Горсть спелой земляники - Наталья Валерьевна Акулова

В качестве приза победителю решено было купить мороженое «Ураган». Когда его ешь, оно щекочет нос и взрывается во рту, словно тысячи бешеных бомбочек. Это очень вкусно и смешно!

А Костик даже немного расстроился, что ему приза не полагается. Но у него же аллергия.

Мы пошли к дому дяди Вани, пчеловода. Точнее, на поле с подсолнухами, которое он специально для пчёл сажал. Чтобы им вкусно было и они мёд душистый делали.

Подсолнухи были похожи на светильники-солнышки, которые включили в розетки. Их было здесь видимо-невидимо. Красота! Пчёлы носились по полю, словно гоночные машины. Даже удивительно, как они не врезались друг в друга. Наверное, в их голове есть специальный прибор — радар, благодаря которому они избегают аварий и находят путь домой.

А ещё они гудели! Словно грузовые самолёты: я видела такие по телевизору в новостях.

По всему полю слышалось непрерывное «жжжжжжж». И от этого гула было немножко не по себе.

— Почему они так зло жужжат? — не понимала Наташка. — Они же не голодные — вон сколько подсолнухов кругом. Ешь — не хочу! Чего злиться-то?

— Это тебе кажется, Наташка, — сказала я. — Они жужжат, как обычно. Просто их тут миллион или даже миллиард. А нас всего трое. Вот нам и страшно.

Пчёлы носили нектар с подсолнухов в ульи. Это такие маленькие смешные домики. Они стояли в огороде дяди Вани за высоким забором.

Высокий забор люди строят, чтобы скрывать за ним что-нибудь ценное. Дядя Ваня прятал за ним пчелиные домики. Наверное, он боялся, что их украдут, если забор будет низкий. Он сразу останется и без домиков, и без пчёл, и без мёда. Это же целое состояние!

Но нам было прекрасно известно, что происходит за забором.

Мы залезали на столетний дуб и сверху видели всё! Дядя Ваня, как волшебник, колдовал над пчелиными домиками. Он открывал крышки ульев, вынимал из домиков деревяшки, похожие на рамы для картин, и вытряхивал в таз что-то жёлтое. Наверное, это и был мёд. И, наверное, он был очень вкусным. Нам ужасно хотелось попробовать эту пчелиную сладость! Но дядя Ваня ни разу не предлагал нам мёда. Наверное, ему было жалко расставаться с ним. Как Кощею со своим золотом.

Правда, внешне дядя Ваня был похож вовсе не на Кощея, а на косолапого медведя. Он носил огромный брезентовый комбинезон и шляпу с мелкой сеткой, которая спускалась до груди. В этом смешном наряде дядя Ваня передвигался по огороду, как неуклюжий медведь. И чего-то мычал себе под нос. Но мы никак не могли разобрать, что именно. Уж очень тихо он говорил…

Наташка и я были готовы начинать пчелиные соревнования. Но Костик решил сначала огласить правила.

Он же судья!

Вот что он постановил:

— Первое! В соревнованиях участвуют ваши указательные пальцы правой руки. Второе! По моей команде вы одновременно суёте пальцы в центр подсолнуха, где сидят пчёлы, и ждёте, когда они вас укусят. Третье! После того как пчела вонзит своё жало, я оцениваю вашу реакцию и объявляю победителя. Им считается тот, кто не издаст ни звука.

— А если мы обе не издадим звука? — решила уточнить Наташка. — Кто тогда победит?

— Такого не бывает, Наташка, — ответил Костик-судья. — Кому-то одному точно это не понравится, а вот кому… Это мы сейчас и проверим!

У меня тоже неожиданно возник вопрос:

— А почему дядя Ваня всегда в сетке к пчёлам выходит, если они кусаются так небольно и даже приятно, как говорит Наташка?

— Да он трус! — тут же нашёлся Костик. — Разве не понятно?

— Конечно, трус, — согласилась с Костиком Наташка. — Вот мой папа ловил пчёл для бабушкиного рамва-ва-тизма голыми руками! И никто его ни разу не укусил. Потому что он смелый и сильный. А дядя Ваня? Он всего боится. И пчёл в том числе.

— Если бы он их боялся, Наташка, — сказала я, — он бы их не разводил! Ты же вот не стала бы держать, например, змей, если боишься их?

— А какая от змей польза? — стала умничать Наташка. — Мёда они не дают, и шерсти у них нет, чтобы гладить. Они даже не мяукают! Я их не боюсь, просто в быту змеи совершенно бесполезные. В отличие от пчёл.

— У змей есть яд, — возразила я. — Им лечат многие болезни.

— А у пчёл и яд, и мёд! Выходит, они в два раза полезнее змей! — настаивала Наташка на своём.

Мы бы так ещё долго проспорили. Но Костик сообщил, что нашёл подходящий для соревнования подсолнух.

Подсолнух рос на краю поля — сам по себе, отдельно от всех остальных. Он был невысокий — одного с нами роста. А голова у него была похожа на перезревший цветок-солнышко. И там в центре роилось штук двадцать пчёл!

Мы стали разглядывать насекомых. Пчёлы медленно и ровно передвигались по подсолнуху, словно комбайны по полю. И быстро-быстро перебирали лапками: собирали пыльцу и нектар.

Я обратила внимание на одну пчелу. Она была крупнее остальных и шустрее. Она то обгоняла своих соседок, то пыталась выпихнуть их из центра на край цветка. А потом замерла, выпрямила свои усики-антенны и вдруг стала рисовать ими в воздухе круги… точь-в-точь как моя учительница Людмила Ивановна! И глаза у неё так же блестели. И даже руками, в смысле лапками, пчела взмахивала так же, как Людмила Ивановна! «Ну просто феноменальное сходство!» — сказал бы мой папа. Но папа был в Москве. И не мог ничего сказать.

Вместо него сказал Костик:

— Начинаем соревнования по пчёлокусанию! Приготовились! — объявил он важным голосом, как будто вокруг было не поле с подсолнухами, а стадион с болельщиками.

Мы с Наташкой подняли вверх указательные пальцы.

— Считаю до трёх! — предупредил Костик и начал считать. — Рррра-аз!.. Два!

— Ой, погоди, Костик! — вдруг пискнула Наташка. — Я передумала.

— То есть как? — не поняла я. — Совсем?

— Нет. Не совсем. Я передумала одновременно с Саней пальцы совать в подсолнух, — пояснила Наташка.

— Так и скажи, что испугалась! — фыркнул Костик. — Трусиха!

— Это ты трус, Костик, а я за справедливость! — сказала Наташка.

— Ну и