Кладбище прибыли - Вернер К. Л.

Но только не «Железного дракона». Охраняемый Лигой десяти гильдий, броненосец стоял на причале далеко внизу. В редких случаях происходило немыслимое: команда, у которой отняли ее корабль, отрекалась от Кодекса и собственной чести и пыталась украсть судно. Еще реже столь безрассудный и отчаянный поступок увенчивался успехом. Но даже если дуардинам удавалось отплыть на украденном корабле, им приходилось скрываться от армад Барак-Зилфина. Их объявляли отступниками, покрывали позором, а их собственная гавань вывешивала метки вражды за их головы.

Но, Грунгии свидетель, искушение было велико. Сумей Брокрин провернуть такое в одиночку, он бы попытался. Но он не позволил бы никому из своей команды пойти на подобный риск. Пожелай он пожертвовать командой ради корабля, он сделал бы это там, в зале гильдии, когда у него еще был шанс вернуть «Железного дракона».

Металлическая корзина лифта ускорилась, унося Брокрина все дальше от нижних уровней небесной гавани. Мастерские и рынки, кузницы и плавильни — все они давно остались под ним. Теперь он поднимался и видел дома кланов, академии арканавтов, стоявшие поверх механозалов и верфей, где разрабатывали и собирали лучшие суда Барак-Зилфина. Еще выше — теперь корзина несла его сквозь серый слой облаков. Со стеклянных стенок стекал конденсат, видимость портилась. Когда лифт выплыл из тумана, Брокрину открылась картина, которую раньше он мог наблюдать лишь издали. Гигантские ветровые причалы самых влиятельных дуардинов.

Возносясь туда, куда не доходил алхимический дым и запахи нижних уровней, впивались в лазурное небо могучие башни. К ним примыкали тяжелые исполинские скульптуры. Их суровые взгляды устремлялись вверх, в небеса. Над каждым причалом вздымались выпуклости сводчатых крыш с пылающей на солнце золотой плиткой. Еще выше поднимались аккуратные ряды металлических шпилей, громоотводов в форме защитных рун, символов кланов и эмблем не менее чем сотни гильдий. Разбросанные среди ветровых причалов, главным образом по краям небесной гавани, стояли укрепления, ощерившиеся пушками и торпедами. Брокрин также мог разглядеть отряды вооруженных дуардинов, несших патруль вдоль зубчатых стен.

Лифт остановился у края уходящей вверх дорожки из обработанного холодной ковкой металла. Причудливо закрученные орнаменты на перилах поражали тонкостью рисунка. Но куда меньше поразил Брокрина поджидавший его одинокий дуардин с неухоженной, растрепанной бородой. Единственное, что не позволило капитану тут же забыть о нем, — это знамя. Оно одно уже пробудило в Брокрине искренний интерес. На знамени был изображен глиф клана Оррика Златорукого.

— Капитан Брокрин, ты идешь со мной, — произнес слуга, отвесив скупой поклон.

Не дожидаясь ответа, дуардин перекинул знамя через плечо, развернулся и зашагал прочь. Пораженный нахальством слуги Брокрин последовал за ним, теребя бороду. Он немногим позволял так с собой обходиться. И его раздражение только выросло от понимания, что всякий, кто хоть как-то связан с Орриком, попадает в этот список. Нечасто харадронец его ранга получал приглашение посетить солнечную сторону Барак-Зилфина. И он был готов поклясться, что куда реже подобные приглашения затевались ради того, чтобы помочь капитану не дать его кораблю превратиться в груду металла.

Затолкав уязвленную гордость глубоко внутрь, Брокрин продолжал следовать за слугой. Они были на добрую сотню футов выше того уровня, на котором проходили солнечные улицы. Их тропа обвилась вокруг нескольких башен, но не соприкасалась ни с одной из них. Только когда они добрались до высокого шпиля, на котором был изображен тот же глиф клана, что и на знамени проводника, Брокрин наконец догадался. Путь, а возможно, и сам лифт предназначались только для Оррика и его подчиненных.

