Изумруд раджи (сборник) - Агата Кристи

– Я этого ожидал, – ответил он. – Ваша гордость не позволит вам принять то, что вы, наверное, назовете благотворительностью.

– Разве это не так? – ровным голосом спросила миссис Сент-Винсент.

– Нет, – ответил он. – Потому что я прошу кое-что взамен.

– Кое-что?

– Всё. – Голос его был звучным голосом человека, привыкшего повелевать.

– Когда мне было двадцать три года, – продолжал Листердейл, – я женился на девушке, которую любил. Она умерла через год. С тех пор мне было очень одиноко. Я очень хотел найти определенную даму, даму моей мечты…

– Разве я такая? – очень тихо спросила она. – Я такая старая, такая увядшая…

Он рассмеялся:

– Старая? Вы моложе обоих ваших детей. Это я стар, если хотите.

Тут, в свою очередь, прозвенел ее смех, мягкий и озорной.

– Вы? Вы до сих пор еще мальчишка. Мальчишка, которому нравится переодеваться в маскарадную одежду.

Она протянула руки, и он взял их в свои ладони.

Коттедж «Филомела»

– До свидания, дорогая.

– До свидания, милый.

Аликс Мартин перегнулась через маленькую, грубо сколоченную калитку, глядя вслед удаляющейся фигуре мужа, который шагал по дороге к деревне.

Вскоре он исчез из виду за поворотом дороги, но Аликс продолжала стоять в той же позе, рассеянно поправляя прядь густых каштановых волос, упавшую на лицо. Глаза ее мечтательно смотрели куда-то вдаль.

Аликс Мартин не была красавицей и даже, строго говоря, хорошенькой. Но ее лицо, лицо женщины не первой молодости, светилось таким счастьем, что ее бывшие коллеги из старой конторы вряд ли узнали бы ее. Мисс Аликс Кинг раньше представляла собой подтянутую, деловитую молодую женщину, расторопную, немного резковатую, очень способную и прозаичную.

Аликс прошла тяжелую жизненную школу. В течение пятнадцати лет, от восемнадцати до тридцати трех, она зарабатывала себе на жизнь (а семь лет из этих пятнадцати – на жизнь матери-инвалида) работой машинистки-стенографистки. Именно эта борьба за существование сделала жесткими нежные черты ее девичьего лица.

Правда, у нее был один роман – своего рода – с Диком Уиндифордом, клерком из той же конторы. В душе Аликс была истинной женщиной и всегда знала, не подавая виду, что она ему не безразлична. На взгляд постороннего, они были друзьями, не более. Дик получал скромную зарплату, и у него едва хватало денег на оплату учебы младшего брата. В данный момент он и подумать не мог о женитьбе.

А потом к девушке вдруг пришло избавление от ежедневного тяжелого труда самым неожиданным образом. Умерла дальняя родственница и оставила свои деньги Аликс – несколько тысяч фунтов, достаточно, чтобы приносить доход в несколько сот фунтов в год. Для молодой женщины это означало свободу, жизнь, независимость. Теперь им с Диком больше нет необходимости ждать.

Но реакция Уиндифорда была неожиданной. Он никогда напрямую не говорил Аликс о своей любви и теперь, кажется, был еще менее склонен это делать, чем раньше. Он избегал ее, стал мрачным, угрюмым. Аликс быстро поняла, в чем дело. Она стала обеспеченной женщиной. Деликатность и гордость мешали Дику предложить ей выйти за него замуж.

За это он нравился ей ничуть не меньше, и она уже подумывала о том, не сделать ли самой первый шаг. Но тут с нею во второй раз произошло нечто неожиданное.

Она познакомилась с Джеральдом Мартином в доме у подруги. Он страстно влюбился в нее, и через неделю они уже обручились. Аликс, которая всегда считала, что она не из тех, кто «влюбляется», была просто сбита с ног таким натиском.

Сама того не желая, Аликс нашла способ подтолкнуть своего бывшего возлюбленного к действию. Дик Уиндифорд пришел к ней и заговорил, заикаясь от ярости и гнева:

– Он совершенно чужой для тебя человек! Ты о нем ничего не знаешь!

– Я знаю, что люблю его.

– Как ты можешь это знать – за одну неделю?

– Не всем нужно одиннадцать лет, чтобы понять, что они влюблены! – сердито воскликнула Аликс.

Его лицо побелело.

– Я люблю тебя с тех пор, как мы встретились. Я думал, что и ты меня любишь.

Аликс была правдивой девушкой.

– Я тоже так думала, – призналась она. – Но это потому, что я не знала, что такое любовь.

Тогда Дик снова взорвался. Мольбы, уговоры, даже угрозы – угрозы в адрес мужчины, который занял его место. Аликс поразил вулкан, который скрывался под внешней сдержанностью Дика, которого, как она считала, она так хорошо знала.

