Мендель Маранц - Давид Фридман

Бернард уже давно слушал сестру с нетерпением.

– Зельда, ты совсем повернула не туда! Мы говорим о виллах и домах, а ты вдруг про какие-то бобы! При чем тут бобы? Тебе нужен новый дом, не так ли? Вот и говори о доме.

Повернувшись к Менделю, он сказал с улыбкой:

– Мендель, она права! Тебе нужно жить там, где есть общество. Улица Питт не для тебя! Здесь не может быть двух мнений: да или нет! Вопрос стоит так: тебе нужно и ты должен! Я такой человек – я люблю родственников! Я хочу устроить тебя так, чтобы ты помнил меня всю жизнь.

– Я верю тебе, – сказал Мендель, чиркнув серной спичкой о подошву своего башмака. – Но ради чего я должен менять квартиру? Ради общества? Бобы!

Бернард и Зельда удивленно переглянулись. Мендель закурил папиросу.

– Зачем мне общество? Что у меня общего с Крауссами, Гасенхеймами и Розенвальдами? Если мы поселимся рядом с Сигизмундом Крауссом, то мне придется одеваться, как официанту, ходить с палкой, как калеке, и гулять позади маленькой собачки, как слепцу. И это ты называешь жизнью? Что такое жизнь? Короткая прогулка перед долгим отдыхом. Зачем делать ее еще короче?

Здесь, на улице Питт, я сам себе господин. Когда я прохожу по улице, кушая яблоко, я слышу, как все шепчутся: «Знаете, кто это идет? Это Мендель Маранц, великий изобретатель! Он, может быть, даже миллионер!» Они смотрят на меня, как на Рокфеллера! Что такое слава? Бинокль. Она увеличивает тебя в два раза.

Те самые люди, которые раньше называли меня лентяем, теперь заглядывают мне в глаза, чтобы я сказал им что-нибудь или пожал руку. Что такое удовольствие? Стоять на горе. Весь мир у тебя под ногами. Здесь, на улице Питт, я стою, как на горе. На Пятой Авеню я буду, как в подвале. Здесь я – миллионер. Там я – ничто!

Что такое жена? Сыщик. Она всегда ловит не того, кого надо. При чем тут бедная Ривка? Когда ты чем-нибудь недовольна, всегда у тебя виновата Ривка!

Мне становится жалко ее, и если так будет дальше, то я и в самом деле могу полюбить ее!

– Довольно тебе разыгрывать из себя ангела, – насмешливо сказала Зельда. – Тут совсем не жалость! Может быть, раньше я и ошибалась, но теперь я уже хорошо знаю! Мне хочется выцарапать ей глаза, когда я иду с тобой по улице, и она смотрит на тебя. Она думает, я не замечаю, она думает… Знаешь, Бернард, иногда мне так тяжело, что вот взяла бы и выбросилась в это окно! – горько сказала она, обращаясь к брату.

Бернард вскочил на ноги с выражением отчаяния на лице.

– Какое отношение это имеет к дому? – простонал он, хлопая себя по бедрам. – Каждую минуту ты примешиваешь то, чего не надо. То одно, то другое; то бобы, то Ривка! Когда вы думаете покупать дом? В следующем году? Я такой человек – я люблю: раз, два, три! Да или нет?

– Разве ты не видишь, что «да»? – важно сказала Зельда. – Мы переедем без него! Бернард стоял в нерешительности.

– Я не могу так хорошо видеть, как ты, – заявил он, удивленно глядя на нее. – А кто будет платить? Я такой человек – я человек дела. Почему вам не переехать всем вместе?.. Хорошо! Если вы не хотите покупать четыре дома сразу, купите один. А потом, может быть…

– Вот в том-то и беда, сказал Мендель. – Что такое, дом? Шляпа. Для каждого сезона нужна другая. Если я куплю один дом, придется покупать все четыре. Нужно будет держаться моды. А что такое мода? Палка. Можно обойтись и без нее.

Бернард от усталости еле держался на ногах. Он схватился за голову, чтобы не упасть.

– Какой же будет конец всему этому? – простонал он, сожалея о потерянном времени и беря шляпу и трость.

Мендель потушил папиросу о подошву башмака. Затем посмотрел на жалкого Бернарда, он сказал со вздохом:

– Я сам куплю себе дом.

Кругленький, низенький Бернард, не удержавшись на ногах, упал в кресло. Его трость и шляпа полетели на пол.

– Ч-ч-что? – с трудом выговорил он, дико поводя глазами. – Если я уйду отсюда живым, то, значит, я крепкий, как железо! Весь вечер просидел тут, чтобы услышать, наконец, такие слова! Лучше бы мне оглохнуть!

Но Зельда и Сарра были очень удивлены и обрадованы. Сарра схватила мать за талию и быстро закружилась с ней по комнате.

– Уходи, уходи! – бормотала Зельда, сердясь и радуясь. – Дом еще не куплен. Я знаю, что за этим еще что-нибудь скрывается.

– Ты скрываешься за этим, – устало сказал Мендель. – Я скорее согласен иметь дом, чем головную боль. Что такое жена? Зубной врач. Она действует на нервы.

Бернард встал, намереваясь уйти.

