверен, старая лиса, что Бифукумонъин будет на его стороне. Знает, что она на дух не переносила Тайкэнмонъин, а Таси, дочь Ёринаги, приходится ей родственницей. К тому же император Коноэ воспитывался женой экс-императора Сутоку, которая приходится дочерью все тому же Тадамити. Ну, и самое, пожалуй, главное. Он по линии своей жены тесно связан с Мураками Гэндзи и Накамикадо Фудзивара. А эти вельможи горой стоят за Бифукумонъин. Какие-то у них там свои интересы.

– Ясно какие! Землицы хотят побольше отхватить. И дружба с такой влиятельной родственницей им очень будет кстати. Вот и все интересы.

Вопрос выбора будущей императрицы в сложившейся обстановке был очень серьезным. От него зависела не только политическая, но и экономическая судьба таких людей, от упоминания должностей и рангов которых дух захватывало. Несбалансированное решение могло вызвать самые непредсказуемые последствия. Ни для кого не было секретом, что придворный мир давно раскололся на две примерно равные половинки. Одну занимали Бифукумонъин, Тадамити, Мураками Гэндзи и Накамикадо Фудзивара. А другую – те, кто был связан с Тайкэнмонъин: Тададзанэ, Ёринага, Канъин Фудзивара. И что характерно. Жена Тадамити происходила из ветви Накамикадо Фудзивара, а жена Ёринаги – из ветви Канъин Фудзивара и к тому же приходилась племянницей Тайкэнмонъин. А эта незаурядная женщина даже после своей смерти не оставляла в покое Бифукумонъин, которую раздражало все, что касалось ее главной соперницы, причем соперницы не только по женской линии, затейливым образом опутавшей императора-инока Тобу, но и в политической борьбе, обострявшейся с каждым днем.

Левый министр Ёринага не сомневался, что происхождение, способности и, наконец, красота его приемной дочери Таси делали ее первой претенденткой на роль жены Коноэ. Да и по возрасту она подходила императору. Ей было одиннадцать лет. «Еще немного усилий и все сложится отлично», думал Ёринага. Однако протеже министра встретила категорическое неприятие со стороны Бифукумонъин. Тоба, посещая свою жену, всегда видел ее в слезах, рукава ее элегантного кимоно не просыхали. Она умоляла его не соглашаться с Ёринагой. «Но почему? Чем тебя не устраивает Таси? Лучшей жены для нашего сына и желать нечего. Что тебя беспокоит?», вопрошал Тоба. Но что она могла ответить? Конкретных причин не любить эту девочку у нее не было. Одни лишь смутные и тяжелые предчувствия. Не гордыня ли это? Может быть, в душе она не могла смириться с тем, что кто-то поступает против ее воли.

Тоба колебался. Он оказался между двух огней. Днем на него «давил» левый министр, а ночью обжигала пылом своей непримиримости Бифукумонъин. Как-то она намекнула супругу на то, что Таси хоть и хороша, но есть и другие достойные претендентки. Поначалу Тоба не обратил внимания или не захотел обратить внимание на этот намек, но вскоре Бифукумонъин посоветовала ему посерьезнее присмотреться к Тэйси, приемной дочери Тадамити. В конце-концов император-инок стал склоняться к выбору супруги, но тут в дело вмешался престарелый Фудзивара Тададзанэ, дочь которого Тайси была женой Тобы с титулом императрицы. Хотя теперь ее звали уже монахиней Каяноин и она вела отшельническую жизнь, а Тададзанэ отошел от активной деятельности, прячась от глаз людских в своей загородной усадьбе, Тоба с уважением относился к своему тестю и прислушивался к его советам.

Тададзанэ боготворил младшего сына Ёринагу и во всем потакал ему, поэтому старика также захватила идея сделать свою внучку императрицей. Когда до него дошли слухи о том, что Тоба не склонен поддержать его в этом вопросе, Тададзанэ решил вспомнить времена своего регентства. Он начал писать письма императору-иноку с просьбой о высочайшей аудиенции, не раз приезжал по своей инициативе во дворец Тобы, но все напрасно. Его не принимали. Прошло много времени, прежде чем Тададзанэ все-таки удалось встретиться с Тобой. Вдвоем они долго проговорили в личных покоях императора-инока. Слуги не раз подавали им изысканное угощение и сакэ. В приемной шептались сановники.

– Вряд ли у него что-нибудь получится…

– Придется для Таси подыскивать супруга попроще. Да будет она, бедняжка, избавлена от тяжкой доли, тяготеющей над женщиной от рождения.

Сановники оказались правы. Тададзанэ не удалось сделать невозможное – уговорить Тобу согласиться с кандидатурой Таси. Тоба был непоколебим: первой во дворец императора должна войти Тэйси и никто другой. Тададзанэ проявил в этом непростом разговоре с зятем все свои дипломатические способности. Пытался надавить на него то с одной, то с другой стороны. Зная о том, что Тоба был ужасно суеверен, говорил о каких-то вещих снах, приметах и предзнаменованиях в пользу внучки. Рассеянный поначалу Тоба заметно оживился, в его взгляде, резком и непреклонном, все чаще вспыхивали искорки сочувствия к тестю. Окончательно растроганный Тоба решил как-то смягчить свой отказ старику и дать ему возможность сохранить лицо. Второй во дворец войдет Таси…

Для многих эта внешне довольно странная уступчивость имела простое объяснение. Они знали, что у императора-инока когда-то был страстный роман с… левым министром Ёринагой! Тоба не раз сравнивал его с пионом, считавшимся в Китае символом мужской красоты. И отец Ёринаги, Тададзанэ, мог использовать эту слабость зятя в своих интересах. Вообще-то гомосексуализм в Японии был широко распространен с незапамятных времен. Не являлся исключением в этом смысле и мир придворной аристократии, где подобная мужская утеха стала столь же обыденным и естественным явлением, как исполнение, скажем, народной песни «Кадзураки» под аккомпанемент японского кото, настроенного в тональности «итикоцу». Да и пример великого соседа был перед глазами. Императоры династии Хань придерживались бисексуальной ориентации, а многие из них отдавали явное предпочтение гомосексуализму.

Подтверждение всему этому можно без труда найти, например, в дневнике Кудзё Канэдзанэ «Яшмовые листья» («Гёкуё»). В его 66 свитках помимо политической обстановки и придворного церемониала довольно большое внимание уделено приватной жизни аристократов, с которой до мельчайших нюансов был знаком третий сын кампаку Фудзивара Тадамити, Канэдзанэ. Его усадьба располагалась на столичной Девятой улице (по-японски – Кудзё). Так стали называть новую ветвь дома Фудзивара, основателем которой явился Канэдзанэ. Кстати, его правнуки Ёсидзанэ и Санэцунэ создали не менее известные ветви – Нидзё и Итидзё.