Ее мысли вернулись к тому разговору в это солнечное утро, когда она стояла у калитки коттеджа. Она уже месяц была замужем – и беспредельно счастлива. И все-таки во время этого краткого отсутствия мужа, который стал для нее всем, тень беспокойства нарушила ее безоблачное счастье. И причиной этого беспокойства был Дик Уиндифорд.

Три раза после свадьбы ей снился один и тот же сон. Окружающая обстановка менялась, но основные события были всегда одинаковыми. Она видела своего мужа, который лежит мертвый, а Дик Уиндифорд стоит над ним, и она твердо знает, что это его рука нанесла смертельный удар.

Но какой бы ужасной ни была эта сцена, было нечто еще более ужасное – то есть ужасное после пробуждения, так как во сне все выглядело совершенно естественным и неизбежным. Она, Аликс Мартин, радовалась смерти своего мужа; она с благодарностью протягивала руки к убийце, иногда благодарила его. Сон всегда заканчивался одинаково: Дик Уиндифорд сжимал ее в объятиях.

Аликс ничего не сказала мужу об этом сне, но втайне он тревожил ее больше, чем она хотела себе в этом признаться. Был ли он предостережением – предостережением против Дика Уиндифорда?

Аликс вернул к действительности резкий звонок телефона в доме. Она вошла в коттедж и взяла трубку. И вдруг покачнулась и оперлась рукой о стену.

– Как вы сказали, кто это говорит?

– Ну, Аликс, что с твоим голосом? Я его едва узнал. Это Дик.

– Ох! – произнесла Аликс. – Ох! Где… где ты?

– В «Гербе путешественника» – так, кажется, он называется? Или ты даже не знаешь о существовании паба в твоей деревне? Я в отпуске, собрался здесь порыбачить. Не возражаешь, если я сегодня загляну к вам, моим добрым знакомым, вечером после ужина?

– Нет, – резко ответила Аликс, – ты не должен приходить.

Последовала пауза, а потом голос Дика, уже слегка изменившийся, заговорил снова:

– Прошу прощения, – официально произнес он. – Разумеется, я не стану вам докучать…

Аликс поспешно перебила его. Он, должно быть, посчитал ее поведение слишком необычным. Оно и было необычным. У нее совершенно расстроены нервы.

– Я только хотела сказать, что мы сегодня… заняты, – объяснила она, стараясь говорить как можно более естественно. – Приходи, пожалуйста, к нам на ужин завтра вечером.

Но Дик, очевидно, заметил отсутствие сердечности в ее голосе.

– Большое спасибо, – ответил он тем же официальным тоном, – но я в любой момент могу двинуться дальше. Это зависит от того, приедет ли мой приятель. До свидания, Аликс. – Он помолчал и поспешно прибавил, уже другим тоном: – Желаю тебе всего самого хорошего, моя дорогая.

Аликс повесила трубку с чувством облегчения.

«Он не должен сюда приходить, – твердила она про себя. – Он не должен сюда приходить… Ох, какая я дура! Довести себя до такого состояния собственными фантазиями!.. Все равно я рада, что он не придет».

Она схватила со стола шляпу из грубого тростника и снова вышла в сад, но по дороге остановилась и посмотрела наверх, на название, написанное над крыльцом: «Коттедж «Филомела».

– Правда, это очень причудливое название? – однажды сказала она Джеральду до того, как они поженились.

Он рассмеялся и нежно ответил:

– Ты – маленькая горожанка. Думаю, что ты даже никогда не слышала соловья. Я рад, что не слышала. Соловьи должны петь только для влюбленных. Мы будем слушать их вместе летним вечером возле нашего собственного дома.

И при воспоминании о том, как они действительно их слушали, Аликс, стоя в дверях своего дома, залилась счастливым румянцем.

Именно Джеральд нашел коттедж «Филомела». Он пришел к Аликс, горя от возбуждения. Он нашел для них самое подходящее местечко – уникальное – жемчужину – один шанс в жизни. И когда Аликс увидела этот дом, она тоже была им очарована. Правда, он был слишком уединенным – ближайшая деревня находилась в двух милях от него, – но сам коттедж имел такой изысканно старомодный вид и такие современные удобства – горячую воду, электричество и телефон, – что она сразу же поддалась его обаянию. А потом возникло затруднение. Владелец, богатый человек, по какой-то своей прихоти не захотел его сдать. Он желал непременно продать его.

Джеральд Мартин, хоть и имел хороший доход, не мог трогать сам капитал. Он мог собрать, самое большее, тысячу фунтов. Владелец просил три тысячи. Но Аликс, в душу которой запал этот дом, пришла на помощь. Ее собственный капитал легко было реализовать, так как он был в ценных бумагах. Она внесла половину стоимости на покупку дома. Так коттедж «Филомела» стал их собственностью – и Аликс ни на минуту не пожалела об этом выборе. Правда, слугам не нравилось такое сельское одиночество – так что в данный момент у них не было никаких слуг, – но Аликс, стосковавшаяся по семейной жизни, получала большое удовольствие, готовя вкусные обеды и наводя порядок в доме.