– Ну, хорошо, Мендель, заходи ко мне в понедельник в четыре часа, и я тебе продам дом, – быстро проговорил он, боясь, что его опять перебьют. У меня на примете не дом, а настоящий дворец, рядом с Центральным парком. Как раз то, что тебе надо. В этом доме один маклер спасался от своей семьи. Там есть бассейн для купанья, карточные столы, оранжерея, сады и картинная галерея!

– А есть там кухня? – с беспокойством в голосе спросила Зельда. – И раковина для стирки белья?

– Ну, а как же? – важно сказал Бернард. – И танцевальный зал, и биллиардная, и лифты, и комнаты для солнечных ванн!

– Как? Прямо в доме танцевальный зал? – ужаснулась Зельда. – Как же там спать по ночам?

– Глупая! – успокоительно сказал Бернард, боясь, что опять начнется спор. – Подожди, скоро увидишь сама! Сразу умрешь на месте!

Он быстро пожал руки Зельде и Сарре, поздравляя их.

– Ну-с, мазел-тов! – воскликнул он. – Переезжайте в счастливый час и не забудьте, что Оскар Гассенхейм живет как раз напротив! Я еще потанцую на свадьбе, – весело добавил он, ущипнув Сарру за щеку. – Итак, Мендель, – понедельник, четыре часа! Мазел-тов!

Бернарда проводили в коридор две счастливые, сияющие от радости женщины, которые смеялись и плакали, и посылали ему вслед свои благословения.

Мендель стоял в дверях, заложив руки в карманы.

«Что такое родственник? – размышлял он. – Доктор! Он берет за визит!»

V. Серебряный дворец с золотым куполом

Все время до понедельника в доме Маранцев царила напряженная, нервная атмосфера. Всякий звук раздражал Зельду и заставлял Сарру вскакивать со стула. Джекки задали трепку, чтобы он не хлопал дверьми. Лену заперли в спальне, чтобы она не шаркала ногами. Натану не дали ужинать за то, что он стучал ящиками, открывая и закрывая комод. Мендель каждый день уходил из дома.

Зельда с Саррой ходили осматривать дом. Но они не осмелились войти в него. Они только смотрели на него с другой стороны улицы. Стоя неподвижно на одном месте, они целый час безмолвно любовались этим домом. Какой дом! Это был город, страна, целый мир, а не дом! И без кирпичей. Представьте себе – дом без кирпичей. Один мрамор! Прекрасный, белый, с прослойками мрамор! С чудесными статуями, фигурами и колоннами. И без пожарных лестниц. Одни лишь широкие каменные ступеньки и обвитые зеленью балконы. И без окон! Вы слышите? Без окон! Одни только стеклянные двери с золотыми ручками. И без крыши! А только с раскрашенным блестящим куполом, слепившим глаза. И вместо водопровода – кристальный фонтан среди цветочных клумб! Какой дом! Какой дом!

Целых три ночи ни мать, ни дочь не могли спать. Какой новый, неведомый мир был раскрыт перед ними этим домом! Какое величие, красота и комфорт!

Моя посуду в раковине, Зельда размышляла: «И как это я могла раньше выносить такую жизнь? Еще неделя такой жизни, и я была бы в могиле».

Вынося ведро с отбросами в мусорный ящик на пожарной лестнице, она бормотала с отвращением: – Фью! И как только люди могут выносить такую жизнь? – И все время перед ней стоял новый дом. Серебряный дворец с золотым куполом!

– Дай бог ему здоровья, моему брату Бернарду, – вздыхала она – Он знает, как люди должны жить! А что это за жизнь здесь? Набиты, как селедки в бочке, в этих дрянных домишках, вместе с ручными тележками, мусорными ящиками и курятниками!

И она презрительно посмотрела в окно на грязный двор, заваленный отбросами, на жалкий забор, увешанный разным тряпьем, на котором сидели худые, облезлые кошки.

– Неужели у людей нет глаз, что они не видят всего этого? – мрачно думала она. – И все они воображают, что живут! Слепцы! Сбились в одну кучу, как мухи в мусорном ящике! – И она опять вспомнила свой новый дом. Серебряный дворец с золотым куполом, с кристальным фонтаном посреди цветочных клумб!

– Я не сплю, не ем и не знаю, в каком мире я живу, ожидая того дня, когда мы переедем, – призналась она своей дочери Сарре.

– Я тоже, – пробормотала Сарра. Понедельник. Четыре часа. Сарра и Зельда сидят у окна и смотрят на шумную улицу, напротив рыбного рынка. Какими безобразными и противными кажутся все дома! Какими жалкими, худыми выглядят люди, толкущиеся на этом рынке! Как все шумно, грязно и противно! И какой совершенно другой мир на Вест-Сайде, около центрального парка!

Пять часов. Скоро на улице покажется Мендель. Как всегда он будет идти своей медленной ленивой походкой. Даже теперь, неся в кармане ключ к новому дому, к новой жизни, он не будет спешить и, вероятно, остановится у кондитерского ларька, чтобы выпить стакан содовой воды и поболтать с продавцом. – Что такое жажда? Закон о запрещении спиртных напитков. От него только больше хочется пить.