Слуга остановился у арочного дверного проема, расположенного между ногами литой бронзовой статуи лорда-предка пятидесяти футов в высоту. Брокрин не заметил, что именно сделал слуга с дверью и рунной панелью возле нее, но тяжелую створку оттащило назад эфироматическим двигателем и затем тем же грохочущим механизмом распахнуло настежь. Слуга указал на открывшийся проход.

— Хозяин ждет в павильоне, — произнес растрепанный дуардин.

Брокрина вели по длинному залу. Пол устилал черный мрамор, стены украшала целая коллекция золотых масок вражды. Размер коллекции впечатлял. Брокрин не мог оценить художественное мастерство выполнения масок или их стоимость, но от его глаза не укрылся тусклый блеск некоторых из них, что указывало на значительный возраст. Одного только объема золота в этих масках с лихвой хватило бы, чтобы полностью обеспечить дюжину таких экспедиций, какой было последнее путешествие Брокрина.

И все же, учитывая столь продуманно устроенную дверь и относительное малое количество коридоров, Брокрин подозревал, что это отнюдь не парадный вход в башню Оррика. Здесь принимали гостей, пришедших для разрешения важных деловых вопросов. Но даже тут лорд-торговец желал поразить посетителей своей властью и богатством. Маски вражды висели здесь не просто ради хвастовства: это был знак, понятный любому дуардину. Каждая маска означала взысканный кланом Оррика долг. Взысканный монетой или кровью.

Проводник привел Брокрина к двухстворчатой бронзовой двери с богатой гравировкой, изображавшей воздушный корабль, который летел навстречу утреннему солнцу. Слуга нажал на рунную пластину, и двери раздвинулись с тихим мурлыканьем двигавшего их механизма.

За ними находилась просторная комната с более низким потолком, нежели в зале позади, полированным деревянным полом и стенами, обложенными похожим на гранит плитняком. Каждый камень был хитро обработан, и создавалось впечатление, словно сквозь него змеилась тонкая золотая жила. Потолок напоминал свод естественной пещеры, дополняли иллюзию грота свисающие наросты искусственных сталактитов. Пускай Харадрон возвысился до небес, обуздал ветер и облака, они оставались дуардинами, а значит, что-то в их сердцах неизменно тянуло их обратно к пещерным сокровищницам, где когда-то давно правили их предки.

Проводник стукнул знаменем о пол и объявил:

— Брокрин Улиссон, капитан «Железного дракона».

Стоило Брокрину войти внутрь павильона, в нос ему ударил крепкий запах табака с медным привкусом старых книг. Со всех сторон его окружали полки фолиантов с тонкими металлическими страницами в железном переплете. Книги были посвящены самым разным темам: от трактатов по оценке качества экзотических пород деревьев до исследований наиболее дорогих видов вулканического стекла в Саламандровых долинах.

В дальней части комнаты было открытое пространство с широким кругом каменных кресел. В середине этого круга стояло грубое, словно высеченное из куска скалы, кольцо, вероятно, устье колодца. Из «колодца» поднималось золотое свечение: такое обычно исходит из алхимических печей. И по оттенку свечения Брокрин сделал вывод, что топливом в печи служило переработанное эфирное золото исключительной степени очистки.

Два кресла были заняты, и, стоило Брокрииу войти, разговор внутри круга стих. Капитан тут же узнал одного из собеседников: Оррик собственной персоной. Другой — седовласый харадронец с крючковатым носом — по всей видимости, был его сенешалем Васкином. Присутствие последнего заставило Брокрина замешкаться. Васкин славился непревзойденным умением выкручивать положения Кодекса в свою пользу, существенно пополняя состояние Оррика за счет его деловых партнеров. Его тактики приводили в ужас даже гротских ростовщиков.

— А, капитан Брокрин, — поприветствовал Оррик и жестом пригласил занять кресло у камина. Затем он бросил короткий взгляд на Васкина и пробежал пальцами по бороде. На бороде не было того дорогого чехла, и ее кирпично-красный цвет намекал на экзотические краски и тщательный уход. — А мы как раз о тебе беседовали.

Брокрин сел напротив Васкина, чтобы одновременно видеть сенешаля и торговца без необходимости вращать головой.

— Смею предположить, что темой был мой корабль.